«Я охранял маршала Рокоссовского!»

77-летний Николай Жиратков пронес через всю жизнь память о том, как его, разведчика, благодарил сам Маршал Советского Союза Константин Рокоссовский. В молодости на его долю выпали приключения, по которым вполне можно снимать блокбастер покруче «Джеймса Бонда». Жаль, не любит Николай рассказывать о военном прошлом. «Все равно не поверят, — говорит. — Кроме того... Пусть война кончилась, лясы точить нам все равно не стоит. Разведка мы или нет?»
...Закалка разведчика до сих пор видна в Жираткове. Не каждый в его возрасте сможет исправно содержать сельское подворье в дубенском Неклюдове! А ветеран еще и в избирательном комитете состоит, и сведения об односельчанах-фронтовиках собирает...

«Было страшно стать калекой!»

Первый день войны застал Николая — тогда еще подростка — в поле погонщиком лобогрейки. Пришел работник военкомата и отобрал лошадь, которая годилась на фронт. Коля сходил в свое Неклюдово — за клячей похуже — и снова за работу. Призвали Жираткова лишь в 1943 году, но свой кусок войны парень отхватил. В Муроме после четырех месяцев учебки неклюдовского парня известили об отправке в Казанское офицерское училище. Николай знал, что там готовили пехотных офицеров, и... отказался от перевода! «Хочу в Пензу, готовиться на офицера танковых войск!» — заявил он начальству. Но набор в училище был завершен — что делать с упрямым юношей? «Меня поставили перед выбором: или в Казань, или пиши заявление об отправке на фронт, — вспоминает Жиратков. — Я и написал! Молодой был, все нипочем... Мы тогда смерти не боялись — было страшно только стать калекой».

275 новичков, в числе которых был Жиратков, прибыли в Винницу. Там набирали пополнение представители воюющих частей 2-го Белорусского фронта. На крепыша из Мордовии обратил внимание лейтенант Мардар — комвзвода разведки 20 корпуса тяжелых танков. Так Николай стал его помощником и все-таки смог повоевать рядом с бронетехникой. Его новые товарищи — майор Ильченко и старший лейтенант Ковалев — рассказали, как в Сталинграде брали в плен самого фельдмаршала Паулюса. Высокопоставленный фашист отказался сдавать оружие им и потребовал командира корпуса. Тот срочно прилетел, и лишь тогда немец положил на стол свой пистолет.

О своих боевых буднях Жиратков предпочитает не распространяться. «Всякое было, — уклончиво отвечает он на расспросы. — В немецкий тыл ходили, языков брали, из окружения по одному просачивались... С собой носили вафельные полотенца — нет ничего лучше, чтобы перетянуть пленному врагу рот и не дать крикнуть. А иногда и раненому товарищу, чтобы не выдал стоном в беспамятстве... Прошли мы Западную Украину, Польшу, до Берлина 60 километров осталось. Форсировали Одер, там меня и контузило — снаряд ударил в танковую башню, а я был поблизости. Два дня ходил как дурной, потом все-таки пришел в себя...»

«Поляки считали нас оккупантами »

Но домой после войны Николай попал лишь через 5 лет. Его новым театром боевых действий стала Польша. Страна была безумно опасна из-за банд местных националистов. По аналогии с белорусскими «лесными братьями» солдаты звали их бандеровцами. Дерзкие «борцы с советской оккупацией» были плотью от плоти самой Польши, русские же солдаты понимали, что сражаются на чужбине.

«Однажды в 45-м году я со взводом автоматчиков сопровождал из Германии в свою часть поезд со снабжением, — рассказывает Николай. — В качестве рабочей силы у нас было 13 немок и 18 немцев. И вот в польском городе Лодзе во время стоянки на состав напали. Несмотря на отчаянную перестрелку, налетчики сгружали с нашей платформы тюки сена и куда-то тащили. Когда бой прекратился, мы загнали поезд в тупик и отправились следом за похитителями. К нашему удивлению, сено нашлось. Оно было аккуратно сложено на площади около здания с вывеской «Банк». Никаких следов наших противников не было, зато в дверях стоял вооруженный часовой-поляк. «Банк уже закрыт, приходите завтра! Тюки не отдам — вдруг они наши, просто меня не предупредили?» — пожимал он плечами на все доводы».

Жиратков решил подчиниться и не устраивать заваруху — все-таки Польша считалась освобожденной братской страной, а не захваченной вражеской. Наутро солдаты не нашли ни сена, ни часового... Здание стояло на прежнем месте — но без банковской вывески. Жиратков отправился к коменданту Лодзя. Если допустил на своей территории такое безобразие, так пусть теперь отвечает за пропажу!

Трех сопровождающих Николай оставил в подъезде комендатуры, в одиночку поднялся на 3-й этаж — кабинет коменданта оказался пуст. А внизу ждал еще сюрприз: автоматчиков на месте не было. Зато был десяток незнакомцев, которые с ненавистью в глазах бросились на советского офицера. «Я выхватил гранату и поднял над собой, — говорит он. — Враги остановились и попятились. Но метрах в 20 стоял еще один, он целился из карабина. Стрелять не решался — то ли не хотел шума, то ли боялся, что выроненная мной граната посечет осколками его напарников. Я огляделся: за спиной был забор из бутового камня, в нем — дыра. Замахнулся гранатой на поляков, как будто собираюсь швырнуть, они шарахнулись — а я рванул в спасительный лаз. Прибегаю к поезду — солдаты мои там. «Чего же вы меня бросили?» — напускаюсь на них. А они мне: «Мы не бросили, нам сказали, что вы ушли — пришлось вас искать».

В общем, сено досталось «бандеровцам», но остальной груз и все солдаты вернулись в часть... А не окажись наш земляк отчаянным — гнить бы его костям в каком-нибудьподвале.

...Курировать Польшу было непросто, и Сталин поручил это маршалу Константину Рокоссовскому — возможно, потому, что полководец сам был поляком. Националисты «из идейных соображений» могли в любой момент предпринять покушение на соплеменника — чтобы не служил «захватчикам». Жиратков — уже старший лейтенант — охранял Рокоссовского во время его визитов в город Ополе. Разведчики шли вокруг маршала на расстоянии нескольких метров и наблюдали за улицей — возможно, именно поэтому все поездки Рокоссовского проходили без инцидентов. По словам нашего земляка, Константин Рокоссовский, несмотря на высокое положение и громадный рост, был человеком скромным и вежливым. Даже голос у этого титана был тихий.

«Одеть моих разведчиков!»

Военачальник не забыл офицера из Мордовии. Однажды он приказал сопровождающим: «Сводите меня к моим разведчикам!» Жиратков с подчиненными в это время чистил оружие и не ждал высокого гостя. «Вдруг открывается дверь и входит маршал, — до сих пор переживает Николай те минуты. — Высоченный, косая сажень в плечах. А мы в нательном белье, стоим по стойке «смирно»... «Продолжайте, продолжайте», — говорит Рокоссовский, подходит ко мне и жмет руку. Расспросил он меня, как дела в части, а потом командует: «Начальника тыла ко мне! Одеть разведчиков!» Это не к тому, что мы в белье, просто обмундирование обветшало... Приказ выполнили моментально: на следующий день мои ребята на зависть всем щеголяли в новеньких яловых сапогах, каких ни у кого больше не было. Нам выдали полушерстяные брюки, гимнастерки и пилотки, новые шинели, кожаные ремни вместо матерчатых — картинка, а не форма!»

...Вернувшись в Мордовию, Жиратков не расстался с командными должностями. Был и бригадиром тракторной бригады, и управляющим отделения совхоза «Дубенский», и председателем объединенного сельсовета Неклюдова и Ломат. А как вышел на пенсию — вновь стал разведчиком! По собственной инициативе он изучает историю родного села, разыскивает участников войны, родившихся в Неклюдове. «Представляете, недавно нашел одного в Белебее, в Башкирии! — делится радостью Николай. — Он был летчиком, в войну сопровождал грузы из США в СССР. Вот это биография!»

Владимир Алифанов
Столица С