Эстонцы объявили войну своему древнерусскому спасителю

В Эстонии осквернен очередной русский памятник. В этом не было бы ничего удивительного, если бы он не был посвящен боевому братству Древней Руси и предков нынешних эстонцев – чуди. Речь идёт о князе Вячко из полоцкой линии легендарных Рюриковичей. Свою известность он получил за то, что отсрочил порабощение немцами Прибалтики и отдал свою жизнь за свободу населявших их народов.

Есть полузабытый ныне «русско-прибалтийский» герой России и Прибалтики, которого власти Эстонии и Латвии всячески стараются вычеркнуть из истории. Речь идет о князе Вячеславе Борисовиче, больше известном под именем Вячко и княжившим в городе Кесь (Кокенгаузен, Кукенойс, Цесис), расположенном на севере современной Латвии.

Читайте: "Бронзовый солдат" ударил по кошельку Эстонии .

Русские в эти места пришли еще до крещения Руси. На месте небольших прибалтийских поселений возникали русские города. Так, дореволюционный латышский историк и археолог Францис Балодис писал: «В VIII – IX столетии переходят в русские руки латышские городища и Герцике». При князе Владимире Святом новгородцы основали Лидну (Колывань, Ревель), являющуюся теперешним Таллином, а при Ярославе Мудром – второй по величине в современной Эстонии город Юрьев (Тарту).

К появлению в конце XII века в Прибалтике немцев русские владели двумя удельными княжествами, подчинявшимися полоцкому князю, с центрами в Кесе (3 км от Риги) и Герцике (Ерсике) в 200 км выше по течению Западной Двины. При этом отношения местных жителей и русских «пришельцев» не были ровными: случалось, что они и воевали. Однако русские князья никогда не посягали на веру прибалтов: до прихода немцев они верили в своих богов, и никто их за это не преследовал.

Все изменилось с приходом крестоносцев. Началось с прибытия католического епископа, упросившего полоцкого князя как «брата по Вере» разрешить ему обосноваться по соседству с владениями его младшего сына Вячко и «мирно проповедывать Веру Христову среди местных язычников». Тем самым он подписал своим сыновьям, княжившим в Кесе и Ерсике смертный приговор, хотя мог без особого труда скинуть немцев в море, пока они не успели выстроить свои замки.

И вот в 1201 году немцы в устье Даугавы (Западная Двина) основали Ригу, перекрыв тем самым русским выход к морю. Через год по соседству стали появляться замки Ордена Меченосцев: безземельное германское рыцарство надеялось поправить свои дела за счет Прибалтики. Поводом для войны послужило то, что прибалты добровольно креститься не стали и немцы на них напали. В борьбу были втянуты и русские.

Читайте: Эстонская зарница с нацистским душком .

Последних они считали еретиками, исповедующими «неправильную веру», которых нужно было перекрестить в «веру праведную». Епископ Альберт воспринял папскую буллу о даровании ему «Икшкильского епископата на Руси» как сигнал к «Дранг нах Остен». Впрочем, первое испытание русские и прибалты выдержали и в 1205 году переоценивший свои силы епископ пошел на мир. Однако, получив из Германии помощь, католический «батюшка» тут же его нарушил. Впрочем, и на этот раз он просчитался: на помощь Вячко пришли его брат Василько из Ерсике и отец из Полоцка. В 1206 году епископ снова запросил мира, который ему из-за нападения литовцев на полоцкие земли дали.

Из-за этого полочанам пришлось бросить Вячко. И если бы не литовский набег, история Прибалтики могла пойти по-другому и предки нынешних латышей и эстонцев не попали бы в немецкое "полурабство". Видя, что Полоцк в условиях усиления литовской опасности не может оказать помощи своим уделам в Кеси и Ерцике, через год крестоносцы снова развязали против них войну. Вячко не имел сил, чтобы противостоять мощному германскому ордену и в 1208 году сжег свой замок, уйдя в Полоцкое княжество. Через год настала очередь Ерсикского княжества, с той лишь разницей, что в последнем случае борьба затянулась на 10 лет.

Правда, в глазах немецких историков еще в средние века главными возмутителями спокойствия были русские, и именно они провоцировали европейских цивилизаторов и миротворцев-крестоносцев. Сами немцы пишут, что «русский король был веселый внешне, но с коварным замыслом в душе». Всё «коварство» Вячко состояло в том, что он не желал подчиняться захватчикам и менять православную веру на католическую.

Кое-кто из западных историков пытается представить германскую оккупацию как благо для Прибалтики. Однако какую «цивилизацию» ей принесли меченосцы, говорит в XVI веке известный географ Себастьян Мюнцер: «такого жалкого и несчастного народа», как живущие под властью ливонских баронов «не сыскать нигде под солнцем». Оказавшееся без защиты прибалтийское население до дна испило свою горькую чашу под немцами. Ливы повторили судьбу несчастных пруссов и были перебиты, а чудь, селы, курши, латгалы стали, по сути, рабами немцев.

В 1222 году восставшие против насилия немецко-датских крестоносцев чудины послали за помощью к «королям русским». В 1223 г. новгородское вече и отец Александра Невского, владимиро-суздальский князь Ярослав Всеволодович, послали им на помощь Вячко с дружиной в 200 бойцов, который изгнал крестоносцев и снял осаду с Юрьева. Эстонский старшина Меэлис от лица чудского народа упросил егоостаться их правителем и защитить от крестоносцев.

Вячко не ограничился одним только Юрьевым и попытался освободить все земли чуди и латгалов, однако бороться сразу против немцев и датчан у него не хватило сил. К тому времени ситуация резко изменилась не в пользу Вячко: новгородское вече поссорилось с отправившим его на помощь чуди князем Ярославом и сильно колебалось в плане оказания Юрьеву помощи.

Зная о том, что крестоносцы собирают для решающего боя многочисленных европейских наемников, Вячко укреплял свой город. Епископ Альберт пытался уладить дело миром, дважды предлагая Вячко оставить «вероломный народ чудь», заключить дружбу «на вечные времена» и стать в «славные рыцарские ряды». Однако он помнил цену предыдущим «германско-католическим обещаниям» и не желал предать доверившийся ему народ, а потому решил драться до конца.

И вот крестоносцы перешли в контрнаступление. Часть дружины Вячко героически обороняла крепости Вильянди и Дорпат. Однако их сдали, выдав немногочисленных русских воинов немцам на расправу. После этого настал черед Тарту. Осенью 1224 г. туда подошла многотысячная немецко-датская армия.

Русско-эстонское войско мужественно сражалось, несмотря на неравенство сил. Немцы подготовились к осаде в присущей им манере, рассчитав всё до мелочей и сделав ставку на технику. Они срыли часть холма у крепости, чтобы подвести к ее стенам огромную осадную башню и камнеметные машины. Но первый штурм города провалился. Епископ Альберт предложил русским спастись, «сохранив лицо», уйдя из крепости с почетом, с оружием и имуществом. Однако Вячко и тут не оставил эстонцев, ставших для его русской дружины «братьями по крови».

С помощью камнеметных машин, забрасывавших город огромными валунами, рыцари разбили стены и одновременно с помощью осадной башни ворвались в замок. По данным немецких хронистов, русские держались дольше всех, и когда судьба города была уже решена, пытались из него пробиться, но были почти все перебиты. По преданию, «Вячко бросился с конем с городской стены прямо в пламень, объявший город и погиб».

После взятия Юрьева победители, по признанию немецкого хрониста Генриха Латвийского, убили все эстонское население. Если бы Вячко продержался еще хотя бы три дня, Юрьев удалось бы спасти: вышедшее из Новгорода войско к моменту падения крепости находилось уже у Пскова.

Однако борьба за Юрьев продолжалась еще почти 500 лет и закончилась лишь с разгромом шведов в Северной войне 1700–21 гг. Вернувшийся через 10 лет в Новгород князь Ярослав Всеволодович про него не забыл. В марте 1234 года он разбил немцев при Омовже (Эмайыги), добившись того, чтобы рыцари платили ему за Юрьев дань.

Основанием для похода послужило то, что немцы захватили город, которым правил русский князь. Стоит заметить, что «Юрьевская дань» сохранилась и при правлении Ивана III. И её прекращение после его смерти при Иване Грозном привело к началу Ливонской войны, которая окончательно подорвала могущество немецких рыцарей.

Это был не единственный, но самый яркий эпизод, когда эсты и русские плечом к плечу отстаивали свою родину против общего врага. И князь Вячко может считаться поистине национальным героем не только России и Беларуси, но и Латвии и Эстонии. В последней Маэлис и Лембит считаются национальными героями. Чем хуже Вячко?

В 1950 году скульптор Олава Мянни отлил в Тарту из бронзы памятник воинской славы русско-эстонскому оружию под характерным названием «Князь Вячко и старейшина Меэлис, отдавшие свои жизни при обороне Тарту в 1224 году» Однако этот памятник они и не решились тронуть. Вероятно потому, что автор композиции предусмотрительно разместил рядом с князем эстонца.

Сегодня же доблесть русского князя эстонцами сознательно замалчивается. Известные историки вроде бывшего премьера Эстонии и своетника президента Грузии Михаила Саакашвили Марта Лаара пишут, что «Русские князья пришли на помощь небескорыстно». При этом превознося оборону Юрьева как пример доблести молодого народа, они вообще не упоминают имени Вячко.

Разумеется, причина создания военного союза русских и чуди кроется как раз в том, что, не успев закрепить за собой Прибалтику, рыцари с 1218 года начали агрессию против Пскова и Новгорода. Однако это не объясняет истинных причин поведения Вячко. По крайней мере, он мог после оказания помощи Юрьеву спокойно вернуться домой и сохранить себе жизнь, но выбрал совсем другое.

Впрочем, «любовь» эстонцев к мемориалам, связанным с историей России, известна. Не стал исключением и памятник русско-эстонской воинской славе: в начале 2008 года над ним совершили надругательство: у Вячко отпилили меч, который он символично направил в сторону Запада, откуда пришли крестоносцы. Вероятно, чтобы лишний раз не злить тех же немцев.

Националисты хотят замолчать роль русских в отстаивании прибалтийской независимости потому, что опасаются того, что это послужит основанием к претензиям Москвы на «исконно прибалтийские земли». Между тем, в этом и следующем годах исполняется очередная круглая дата – 785-летие героической обороны Юрьева. Что же мешает русским и эстонцам, сделать это событие новой отправной точкой отсчета в двусторонних отношениях?