«Водитель для Веры»: пряничная реальность шестидесятых

Сколько еще раз напомнят нам о военных и послевоенных, ожесточенных человеческих обстоятельствах — накануне 60-летия Победы? Окружающие ли нас тревожные обстоятельства, не осмысленная ли история, благодатная ли для киношников и широкой публики сюжетная почва виноваты — тут тебе и мелодрама, и комедия, и детектив, - но рассказ пока не окончен...

История солдата, решившего было воспользоваться обстоятельствами службы, да попавшего под каток истории конспективно изложенная Павлом Чухраем в фильме "Водитель для Веры", не так банальна, как излагается она первыми просвещенными зрителями. Возможно, мелодраматическая патетика и ретро-романтика начала 60-х отвлекают от сути происходящего, но первый героический ряд — водитель, генерал, его дочь, "прикрепленный" чекист, горничная — историю представляет только на первый взгляд мелодраматическую.

Сирота-детдомовец, потерявший в трагических послевоенных обстоятельствах всех близких, попавший на службу в Кремль, переброшенный в Крым, получает шанс военной карьеры. Он готов "стучать" на хозяина-генерала, готов жениться на генеральской дочке-хромоножке, готов на многое, только бы выбиться — в люди, в училище, в академию, в офицеры только бы — не в барак, в пьянство, в нищету. Но оказывается — не любой ценой.

Мягкий и ловкий "прикрепленный", — и присматривающий, и прислуживающий, — казалось, насквозь промороженный системой, наставляет солдатика, спасает его от неприятностей, в конце концов, жизнь дарит. Хотя — зачем ему все эти неприятности по служебной линии? Генерал, по случайности попавший "по долгу службы" в переплет с большой политикой, решивший потягаться с чекистами, слаб только потому, что очень уж дочку любит. Хотя — почему бы не подчиниться обстоятельствам, не выполнить все команды и сдаться? Наши командиры слабы перед чиновничьей интригой?

Дочка его, по случайности "залетевшая" от курсанта-кубинца, могла бы и дальше жить — вразнос, как подружка, адмиральская дочка, лететь под откос, а вот не получается. Почему-то какой-то большой любви хочется. Хоть придуманной.

Горничная, ревнующая солдатика к генеральской дочке, вместо того, чтобы действовать по субординации и бегать опустивши глазки, просто таки бросается на солдатика. Что такое, почему они как сбесились все? Почему все идет как-то нештатно?

Понятно, что Чухраю надо это внутреннее преодоление советского, не вылезание еще, а осторожное высовывание из рабства. Сколько в нем сериальной, вневременной "мыльности", а сколько родного? Вроде, и жизнь кругом меняется, начало шестидесятых, Гагарин, красивая машина, красивая музыка, фестиваль был молодежи и студентов, кубинцы-курсанты... Вот приемник "Спидола", вот катушечный магнитофон, вот новомодные танцы... Режиссер все нанизывает, нанизывает детали. От них почти рябит в глазах.

Помнится, ветераны войны писали письмо протеста по поводу фильма о гибели советской подводной лодки. Их сначала привлекли в качестве консультантов, а потом они усомнились и в деталях, и в манерах снимавшихся в роли наших матросов американских актеров. Экая, казалось бы, мелочь. Пару десятилетий назад находились ветераны, которые писали на киностудии и в правительство письма по поводу замеченных в художественных полотнах "опечаток". Погон не тот, не по форме одеты, слова — не те. Неостроумные чиновники прислушивались и обещали исправить, остроумные фельетонисты фыркали и кивали на особенности художественного произведения.

Не боясь показаться осколком империи, позволю поворчать и поводу "Спидолы" в свободном обращении 1961 года, и любви рядового к музыке Элвиса Пресли, и кубинских курсантов в Крыму, уже через год после победы кубинской революции расцветающих и гладеньких. Возможно, все так. Но на генеральской даче "стукачи" вокруг забора, прикрепленный кагэбешник, чуть ли не в постель генеральскую залезающий, целое отделение туполицых головорезов, предпринимающее вылазку — на дезинфекцию генеральского дома, а потом коллективно терзающее тело генерала, и ко всему этому полный штат прислуги из поварихи и горничной — некоторый перебор. Откуда же и почему эти сомнения и эти переборы? Не от желания ли автора спроецировать на текущую реальность этот ретро-драматический сюжет?

Поиски границ между советским и антисоветским, здоровым и гнилым, бесчеловечным и подпольно гуманным — занятие совершенно бесполезное. Что и подтверждается лучшими работами в самом фильме — Андреем Паниным в роли кагэбешника, Богданом Ступкой в роли генерала, Игорем Петренко — в роли солдата, Аленой Бабенко — в роли генеральской дочки. Понятно, что моральная, выстраданная победа вечных ценностей — не одномоментна. И отвержение или хотя бы плоское высмеивание реалий эпохи немедленно отбрасывает картину назад и вниз — к американским, почти комиксовым поделкам — из "советской жизни", с реками икры, кровопийцами-вождями, кагэбешниками-уродами и прочими атрибутами империи зла. Если бы все было так просто, как в американских агитплакатах, не менее тупых, чем наши, антиамериканские.

И все же силами актеров "Водитель для Веры" поднимается выше мелодраматической поделки. Выбор, сделанный главными героями — в пользу человеческого, — это оценка не только людям, но и временам, которые пока рано сдавать в паноптикум. На вопрос, заданный в фильме, режиссер, кажется, отвечает по-своему, а сыгранное — по своему. Вместе с временами или вопреки временам, всей этой сумме бесчеловечных и романтических обстоятельств, отупляющих и возвышающих подробностей, сумме исторических и чувственных неточностей принудительно сближающих день нынешний и дни позавчерашние — спасается герой? Это далеко не праздный вопрос, только кажущийся столь же простодушным, сколь и детский лепет о том, "выплывет ли Чапаев". От ответа на него многое зависит и в сегодняшней, и в послезавтрашней нашей реальности . И не только киношной.

Алексей Токарев