"Дыхание ядерной войны остудило горячие головы американцев"

Анатолий Иванович Грибков — видный советский военачальник. Боевое крещение он принял на советско-финляндской войне в 1939-1940 гг. в должности командира танкового взвода. А потом была Великая Отечественная.
О самых памятных эпизодах, участником которых был, о встречах с маршалами Жуковым, Василевским, Рокоссовским, Малиновским, Бирюзовым, Захаровым, Чуйковым и другими выдающимися полководцами в годы войны и после военной службы Грибков рассказал в своих книгах "Исповедь лейтенанта" и "Встречи с полководцами".
Генерал армии А. Грибков наряду со многими боевыми отечественными наградами удостоен и двух высших кубинских орденов — Эрнесто Че Гевары и Солидарности.
Будучи работником Генерального штаба Вооруженных Сил СССР, генерал Грибков принимал активное участие в подготовке и проведении операции "Анадырь", события вокруг которой вошли в историю как Карибский кризис 1962 г. — самый острый пик ядерной конфронтации "холодной" войны, поставившей мир на грань взаимного уничтожения.
В связи с 40-летием тех событий Министерство обороны Республики Куба организовало международную конференцию, на которую пригласило и генерала армии А.И. Грибкова. Своими впечатлениями о встречах в Гаване, и прежде всего с Фиделем Кастро Рус, мыслями, навеянными посещением Острова свободы, он делится в беседе с вашим корреспондентом.

- Анатолий Иванович, какие чувства вы испытывали в дни пребывания на далекой от родного дома кубинской земле?

- Везде, где бы мы, члены делегации Российской Федерации, ни появлялись, нас приветствовали как самых дорогих гостей. Встречи — и с команданте Фиделем Кастро Рус, и с другими руководителями Республики Куба, и с простыми кубинцами — отличались необыкновенным радушием, и оттого складывалось ощущение, что мы находились не за тысячи километров от дома, а среди родных, бесконечно близких нам и дорогих людей.

- Делегация была большая?

- Восемь человек. В ее состав входили: Маршал Советского Союза Язов — в пору Карибского кризиса Дмитрий Тимофеевич командовал одним из четырех мотострелковых полков наших войск на Кубе, Георгий Маркович Корниенко — в дни кризиса был заместителем нашего посла в Вашингтоне, а впоследствии первым заместителем министра иностранных дел СССР, Николай Сергеевич Леонов, генерал-лейтенант госбезопасности, доктор исторических наук, автор блестящей, на мой взгляд, книги о кубинском лидере, офицер запаса Санников Леонид Иванович, в ту пору был старшим лейтенантом-ракетчиком, сын Анастаса Ивановича Микояна Сергей — он прилетел из Штатов, где читает лекции.

Были в составе делегации и некоторые другие товарищи.

- 40-летию Карибского кризиса было посвящено немало публикаций в периодических изданиях, говорилось о нем по радио, телевидение продемонстрировало документальные фильмы... Когда знакомился с этими материалами, то складывалось впечатление, что вина Советского Союза гораздо больше, чем вина США в том, что мир оказался на грани ядерной войны, катастрофы. Один из главных аргументов — СССР посмел втайне от Соединенных Штатов разместить у них под боком ракеты. А что по этому поводу скажете вы?

- К операции по переброске группировки советских войск на Кубу я имею самое прямое отношение. В ту пору я возглавлял Оперативное управление Главного оперативного управления Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. В начале третьей декады мая 1962 года ко мне в кабинет зашел мой непосредственный начальник генерал-полковник Семен Павлович Иванов. Он протянул мне листы бумаги и сказал: "Анатолий Иванович, вот это нужно переписать набело, от руки, машинистке пока не давать. Разрешаю привлечь к работе твоего заместителя генерала Елисеева и полковника Котова. Кроме вас троих к работе никого не привлекать..."

Я взял неизвестный мне текст и начал читать. Это были записи Иванова, сделанные им как секретарем Совета Обороны на только что закончившемся заседании в Кремле. Так я впервые узнал о решении высшего руководства страны направить наши войска на Кубу, о проведении операции, получившей впоследствии кодовое наименование "Анадырь".

Мы, генштабисты-операторы, под руководством генерал-полковника Иванова спланировали эту операцию, а затем, когда основную массу войск отправили судами, мне было приказано взять группу офицеров, генералов и адмиралов и как полномочному представителю министра обороны лететь на Кубу помочь организовать взаимодействие между кубинскими и советскими войсками, а также для контроля выполнения тех задач, которые были поставлены.

Весь кризис я был на Кубе, и в ноябре, когда ракеты и особенно ядерное оружие были вывезены, мне разрешили вернуться в Москву.

Что же касается причин, которые побудили советское руководство направить войска на Кубу, то они лежат на поверхности. В то время американцы планомерно окружали Советский Союз своими военными базами.

Тогдашний советский руководитель Никита Хрущев, размышляя, как нейтрализовать нависшую над страной угрозу, пришел к выводу, что надо поставить США в такое же положение, в котором находился СССР. Как он выразился в ближайшем окружении, "запустить американцам ежа в штаны, чтобы они почувствовали его иголки".

- А почему все-таки операция "Анадырь" проводилась в строжайшей тайне? Нельзя ли было сделать это в соответствии с международным правом, открыто? Или, может, вообще не следовало завозить на Кубу ракеты, а попытаться решить проблемы между СССР и США путем переговоров, защитив в ходе этих переговоров и интересы Республики Куба — и тогда кризис и не состоялся бы?

- Мне эти вопросы задают часто. Однако и прежде был уверен, и теперь убежден, что принятое тогда руководством нашей страны решение было верным. Поступи мы иначе — кризис все равно разразился бы, но только с кровопролитием с обеих сторон!

Как признал на конференции в Гаване в 1992 году бывший в пору кризиса министром обороны США Роберт Макнамара, американцы после поражения их наемников в бухте Кочинас в апреле 1961-го стали разрабатывать план "Мангуста", который предусматривал вооруженную интервенцию и, разумеется, полную оккупацию Острова свободы. То есть планировать вторжение на Кубу они начали еще тогда, когда об операции "Анадырь" даже и в мыслях политического и военного руководства Советского Союза не было.

Цель появления наших ракет на Кубе была исключительно одна — сдержать агрессию против кубинского народа. Так что благодаря своевременно появившимся советским ракетам Куба избежала нападения США.

- И что же представляла собой Группа советских войск на Кубе? Применение ядерного оружия предусматривалось?

- Группа состояла из частей сухопутных войск, военно-воздушных сил, военно-морского флота, войск противовоздушной обороны, дивизии ракетных войск — полков ракет средней дальности Р-12 и ракет Р-14 с дальностью действия ракет от 2 до 4,5 тыс. км и тыловых подразделений.

Численный состав этой группировки составлял около 42 тысяч человек. По данным же ЦРУ, как говорили сами американцы на Гаванской конференции в 1992 году, они предполагали, что она насчитывала не более 15 тысяч.

Перед нашими войсками была поставлена задача во взаимодействии с кубинскими Революционными вооруженными силами не допустить высадки противника на территорию острова ни с моря, ни с воздуха и превратить его в неприступную крепость.

Мощь нашей группировки составляла ракетная дивизия, дальность ракет которой обеспечивала поражение важнейших объектов на территории США. Пускать ее в дело предусматривалось только в крайнем случае, то есть при явном нападении, и то лишь с личного разрешения Верховного Главнокомандующего Хрущева.

- Американцы справедливо обвиняли нас в неискренности в период того октябрьского противостояния?

- 14 октября самолет-разведчик У-2 представил своему командованию фотографии территории Кубы, в частности района Сан-Кристобаля, где оборудовались стартовые позиции для ракет Р-12. Эти фотографии опубликовал журнал "Тайм". 17 и 18 октября американской воздушной разведкой были получены новые снимки кубинской территории, по которым можно было судить о быстром обустройстве стартовых позиций наших ракет.

Стивенсон, возглавлявший делегацию США в ООН, вспоминал, что он был просто напуган, когда президент Кеннеди высказался за нанесение массированного воздушного удара по Кубе. Однако потом, выслушав заключения аналитиков, встал на сторону тех, кто был за менее активные формы воздействия.

Встретившись с министром иностранных дел СССР Громыко, прибывшим в Нью-Йорк на сессию Генеральной Ассамблеи ООН, Кеннеди спросил его, есть ли у нас на Кубе наступательное оружие. Громыко ответил, что нет, и в принципе он был прав — наша группировка носила чисто оборонительный характер. Даже мало понимающему в военном деле человеку понятно, что 40-тысячная группировка войск не могла угрожать более чем миллионной армии США, оснащенной всеми видами боевой техники и вооружения, при огромном преимуществе в ядерном компоненте — оно составляло тогда 1:17 в пользу США (мы имели 300 боезарядов, а американцы — 5000!).

Отрицали наличие ракет на Кубе посол в США Добрынин и представитель СССР в ООН Зорин, которые, впрочем, говорили искренне, так как не были посвящены в детали операции "Анадырь".

То же самое утверждал и Хрущев, хотя, как мне представляется сегодня, он мог бы уже после обнаружения американской разведкой наших ракет и не скрывать их наличие на Кубе.

22 октября Кеннеди объявил морскую блокаду Кубы, назвав ее, правда, в своем обращении к нации, с которым выступил по радио и телевидению, "карантином", видимо, для смягчения этой акции в глазах общественности.

По мнению сторонников блокады, ее преимущество перед воздушным налетом заключалось в возможности гибко применять силу и дипломатию.

И, действительно, избранный вариант позволил руководителям СССР и США принять решения, остановившие развитие событий в сторону непоправимого — ядерной катастрофы.

В 1994 году на конференции в Вашингтоне Роберт Макнамара мне сказал, что они планировали нанести массированные авиационные удары — в первый день операции, то есть агрессии, совершить 1100 самолето-вылетов по Кубе, а затем начать вторжение с моря и воздуха.

К этому времени из 24 пусковых установок и 36 наших ракет Р-12 примерно половина была готова к заправке горючим, окислителем и стыковке с ядерными головными частями. В ночь с 26 на 27 октября командующий группой генерал Плиев своим распоряжением подал головные части к позиционному району одного из ракетных полков и доложил в Москву.

Но в это время между президентом США и главой советского правительства была достигнута договоренность в разрешении кризиса.

- На прошедшей недавно конференции вы для себя что-нибудь новое открыли?

- Когда я получил приглашение прибыть в Гавану, то обратился в Генштаб Вооруженный сил РФ с просьбойразрешить мне познакомиться с некоторыми документами, чтобы освежить в памяти отдельные эпизоды, связанные с пребыванием наших войск на Кубе. Мне ответили, что документы, которыми я интересуюсь, по-прежнему составляют государственную тайну и разглашать их запрещено. Каково же было мое удивление, когда я ознакомился с этими документами в Гаване, получив их в дар, как и другие товарищи нашей делегации, от американской делегации. В объемистом фолианте было все то, что, как уверяли меня в Генштабе, составляло строжайшую тайну.

- И как же, по вашему мнению, американцы раздобыли эти документы, которые оберегают как зеницу ока даже от вас, активного участника тех событий?

- Никакого секрета в этом, оказывается, нет. На первой странице фолианта с подобранными материалами — ЦК КПСС, правительства и Министерства обороны СССР, Комитета госбезопасности и т.д. — значится в траурной рамке генерал-полковник Волкогонов, предоставивший эти документы США. Как известно, в свое время он был "верным марксистом-ленинцем", видным партполитработником, а потом стал предан идеям Горбачева и Ельцина. Волкогонов был в фаворе, входил в различные организации. Возглавлял он и комиссию по рассекречиванию различных материалов. Скорее всего, тогда и снял копии совершенно секретных документов особой важности и "с чистым сердцем" передал их представителям США.

- Анатолий Иванович, а как вы оцениваете операцию "Анадырь" с позиций нынешнего дня?

- Это уникальная стратегическая операция в истории России и Советского Союза, когда 42-тысячная армия с современным вооружением была скрытно переброшена через океан за 10000 километров, оказавшись у порога Соединенных Штатов. Вот тогда США, безбоязненно угрожавшие прежде другим странам, впервые сами по-настоящему почувствовали дыхание ядерной войны.

Есть ленты американской кинохроники того времени, запечатлевшие, как население южных штатов в панике раскупало продукты и средства индивидуальной защиты и уезжали на север.

Можно по-разному оценивать нашу операцию, но со стороны военного руководства, солдат, офицеров и генералов она, на мой взгляд, проведена блестяще.

- Наверное, расставались в Гаване с боевыми побратимами из 1962-го с грустью?

- После окончания конференции, в воскресенье утром, нам сообщили, что Фидель Кастро пригласил нашу делегацию во Дворец наций на прощальный ужин. Мы пробыли вместе с 20.00 до 4.30 утра следующего дня. О многом поговорили. О сложной обстановке в нынешнем мире, когда американцы подкупом, шантажом, угрозами, а то и с помощью оружия переделывают этот мир по своим лекалам. О том положении, в котором оказалась Куба после разрушения Советского Союза — ведь их экономика, торговля были во многом ориентированы на нас. А когда СССР не стало, то это, естественно, сказалось и на них. В последнее время, правда, с приходом к власти Президента Владимира Владимировича Путина, связи, торговля восстанавливаются.

Фидель Кастро оба дня на конференции был в гражданском костюме. А на встречу с нами пришел в военной форме. Он сказал нам: "Мы благодарны Советскому Союзу и советским воинам. Мы никогда не забудем, что вы вместе с нами были готовы защищать кубинскую революцию, нашу Родину от американского вторжения".

Расстались мы очень тепло и, конечно же, с грустью. Но и с надеждой встретиться в Москве. Президент Путин, пребывая в свое время на Кубе, пригласил Фиделя Кастро посетить Российскую Федерацию, и это приглашение было с благодарностью принято.

Беседовал Станислав Сарновский

"Парламентская газета" (№26, 2003)