Вожди без бронзы

К 20-летию со дня смерти Л.И. Брежнева

Поздней осенью 1981 года Политбюро ЦК КПСС развернуло кипучую деятельность по организации пышных торжеств самой высокопоставленной особы — товарищу Леониду Ильичу Брежневу в декабре исполнилось 75 лет. На его малой родине — в Днепродзержинске, уже был поставлен бюст, как и полагалось дважды Герою Социалистического труда и Герою Советского Союза — редчайшие звания и награды в одном лице. В Запорожье, а потом в Днепропетровске он был первым секретарём обкома партии, и, естественно, местные власти разбивались в лепёшку, чтобы не ударить лицом в грязь перед дорогим земляком.

Я работал тогда корреспондентом "Правды" по Днепропетровской и Запорожской областям, и моё редакционное начальство тоже старалось порадовать юбиляра, мне поручалось найти "простых людей", вроде бетонщицы Ани Лошкарёвой с Днепрогэса, с которыми Брежнев когда-то разговаривал, работал, чем-то помог и т.д. задача для журналиста несложная, тем более, что Леонида Ильича знало в этих краях множество людей, а народная молва, даже в самых частных разговорах всегда отзывалась о нём доброжелательно. Да и то сказать: человек он был компанейский, незлобивый и незлопамятный, старался любо конфликт уладить миром так, чтобы все были довольны. А он при этом бывал довольнее всех.

Когда тема "простых людей" поднадоела, редакционное начальство порекомендовало поднять планку мемуаристов и приглашать на газетные страницы руководителей тех далёких уже лет, людей "покрупнее", которые вместе с Брежневым "решали вопросы".

И тут началось моё невезение. Дело в том, что все запорожские и днепропетровские соратники Леонида Ильича благополучно перекочевали вместе с ним в Москву и заняли все государственные посты — не только достойные, но и "хлебные". Ими был наводнён руководящий аппарат МВД, КГБ, Минчермета и множество других важнейших министерств. Даже председатель Центросоюз Смирнов и тот был днепропетровцем. Создавалось впечатление, что все титаны мысли в стране рождались непременно на берегах Днепра. И народ не зря окрестил тот период нашей истории "днепропетровским".

Из руководителей "покрупнее" самым подходящим был Михаил Николаевич Всеволожский, первый секретарь Запорожского обкома КП Украины. Именно на этот пост Леонид Ильич Брежнев был избран в 1946 году, сразу же после демобилизации из армии. В то время Всеволожский возглавлял комсомольцев "Запорожстроя", мощной строительной организации, которая восстанавливала Днепрогэс, все металлургические заводы и сам город. В общем, на её плечах держалась вся экономика области. Руководил Запорожстроем Эммануил Дымшиц, ставший впоследствии председателем Госплана СССР.

Леонид Ильич хорошо знал и любил Всеволожского, а став генсеком, неизменно приглашал Михаила Николаевича в числе самых близких друзей на свои семейные праздники.

Я знал, что в обкоме есть сейф с документами брежневского секретарства, и попросил Всеволожского: нельзя ли хотя бы выборочно посмотреть некоторые документы?

Ужас отразился на лице Михаила Николаевича. — Что вы, что вы! — Вот у меня единственный ключ от этого сейфа, мне голову оторвут, если я его потеряю или кому-то открою сейф...

Ограничились мы с Всеволожским на этот раз его устными воспоминаниями, настолько причёсанными "внутренним редактором", что на газетную полосу их и предлагать было стыдно. Таковых политических поделок в бытность "позднего Брежнева", было пруд пруди и приставать к их сонму не было никакой нужды. так я никогда и не узнал, что хранилось в брежневском сейф Всеволожского и где он теперь.

Более разговорчивым, раскованным и откровенным оказался Андрей Клюненко, редактор областной газеты "Индустриальное Запорожье". Впрочем, он и всегда был таковым. В политотделе 18-ой армии под начал Брежнева Андрей Степанович прошёл всю войну. Их связывала настоящая мужская дружба. В узкой группе лиц, приближённых к "особе", он был наиболее доверенным, гостил на всех именинах Леонида Ильича, и порою, оставаясь с ним один на один, говорил ему то, о чём другие сказать не смели. Брежнев, уезжая из 18-ой армии (она в то время стояла в Чехословакии) именно Андрея Клюненко взял с собою и назначил его редактором главного печатного органа области.

- Все вожди в нашей пропаганде прямо таки бронзовеют — рыцари без страха и упрёка. Это мы их такими делаем, — начал нашу беседу Клюненко. — А ведь они тоже люди. И ни что человеческое, как говорил классик, им не чуждо...

Дорогой читатель, я не пишу политический портрет Брежнева. О нём и так написано больше, чем надо. Мне хочется узнать от людей, знавших его близко, что это был за человек в привычном для нас смысле. Ведь бронзовых вождей, прав Клюненко, у нас и без того хватает: заполонили всю страну, как идолы.

- Брежнев работал в Запорожье всего лишь год, — рассказывал мне Андрей Степанович. — Время было, хуже некуда. Город весь лежал в развалинах. Немцы взорвали все заводы — былую гордость отечественной металлургии. Пытались даже разрушить плотину Днепрогэса, но у них не получилось: уничтожили только машинный зал станции и все гидроагрегаты. Всё это надо было восстановить в кратчайшие сроки. Кроме наших, советских людей, здесь работало ещё 60 000 военнопленных — немцев и японцев. Старшее поколение помнит, что в 1946 году была страшная засуха, народ голодал.

В общем, Леонид Ильич работал в Запорожье на износ. А тут ещё международное положение, как всегда для нашейстраны, было из рук вон. Черчилль только что произнёс в Америке свою злобную речь против СССР. Пентагон, используя свою монополию на атомную бомбу, уже наметил 20 городов Советского Союза, по которым должны быть нанесены ядерные удары. В список этих городов входило и Запорожье.

Именно здесь заводам "Запорожсталь" и "Днепроспецсталь" в невероятно короткие сроки надо было возродить плавильные печи, прокатные станы и давать листовую сталь для военных грузовиков и броню для танков. За этим следил Сталин. Лично!

- Андрей Степанович, вот в биографической книге "Возрождение" её истинные авторы пишут, что Брежнев даже спал на "Запорожстали"? - спросил я.

- Чушь, конечно, он же не дурак был, Брежнев-то. Что толку для дела, если бы первый секретарь обкома постоянно шастал по заводу и ночевал в цехе, — только бы людям мешал.

А на самом деле было так. Однажды позвонил Сталин и, как всегда, спросил: нельзя ли ускорить восстановление "Запорожстали" и что для этого нужно? Брежнев, как мог, пояснил, а Сталин, выслушав его, спросил: а где вы спите, товарищ Брежнев? "Как где, — опешил Леонид Ильич, — дома, Иосиф Виссарионович". Сталин не зло, а как бы с улыбкой перебил его: "Я бы на вашем месте дневал и ночевал на "Запорожстали".

Вот этот-то эпизод, — подытожил Клюненко, — и стал основой для множества анекдотов, пересказывать которые и не хочется...

- Андрей Степанович, множество авторов изображают Брежнева этаким ловеласом, чуть ли ни бабником. Вы его четыре года войны знали лучше всех. Где тут правда, а где вымысел?

- Думаю, со мной никто не будет спорить, что Леонид Ильич был очень статным и красивым мужчиной. На войне, как мы знаем, было очень много женщин — связисток, медсестёр, врачей. Многие вздыхали по нём, влюблялись в него, — ничего тут страшного нет: живые же люди! Да и в Запорожье он приехал в цветущем сорокалетнем возрасте. Вот и представьте себе: первый секретарь обкома, боевой генерал, красавец мужчина, а вокруг множество, великое множество молодых вдов. Случалось, что и Леонид Ильич кем-то всерьёз увлекался, но это никогда не носило даже намёка на пошлость. Он был благородным человеком.

- А где семья его была?

- С семьёй чуть не случился конфуз, — ответил Клюненко. — Жена, Виктория Петровна Брежнева с сыном Юрой и дочерью Галей были эвакуированы в Челябинск. Там они и жили всю войну, а потом, когда Леонид Ильич демобилизовался и приехал в Запорожье мы, его фронтовые друзья, стали спрашивать: почему ты не привозишь семью? Почти целый год он отбивался от нас, ссылаясь на то, что в разрушенном Запорожье нет приличной квартиры и жить, мол, негде.

Когда же Брежнев получил новое назначение и был избран первым секретарём Днепропетровского обкома КП Украины в 1947 году, дальше такое семейное положение терпеть уже было нельзя. Мы вновь подступили к Леониду Ильичу, ему деваться было некуда, и тогда он попросил меня: Андрей, съезди в Челябинск и перевези мою семью. Что я и сделал. У него же самого просто не было ни минуты свободного времени. К тому же, Днепропетровск был разрушен немцами не меньше, чем Запорожье. Опять всё приходилось начинать с нуля.

- Андрей Степанович, Брежнев работал в Запорожье не более года. Как можно оценить его труд здесь?

- Лучше всех его труд оценил Сталин. Если бы Брежнев в чём-то не удовлетворял его, то престижное назначение в Днепропетровск он бы никогда не получил.

Виталий ЧЕРКАСОВ

Заслуженный журналист Украины