«Классики» против «реалистов»

К судьбе реформы образования
Судя по сообщениям с недавней встречи Владимира Путина с группой суперлиберальных экономистов, известных безжалостным осуществлением в своих странах радикальных рыночных преобразований, основной акцент Кремль намерен сделать на пенсионной реформе. Что ждет граждан — пока точно не ведомо. Возможно, что их не ждет ничего, поскольку реформу могут и отменить. Почему? Обратимся к судьбе реформы образования.

Из начатых правительством Михаила Касьянова преобразований одним, из немногих реально воплощенных, или, по крайней мере, подошедших к этой стадии, стало намерение министерства образования отказаться от старой "советской" системы зачисления в вузы. С каждым годом становилось все очевиднее, что прежние принципы построения образовательного процесса, прежде всего в высших учебных заведениях, вступали во все более острое противоречие с текущими потребностями общества. С каждым годом количество поступающих в институты увеличивается, что показывает огромный спрос на высшее образование. Но что страна может предложить абитуриентам?

Во-первых, огромный процент студентов получает профессии, на которые нет спроса на рынке специалистов. Во-вторых, как отмечают исследователи, в России нет никакой взаимосвязи между полученной квалификацией, последующей работой, и уровнем оплаты. В-третьих, вырвавшись из-под опеки, ректоры стали де-факто никому неподконтрольными удельными князьками, в результате чего в университетах и институтах буйным цветом разрослась коррупция. Наш декан - отнюдь не седенький профессор с бородкой, думающий о научных формулах ежеминутно, а тертый деляга, занимающий пост не ради зарплаты, а ради "возможностей" перед ним открывающимися.

Владимир Филиппов, возглавивший министерство, решился на поступок, который многие от него не ждали, — он перешел от констатации безотрадного положения к решительным практическим шагам. Главным же идеологом намеченной реформы стал ректор Высшей школы экономики Ярослав Кузьминов. Знаковыми символами преобразований предстали пресловутые ЕГЭ, и государственные именные финансовые обязательства (ГИФО).

Реформа пробивала себе дорогу с трудом все четыре года. Встревоженный потерей рычагов влияния ректорат, выдвинувший своим вождем ректора МГУ Виктора Садовничего, предпринял массированную атаку на министерство. В ход пошли все возможные аргументы, начиная от заклинаний о "самом лучшем в мире образовании". Главы некоторых московских вузов скатились до непредставимых нигде в мире заявлений: "мы должны иметь право на оценку абитуриента — достоин ли он учиться у нас". Представляете себе Кембридж или Оксфорд, где бы брезгливо разглядывали поступающих?

Мы уже и не говорим о том, что у нас нет возможностей перехода из института в институт для того, чтобы почерпнуть самое ценное в разных учебных заведениях, или свободы выбора курсов, что в плане гибкости и вариабельности российская образовательная система осталась чуть ли не на средневековом уровне.

Но... общество отнюдь не возрадовалось намеченным изменениям. И дело не только в косности. Неудача (или частичная неудача, об этом чуть ниже) реформы системы образования ярко показало неотъемлемый компонент любых преобразований — разъяснительную работу с населением, ради которого, все, собственно, и делается. На встрече с Путиным бывший министр труда Чили Хосе Пиньера сказал, что он каждую неделю по 20 минут растолковывал гражданам по радио сущность проводимых реформ.

Российское общество не получило убедительных объяснений целей и задач введения ЕГЭ и ГИФО. Бедные родители тоннами пили валерьянку, сопереживая чадам, "брошенным в водоворот реформ". Неоднозначность оценок нововведений и послужила, видимо поводом для отставки Владимира Филиппова, который по последней информации в министерстве не останется. Бразды правления в объединенном министерстве перешли к Андрею Фурсенко, ранее никак к рассматриваемой проблематике не причастного. Его первые заявления о судьбе ЕГЭ и ГИФО вызвали переполох у приверженцев реформ, надежду у их противников. И хотя этой весной 900 тысяч выпускников будут вникать в тесты ЕГЭ, что ждет нас дальше - никому неизвестно. Окончательно позиция министра определится к началу следующего учебного года. До тех пор, по его словам, "я буду сидеть, слушать и обобщать".

С одной стороны, выходец из классического советского научного учреждения, Андрей Фурсенко не был ранее замечен в пристрастии к новациям, и на недавнем совещании в Ярославле с явным одобрением слушал противников ЕГЭ. С другой — в эксперимент уже вложено 8 млрд. рублей, четыре года шла отработка методологии, даже московское правительство — верный союзник ректора МГУ и столь же непримиримый противник ЕГЭ, и то согласилось провести в этом году сдачу экзаменов по новым правилам в добровольном порядке. ЕГЭ будут сдавать в апреле-мае 25 тысяч московских школьников. Другими словами, слишком многое уже сделано, чтобы так просто похерить. К тому же не столь давно сам президент Путин, отвечая на вопросы школьников, с одобрением отзывался об идее ЕГЭ.

Вопрос судьбы образования — не шуточный вопрос. Достаточно заглянуть на сайт любого губернатора в той же Америке, и мы увидим, что о школах и колледжах заботятся куда больше чем о посевной кампании или даже строительстве дорог.

За душу и сердца министра идет борьба двух непримиримых лагерей, и ближайшее будущее покажет, на чью сторону стал Фурсенко. Вспоминается ситуация конца XIX века. Тогда в России также развернулась шумная кампания вокруг содержания образовательного процесса. Между собой спорили "классики" и "реалисты". Первые доказывали приоритетность изучения латыни и греческого, вторые делали упор на "точные" науки. "Классиков" волновали нравственность и духовность, "реалистов" - практическая применимость полученных знаний. Тогда победили "классики" во главе с министром графом Дмитрием Толстым. Преподавание древних языков в гимназиях усиливалось, и выпускники классических гимназий получали преимущественное право поступления в университеты. Но со временем жизнь отвергла латынь и древнегреческий. В России же современной борьба идет с переменным успехом. При министре Филиппове в фаворе были "реалисты". Наступает время "классиков"?

Максим Артемьев