День странного искусства

Как только человечество осознало себя человечеством, начался театр. Один из постулатов об отличиях человека от животного гласит, что человек отличается тем, что умеет смеяться. Но ведь мы точно не знаем, может быть животные тоже смеются, этак тихонько над нами хихикают, когда мы не замечаем, или довольно улыбаются приятным событиям, происходящим в их жизни. Но вот чем человек отличается точно, так это умением играть в театр. И можно сказать, что наличие театра, да и в целом искусства, делает нас в очень большой мере людьми.

Что происходит, когда начинается действо? Происходит сотворение реальности. Человек чувствует себя творцом и вершителем судеб, повелителем времени и покорителем пространств, воссоздавая по своему желанию мир, в который верят те, кто наблюдает рождение этого мира.

Театр нужен человеку, чтобы время от времени в буднях суровой действительности с вечными войнами, грязью жизни, ее меркантильностью и приземленностью вспомнить о себе лучшее, что только знал. Поднять сказ о высоком человеческом духе на котурны и вдохновляться с тем, чтобы когда пробьет час, сыграть в жизнь не хуже, чем в театр.

Античный театр начинался с комедий и трагедий, и они были «высокими» во всех отношениях. Взгляд на жизнь из зрительного зала давал представление о возвышенной и трудной борьбе за право назваться Человеком и Личностью.

С того же самого начинался и театр Российский – с пещного действа – полурелигиозного представления о трех отроках, которые за свои убеждения были отправлены в печь и не дрогнули перед лицом смерти, и дрогнула смерть – из горящей печи вышли невредимые отроки, и который уж век выходит человек из горнила искусства, черпая в нем силы для продолжения действа.

Каким бы убогим не казались нынешние театральные попытки «осовременить» подмостки на фоне других видов искусств, уже освоивших IT-технологии, речь все эти века напролет, в сущности, об одном и том же – о том, как человек научился творить собственный мир из ничего. Нужен только Артист и Зритель, все остальное – вторично, в том числе – технологии.

Зритель – непременное условие театра. Зритель – тоже категория героическая и возвышенная. Сегодня он может выложить половину зарплаты за то, чтобы два часа с антрактом наслаждаться игрой любимых актеров, а когда-то подвергался и более суровым испытаниям.

Мы сегодня стремимся в партер, на идеальное режиссерское место – десятый ряд, десятое кресло. Желательна еще и третья десятка – чтобы представление было десятым – спектакль устоится, но не состарится, актеры будут в тонусе, действо – динамичным и свежим.

Когда-то зрителю приходилось много сложнее. В партере сидел самый бедный люд. Приличная публика занимала балконы и ложи. Почему? Да потому что освещались театры роскошными люстрами, в которых горели свечи и несмотря на то, что подсвечники в люстре и были снабжены подобием поддонов, горячий воск капал на выходную одежду мужчин и лучшие платья или обнаженные плечи нарядных женщин. А десятого представления могло и не быть. Потому что зритель так часто хотел ходить в театры, что пьесы приходилось ставить «с колес», давая иногда и по две премьеры в неделю.

Золотой век театра закончился. Но театр будет жить до тех пор, пока живо будет человечество, и до тех пор, пока оно будет помнить о том, что имеет прекрасную душу, которую можно показать на подмостках.

За века что человечество живет с театром, а подкорке, на уровне ДНК отложился созданный греками символ – две маски – та, что плачет, и та, что смеется. В сущности, любому европейцу достаточно увидеть две маски для того, чтобы вспомнить, что он человек, который умеет играть в театр, и которому доступно такое удивительно наслаждение для души как катарсис – очищение человека искусством. Особенно часто это вспоминается сегодня, в день театра, 27 марта, разгар буйной весны, когда оживает душа человека.