Сирия полила кровью новый путь всему арабскому миру

Значение того, что происходит в Сирии, выходит далеко за границы этой ближневосточной страны. Именно здесь произошел коренной перелом, в результате которого американская однополярная модель мира перестает существовать. Успешное освобождение Алеппо продемонстрировало слабость США и Запада в целом, с одной стороны, и рост глобальной мощи и влияния России и Китая, с другой. Об этом Pravda.Ru рассказал Кадри Джамиль, один из лидеров сирийской политической оппозиции, секретарь партии "Народная воля" и руководитель оппозиционной группы "Фронт за перемены и освобождение".

В Сирии воюют 80 стран мира

— Как в Сирии восприняли крушение российского самолета, который направлялся в Хмеймим? Как сирийский народ отреагировал на эту трагедию?

— Сирийский народ всегда относился тепло к России и к российскому народу. Поэтому и эта катастрофа подчеркивает отношение сирийского народа к России. Сирия официально и народно очень скорбит по этому случаю. Тем более, что люди, которые погибли в этой катастрофе, направлялись в Сирию, это напрямую связано с Сирией. Поэтому можно уверенно сказать, что давным-давно и сегодня еще больше судьбы Сирии и России взаимосвязаны.

— В Сирии действует огромное количество группировок. Там не существует консолидированной оппозиции, одной или несколько основных групп. Там очень большое количество группировок. Оппозиция разбита на непримиримую, лояльную, патриотичную, исламистскую…

Есть совершенно оголтелые люди, которых даже в список оппозиции не вносят. Это уже явные террористы, бандиты, с которыми никаких переговоров быть не должно. Почему сирийское общество оказалось расколото на такое большое количество различных группировок, которые враждуют не только с правительством, но и между собой?

— Закономерный вопрос. Если глубоко попытаться вникнуть в это вопрос, там много факторов. Первый фактор объективно вызван низким уровнем политических исторических свобод в Сирии на протяжении 50 лет. Политические навыки, политические традиции, политическая культура очень низкие. Это фактор безусловный.

Поэтому и получился такой разброс в оппозиции. Но все-таки политическая оппозиция не так сильно разбросана, как военная оппозиция. Там еще большая разница. В военной оппозиции сотни отрядов, в политической оппозиции не так много — два-три десятка формирований. Конечно, это тоже достаточно много, но нормально. В конце концов, после долгого перерыва, нехватки кислорода в политической жизни, это бывает у всех, между прочим.

Обязательно нужно иметь в виду, что это все не просто так, это дело рук спонсоров. Спонсоры поддержали военные группировки материально и людские ресурсы посылали. Они преднамеренно хотели такого разброса среди военной оппозиции, чтобы ими было манипулировать легче, прежде всего.

Это нужно было, чтобы создать объективные условия для разделения Сирии, чтобы не сохранить ее как одну геополитическую единицу. Первое поколение руководителей Сирийской свободной армии составляли выходцы из Сирии, это были по-настоящему сирийцы. Сейчас уже нет.

Люди из того первого поколения, несмотря на то, согласны мы с ними или нет насчет их поведения, - мне рассказывали, что они постепенно в течение первого года были отстранены от дел руками глобальных и региональных сил. И финансирование направлялось в сторону религиозных экстремистов. Оружие и деньги идут туда.

Пошел процесс ослабления руководства. Были созданы десятки формирований, которые связаны с Саудовской Аравией, с Катаром, с Турцией. Поэтому мы видим сегодня такой разброс. Если добавить к этому, что приехали в Сирию боевики из 80 стран мира, и каждая страна, откуда приехали эти боевики, имеет свой отряд, свое название, мы поймем ситуацию.

— Из многих десятков группировок можно сформировать несколько основных блоков?

— Зачем? Это невозможное задание.

— Но ведь без этого крайне сложно, если вообще возможно вести переговоры с таким огромным количеством сторон.

— Они сами группируются. Сейчас главная задача была отделение умеренной вооруженной оппозиции от экстремистской вооруженной оппозиции, которая стоит во главе, или ИГИЛ. Этот процесс, благодаря российским усилиям, удался в конце концов. Хотя Запад и региональная Сирия препятствовали этому процессу под разными предлогами.

Но, например, Алеппо уже выполнил это задание. Поэтому сейчас, когда министерство иностранных дел России говорит, что в Астане будут присутствовать представители военной оппозиции, представители умеренной политической оппозиции, представители курдов и режим, это говорит о том, что удалось притянуть их к этому процессу. Самое важное, что удалось привлечь и военную оппозицию, которая до сих пор была практически полностью против политического процесса в Сирии.

— Это, прежде всего, та самая Свободная сирийская армия?

— С ней все сложнее. Сейчас Свободной сирийской армии в первом ее издании нет, но нынешние виды есть везде. Разные ее отряды разбросаны во всех отрядах, вновь созданных оппозицией из-за сложившихся обстоятельств. Потому что когда нет альтернативы, кроме войны, то приходится только драться.

У боевиков сейчас нет альтернативы, даже если они хотят идти по политическому пути решения вопроса. И режим здесь несет ответственность, что он не открыл эту перспективу заблаговременно, закрыл эту перспективу, закрыл перспективу, по которой военные формировали боевиков, чтобы прийти на путь диалога и примирения.

— То есть действия режима препятствовали?

— Да, были не очень далеко идущие, непродуманные действия. Я не скажу, что они злонамеренно были спланированы. Но власть искала быструю победу и таким образом консолидировала отряды оппозиции. А нужно было создать раздел между теми, кто хочет решения кризиса в Сирии политическим путем, и теми, кто хочет прийти к целям независимо от Сирии, кто идет далеко за пределы Сирии.

Вина режима здесь есть. Он тоже не видел политической перспективы решения этого вопроса. Он только думал военными категориями. Такой сложный кризис можно только временно решить военным путем. Кардинально разрешить проблему можно только политическим путем. Политический путь решения — это общий путь решения сирийского кризиса.

Военный путь решения сирийского кризиса — это временный, отдельный, частичный. Я всегда говорил, что политический путь решения сирийского кризиса — это самое грозное оружие, это оружие тотального уничтожения терроризма в Сирии. Военные операции — это местные временные операции.

А политический процесс — это вообще очень важное стратегическое оружие против терроризма. Потому что политическим путем можно собрать силы, сделать такую классификацию внутри общества, которая изменит баланс сил и позволит окончательно победить терроризм, опираясь в первую очередь на силы сирийского народа, конечно, с поддержкой друзей.

А сейчас происходит практически наоборот. Но все-таки уже появилась надежда. На Сирии закончился однополярный мир. Западу, подогревавшему конфликт, сейчас уже во многом не до Сирии. Саудовская Аравия переживает свой внутренний и внешний кризис, в первую очередь с Йеменом. На Сирию у нее уже сил нет. Она вмешалась в Сирию, а сейчас она должна решать свои проблемы.

Поэтому арабский мир, я думаю, переживает очень серьезный период перехода от одного состояния к другому. Иран, Турция, Израиль имеют политические и экономические условия более стабильные, чем в арабском мире, в котором опоздали реформы и нужные изменения, чтобы решить насущные проблемы стран и народов. Поэтому они играют слабую роль. Но это не значит, что ситуация останется такой вечно. Остановить сирийский кризис, надеюсь, сможет решение Совета Безопасности.

Эта схема принципиально правильная, и я думаю, что это будет отражаться на всех кризисах в регионе, их решении в будущем. Это касается также и других кризисов, которые нужно остановить. Иракский, ливийский, палестинский, йеменский… Тогда мы пойдем другим путем. Сирия очень много теряет сейчас, но она может отрыть новую дорогу для всего арабского мира. Очень хотелось бы на это надеяться, чтобы это действительно было так.