Еврейские гангстеры в Америке

Предлагаем вниманию читателей отрывки из книги, которая в ближайшее время выходит в Израиле и имеет все шансы стать бестселлером
Идея этой книги возникла из разговора с моей матерью. Я изучал тогда жизнь еврейских гангстеров в Америке и решил поделиться с ней своими открытиями. Когда я начал рассказывать о подлостях, совершенных одним из детройтских гангстеров, с семьей которого мы были знакомы, она прервала меня, сказав: “Это все, может быть, и правда, но он всегда любил свою маму”. Этот разговор мне запомнился, и я стал размышлять, а не написать ли об этих людях книгу.

Истории о некоторых хорошо известных еврейских гангстерах Америки я, не отступая от фактов, решил рассказать живо и увлекательно.

Бенджамин Сигел — Багси, Артур Флегенгеймер — Голландец Шульц, Мейер Лански — Малыш, Макс Хофф — Бу-Бу, Эбнер Цвиллман — Лонги — все они были гангстеры и евреи. Расцвет их деятельности пришелся на время между двумя мировыми войнами, они вместе с итальянцами сделали американскую преступность организованной, огромной, мощной и смертоносной.

“Мы больше, чем U.S. Steel”, — якобы говорил Мейер Лански, один из главных действующих лиц нашей истории и долгожитель. Возможно, он был прав.

Арнольд Ротстейн родился в Нью-Йорке в 1882 году. Его отец, Авраам, богатый и уважаемый торговец одеждой, был одним из столпов ортодоксальной еврейской общины Верхнего Вест-Сайда, филантропом и председателем совета нью-йоркской больницы “Бет Исраэл”. Его называли Справедливым за высокие принципы и честность при сделках.

Арнольд был совсем другим. Он так и не добился того уважения, на которое надеялись его родные, но оправдал их ожидания в другом: ему едва исполнилось двадцать, а он уже был миллионером, и его знала вся Америка.

С введением “сухого закона” Ротстейн стал развивать бутлегерство. Он заложил фундамент огромных прибылей эпохи “сухого закона”, создав организацию, которая закупала в Англии спиртные напитки высокого качества, перевозила их через океан и продавала оптом в Соединенных Штатах. Идея была подхвачена — и в скором времени этим занимались многие.

Будучи по натуре одиночкой, Арнольд не желал становиться частью предприятия, которое он не мог контролировать сам. Но “сухой закон” был слишком большим куском, чтобы он — да и кто бы то ни был — смог проглотить его единолично. После этого он обратил свои таланты на контрабанду наркотиков, которая до того, как ею занялся Ротстейн, была совершенно не организована. Послав посредников через океан, в Европу и на Дальний Восток, и контролируя закупочные операции в Соединенных Штатах, Ротстейн превратил эту отрасль преступности в бизнес-машину. К 1926 году он был финансовым повелителем всего потока наркотиков, переправлявшихся в США.

Начиная с Ротстейна, еврейские боссы преступного мира Америки открыто занимались контрабандой и оптовой торговлей опиумом и другими наркотиками на территории США. В двадцатые—тридцатые годы евреи боролись с итальянцами за доминирование в этой сфере преступной торговли. Итальянская мафия взяла верх во время Второй мировой войны. Причиной тому были нацисты. Когда немцы принялись истреблять евреев в Европе, под удар попали и преступники, поставлявшие товар в Америку.

По свидетельствам участников опиумного бизнеса, с тех пор как евреи ушли со сцены, качество продукта ухудшилось. Еврейский дурман был чище и дешевле, чем у итальянцев, разбавлявших свой наркотик химией. Один из драгдилеров, работавший в этой сфере долгое время, отметил и другое отличие между еврейской и итальянской наркомафией предвоенного периода: “Евреи были бизнесменами. Они хотели сделать на тебе бакс сегодня и завтра, и так далее — по баксу в день. А эти чурки хотели червонец сегодня, а завтра могли и задушить за полтинник”. И это свидетельствует итальянец!

Фрэнсис Скотт Фицджеральд обессмертил Ротстейна в “Великом Гэтсби”: «Мейер Вулфшим? Нет, он игрок. — Гэтсби на миг запнулся, потом хладнокровно добавил: — Это он устроил ту штуку с “Уорлд сириз” в 1919 году».

Преступная жизнь Ротстейна, ни дня из которой он не провел в тюрьме, закончилась в 1928 году, когда его застрелили из-за карточного долга в нью-йоркской гостинице Park Central. К умирающему Ротстейну в больницу пришел детектив и спросил: “Кто стрелял в вас?” Ротстейн ответил: “Я не буду об этом говорить. Я сам разберусь”. Но он так и не успел сделать это.

На момент смерти состояние Ротстейна составляло три миллиона долларов.

После гибели Ротстейна никто и никогда уже не смог управлять дном Нью-Йорка в одиночку, как это делал он. Различные криминальные сферы были разделены, часть из них отошла его воспитанникам-евреям. Бутлегерство стало уделом Артура Флегенгеймера, Бенджамина Багси Сигела и Мейера Лански, объединившихся в шайку, известную как банда Багси и Мейера.

Артур Флегенгеймер, больше известный как Голландец Шульц, родился в 1902 году. Он не был голландцем: его родители, Герман Флегенгеймер, владелец салуна и конюшни, и Эмма Ной Флегенгеймер, были немецкими евреями. Его отец оставил семью, когда Артуру было четырнадцать, и, чтобы содержать близких, мать начала работать прачкой. Артур внес свой вклад в благополучие семьи — присоединился к банде и стал взломщиком.

В его семье соблюдались религиозные традиции. Однако при арестах Артур называл себя то иудеем, то католиком, то протестантом.

Приятели прозвали его Голландец Шульц за голубые глаза, светло-каштановые волосы и коренастое телосложение — этим он напоминал убийцу из банды в Бронксе на рубеже веков. Артуру понравилось прозвище, и он захотел, чтобы его называли так и дальше. “Оно было достаточно коротким, чтобы попасть в заголовки. Если бы меня называли Флегенгеймер, никто бы обо мне и не услышал”, — говорил он.

Голландец был одним из самых скупых и хладнокровных гангстеров эпохи “сухого закона”. Он почти ни у кого, считая и “своих” людей, не вызывал симпатии или уважения. Он платил приближенным настолько мало, насколько позволяли приличия, и мог впасть в убийственную ярость, когда кто-то просил прибавить.

Лаки Лучано называл Шульца одним из самых скупых — почти скрягой. “Парень с парой лимонов баксов, а одет, как свинья. Хвастал, что не тратит на костюм больше 35 баксов, а штанов у него было две пары. Для него успех — это купить газету за два цента и читать там о себе”.

Шульц думал на сей счет иначе: “Я считаю, только идиоты носят шелковые рубашки. В жизни ни одной не купил. Сосунок потратит на рубашку пятнадцать-двадцать баксов. Нормальный парень возьмет хорошую рубашку за два бакса”.

По словам любимого адвоката Шульца Дикси Дэвиса, только одно по-настоящему бесило Шульца: “Можешь оскорбить девушку Артура, плюнуть ему в лицо, толкнуть его — он рассмеется. Но не укради ни доллара с его счетов. Сделал так — считай, мертвец”.

Банду Багси и Мейера создали в 1921 году два человека из числа самых знаменитых деятелей еврейской организованной преступности XX века — Бенджамин Багси Сигел и Мейер Лански.

Ко времени создания банды Сигелу было пятнадцать лет, а Лански — девятнадцать. Лански родился в 1902 году в польском городке Гродно и приехал в Штаты с родителями. Сигел родился в 1905 году в Нью-Йорке и вырос кинематографическим гангстером — красивым, вспыльчивым, амбициозным и жестоким. Прозвище Багси (Бешеный) он получил потому, что, разозлившись, словно сходил с ума. Сигел ненавидел это прозвище, и никто не осмеливался назвать его так в лицо.

Образовавшийся альянс был грозным: мозги Лански и мускулы Сигела. Позже Лански любил утверждать, что банда никого не убивала, что они действовали, как бизнесмены, и стремились только к эффективности. «Это был чистый бизнес, мы были... ну, как компания “Форд”. Стрелять, убивать — это неэффективный способ ведения дел. Продавцы, торгующие “фордами”, не стреляют в продавцов, торгующих “шевроле”. Они стараются победить их ценами».

Джозеф Док Стетчер родился в Польше в 1902 году и приехал в Ньюарк в возрасте 10 лет. В его досье — поджоги, грабежи, мошенничество, контрабанда и убийства. Он работал с Мейером Лански и Багси Сигелом, с другими еврейскими гангстерами.

Позднее Лански выбрал Стетчера, чтобы тот возглавил строительство “Сэндз-отеля” в Лас-Вегасе и представлял там интересы банды. Стетчер также спонсировал кубинского диктатора Фульхенсио Батисту, который разрешил Лански и его компаньонам строить и управлять казино на острове.

Несмотря на то что обвинения в адрес Лански сыпались градом, уличить его смогли лишь в 1963 году. Стетчера депортировали, вместо того чтобы посадить в тюрьму.

Стетчер так никогда и не стал гражданином США, но в Польшу или Россию ехать отказался. К тому же закон запрещал депортацию в коммунистические страны, поэтому Стетчеру как еврею посоветовали вернуться в Израиль, что он и сделал в 1965 году. Док снял апартаменты в отеле “Шератон” на побережье Тель-Авива и наслаждался отпуском. Ежедневно его ждала машина с личным шофером. В возрасте 70 лет он завел себе 23-летнюю подружку, которая училась в Тель-Авивском университете.

Док наслаждался Израилем, а израильтяне находили его забавным и благородным. Его щедрость привлекла внимание “Агудат-Исраэль”, ультраортодоксальной политической партии. Один из ее лидеров, рав Менахем Поруш, уговорил Стетчера вложить 100 тысяч долларов в строительство домов для ортодоксальных еврейских пар. Вместо того чтобы истратить деньги на эти цели, Поруш построил кошерный отель в Иерусалиме.

Стетчер из-за этого поссорился с Порушем, и дело дошло до суда. Стетчер говорил, что вкладывал деньги в благотворительность. Сложилась довольно смешная ситуация: знаменитый американский гангстер был ограблен раввином. Но Стетчер выиграл дело, и Поруш был вынужден вернуть деньги.

Мейер Лански тоже отправился в Израиль, прячась от американского правосудия. В 1970 году он захотел стать израильским гражданином. После долгого разбирательства просьба Лански была отвергнута, и он был выслан из страны в 1972 году.

Процесс Лански породил немало дебатов в Израиле. Голде Меир было сказано, что Лански являлся негласным лидером мафии, поэтому если бы он остался, то Израиль стал бы пристанищем бандитов. Голда ничего не знала о Лански и не много — об американской преступности, но она была наслышана о мафии. Вот это-то и сыграло решающую роль в судьбе Лански в Израиле.

“Мафия? — спросила Голда. — Никакой мафии в Израиле!”

Голда выросла в Штатах и знала, что если Израиль даст пристанище криминальному боссу, то это может повлечь за собой нежелательные последствия для американских евреев. Она опасалась также, что если бы Лански обосновался в Израиле, то администрация Никсона, требовавшая его экстрадиции, могла бы отменить поставки бомбардировщиков и истребителей...

Еврейские гангстеры весьма уважали своих родителей. Большинство держали матерей в блаженном неведении относительно своих темных делишек и обращались с ними почтительно и нежно.

Мейер Лански обожал мать. Он помнил, с какой радостью она жертвовала собой ради детей. Еще мальчиком он поклялся, что когда вырастет, станет очень богатым — “и до конца жизни у нее будет все самое лучшее”. Добившись успехов в преступном мире, Мейер переселил своих родителей в прекрасные апартаменты с горничной в престижной части Бруклина. Когда в конце 1930-х мать Мейера перенесла операцию на сетчатке, он нанял ей сиделку, которая круглосуточно была при ней в больнице. Сиделка вспоминает, что Мейер принимал в судьбе своей матери “чрезвычайное участие”. Он навещал ее каждый день, сидел у ее постели, часами разговаривая с ней. Перед тем как уйти, он неизменно спрашивал сиделку, не нуждается ли его мать в чем-нибудь еще. Когда мать перевезли домой, он договорился с сиделкой, чтобы она осталась с больной до тех пор, пока та окончательно не поправится. Он продолжал ежедневно навещать ее дома, беседуя с ней на идише. Иногда он звонил домой, чтобы его дети пообщались с бабушкой. Сиделка, ухаживавшая за матерью Лански, была поражена теплыми отношениями матери и сына.

Позднее Мейер поселил мать в уединенных апартаментах у моря, в Голливуде. Он регулярно приезжал к ней, оставаясь преданным и любящим сыном. Клятва, данная им в детстве, была выполнена.

Гангстер из Чикаго Самуил Нейлз Мортон (урожденный Марковиц) был главарем банды Dion O’Banion. Мортон вел шикарный образ жизни и любил верховую езду Однажды погожим воскресным майским утром 1923 года во время конной прогулки по Линкольн-парку Мортон не удержался в седле и упал на землю. Лошадь занервничала и ударила его копытом по голове. Ранение оказалось смертельным.

Товарищи Мортона жаждали возмездия. Во главе с Луи Олтери по кличке Два Ствола, патологическим убийцей и ближайшим другом Мортона в банде, они ворвались в конюшню и выкрали виновницу гибели Мортона. Они отвели лошадь туда, где погиб их главарь, и каждый выпустил пулю ей в голову Затем Олтери позвонил в конюшню и сказал, что они преподали урок этой чертовке, добавив: “Если вам нужно седло, приходите и забирайте его”.

Банда устроила пышные проводы. Похоронная процессия растянулась на две мили, шесть лимузинов везли цветы. Пять тысяч евреев, включая раввинов, отдали дань Нейлзу.

Местные репортеры были в шоке. Почему столько законопослушных евреев пожелали проститься с гангстером? Когда выяснились все подробности, о которых знали только посвященные, оказалось, что Мортон был ярым защитником евреев и выступал против антисемитизма.

США вступили в Первую мировую войну в 1917 году, и Мортон записался в 131-й Иллинойский пехотный полк. Нейлз рос по службе, скоро стал старшим лейтенантом и получил французский Военный крест за отвагу: будучи раненным, он взял в плен немецкий пулеметный взвод.

Для одних он был славным солдатом. Для других — защитником евреев. А для полиции остался гангстером.

Чувство, что они обязаны защищать еврейский народ, повело еврейских гангстеров на борьбу с американскими нацистами и их сторонниками в 1930-е годы. Великая депрессия и рост популярности Гитлера и нацистов в Европе спровоцировали рост антисемитизма в Америке. Члены Нацистского союза были активны на Западном побережье, особенно в Лос-Анджелесе. Их было немного, но они доставляли беспокойство еврейскому сообществу. Летом 1938 года Микки Коэну довелось отбывать срок в тюрьме Лос-Анджелеса. Он читал газету, дожидаясь суда, когда Роберта Ноубла, местного нациста, и его сообщника привели на допрос. Коэн знал, кем был Ноубл, а Ноубл знал, кем был Коэн. Полиция совершила ошибку, посадив антисемита рядом с Микки и оставив их одних.

Оба нациста попытались сбежать, но Коэн сгреб их.

«Я начал бить их головами друг об друга, — вспоминает Коэн. — Эти двое ничего не могли со мной поделать. Я над ними хорошенько поработал. Они забрались на решетки, а я пытался их оттуда снять. Они так орали, что люди подумали — это бунт. Тюремный надзиратель Брайт, заслышав крик, с группой полицейских прибежал в камеру. Он пытался открыть дверь, а она не поддавалась. Те двое парней все висели на решетках и кричали: “Зачем вы поместили нас в камеру с этим животным?” К тому времени я вернулся в свой угол и поднял газету. Когда Брайт открыл дверь, я сидел и читал. Он подошел и спросил: “Что здесь произошло, сукин сын?” Я ему ответил: “О чем вы меня спрашиваете? Я сижу и читаю. Те два парня затеяли драку друг с другом. Я не знаю, что на них нашло, и не хотел им мешать”. На что Брайт мне заявил, что я лгу. Я не знал, кем были те парни, знал только, что они были против евреев. Но я расправился с ними, и мне было хорошо. Никто мне не платил за это. Это моя патриотическая обязанность. На свете нет таких денег, за которые можно было бы купить подобные вещи».

Наверное, самая громкая история, связанная с нацистами, относится к Багси Сигелу. В 1938 году Геббельс и Геринг были с визитом у Муссолини и остановились в Риме на вилле графа Карло Ди Фрассо и его жены Дороти.

Дороти Ди Фрассо встретила Сигела в Голливуде, и они закрутили роман. Графиня привезла Сигела в Рим в то же самое время, когда туда явились два высокопоставленных нациста. Когда Сигел узнал о том, с кем живет рядом, он захотел их убить. Графиня воскликнула: “Ты не можешь этого сделать!” Поняв ее не совсем правильно, Сигел ответил: “Запросто. Это легко организовать”.

Сигел оставил эту идею побоку, когда графиня сказала ему, что в покушениях обвинят ее мужа. Со слов друзей Сигела, он очень сожалел, что не убил тогда Геббельса и Геринга.

Роберт Рокауэй, Kurierweb.