Принцесса на бобах

Правнучка губернатора Калуги полвека прожила в хабаровском бараке

Графиня

Рассказывает Людмила Воронцова:

"Одно время мне часто снился один и тот же сон. Будто я — в красивом платье, с белым зонтиком — иду по лужайке к красивому огромному дому. Дом высокий, белый, с колоннами. Подхожу ближе, поднимаюсь на крыльцо и только протягиваю руку к двери, как сразу же просыпаюсь. Не пускал меня дом вовнутрь. Часто мне этот сон снился. До девяносто первого года. А в 1991 я поехала по путевке в Ленинград и дом этот увидела. Наяву. В последний раз. Помню — испугалась даже. Да так, что экскурсовод наш Ирина забеспокоилась. Спросила у меня: "И чего ты так побледнела, графиня?" А что я ей скажу — не про сон же рассказывать... Только больше мне этот дом не снился..."

Воронцова Людмила Ивановна — правнучка губернатора Калуги. Прямая наследница немаленького состояния полвека прожила в хабаровском бараке.

Дед

Калуга, кто не был, — городок патриархальный. Маленький. Искать на карте можно долго. Для большинства Калуга связана с именем Константина Циолковского, преподававшего в калужской гимназии точные науки — математику, физику. Но эта история про другого Константина — Воронцова.

Бабушка Людмилы Ивановны — в девичестве Бойкова Александра Савельевна, действительно была дочерью калужского городского головы. К сожалению, ни документов, ни фотографий той поры в семейном архиве не сохранилось. Документированная история большого семейства началась позже — с деда.

А партия у дочери градоначальника была удачной: Александра вышла замуж за Ивана Тамулевича, управляющего имением графа Контакузина. Имение, сады, чаи, кареты.

Константин в то время — молодой роскошный парень, инженер-путеец. Усы, фуражка. Даром что фамилию графскую носил — Воронцов. Дача на Оке, маевки, девушки, ситро.

Брак бабушки и графского управляющего, хоть и был недолгим, успел дать роду Тамулевичей трех сыновей. Еще одного Александра и Иван усыновили. Броня Тамулевич так и не узнал, что был в семье приемным ребенком.

Революция перевернула патриархальную идиллию. Графское семейство, бросив все, уехало во Францию. Иван Тамулевич заболел чахоткой. А вскоре и умер, оставив молодую вдову с четырьмя детьми.

Как уж познакомились бабушка с дедом, Людмила Ивановна не помнит. Может, и не рассказывали о том вовсе. Или маленькой она была и не спрашивала. Только знает, что взял Константин Алексеевич бабушку с четырьмя детьми. И двадцать лет прожил с ней, поставив чужих сыновей на ноги. Да еще и двух дочерей родил.

В 1938 году деда Константина направили в Хабаровск. Возможно, тем и спаслись родственники бывших дворян. А все документы, подтверждающие родство с известными фамилиями, уничтожили. Наверное, боялись. Не до шуток было. Последние остатки роскоши — антиквариат: резной буфет и шкаф двустворчатый ручной работы — Людмила Ивановна сожгла в 1991 году. Кто запамятовал — разгар "карточной реформы". Тогда не то что дров — хлеба невозможно было купить, не отстояв трехчасовую очередь. Шкатулка с драгоценностями, из которой Людмила Ивановна доставала отливающие серебром фотографии, опустела еще в Калуге. Губернаторское золото меняли на продукты в Торгсине.

Картина

Переезжали летом. Мебель стояла на улице — семья ждала машину. Мамин старший брат Бронислав, в ожидании, чистил пистолет. По случайности — история свято хранит подобные предания — в нем была пуля. В развалах мебели играла мама, спрятавшись за одну из редких сохраненных картин. Случайный выстрел, рикошет пробил холст и чудом — едва-едва задев -снял с головы девочки волос. Немую сцену, последовавшую за этим, представить несложно.

Картину же, пейзаж 18-го века неизвестного европейского художника: монастырь и пшеничное поле с одиноко бредущей по дороге фигуркой, продавать, пока жива Тамара, строго-настрого запретили. Так сказала бабушка.

После смерти матери Людмила Ивановна отнесла картину в Дальневосточный художественный музей, где затертый холст оценили, выкупили и направили в Санкт-Петербург на реставрацию.

Гарлем

В Хабаровск приехали в 1938 году. По воспоминаниям — земля зимою лопалась от морозов. Морозы без снега — редкость, но в тот год было именно так. Ни вишня, ни картошка тогда в Хабаровске не росли. Не было ни трамваев, ни вообще — нормальных дорог. До нижнего "рыбного" рынка, где сейчас находится Речной вокзал, ходили пешком. Совсем другой город был.

Константин Алексеевич принял пост начальника ветки "Пристань" речного порта. Семье родственника графа Воронцова выделили половину в служебном доме, где вторую часть занимала контора. Казалось бы, семья наконец-то нашла спокойное место, пристанище. Там они пережили войну.

А в 1945 году, в феврале, деда направили в Пензу, начальником местного отделения железной дороги. Константин Алексеевич простудился еще в дороге, в поезде. Семья, которую он должен был вывезти, осталась дожидаться его на Дальнем Востоке. Известие о смерти деда добралось до Хабаровска только к осени. Квартиру нужно было освобождать. Воронцовы — Александра Савельевна и младшая ее дочь Роза — переехали в район нынешней "38-й школы". В сданные вот только что бараки. С печным отоплением, а так же колонкой, уборной во дворе и прочими прелестями новой действительности.

Память человеческая так устроена, что плохое забывает быстро. Когда-то я тоже жил в этом бараке — переулок Гупровский, дом 10, квартира 6. Что сегодня стало с этими домами, можно посмотреть, спустившись с Тихоокеанской вниз. Совсем чуть-чуть — и перед глазами настоящее гетто. Гарлем. Из полутора десятков домов часть снесли еще в начале девяностых. На моей памяти три раза горели дровяные сараи. Сегодня половина окон в домах заколочена, а нормальных людей — тех, кто выбирается отсюда каждое утро на работу — осталось, и в самом деле, на пальцы одной руки. Обвальный фон ныне заселен бичами.

Отец

Тамара Воронцова вышла замуж незадолго до отъезда деда в Пензу. Удивительное дело, но ей даже не пришлось менять фамилию. Судьба — она судьба и есть. Мужем красавицы стал Иван Сергеевич Воронцов. Офицер, партиец и тоже — настоящий красавец.

Зимой сорок четвертого Ивана Сергеевича направили в город Райчихинск, который тогда еще был селом Райчихой. На поднятие аграрной мощи соседней области. Тамара Константиновна, как настоящая жена военного, приказы мужниного командования не обсуждала — взяла и отправились вместе с маленькими Эдиком и Сашей за Иваном.

Но — судьба опять же. Туберкулез свалил здорового мужика, ходившего на охоту за лисами и дичью, вмиг. Фотография, сделанная незадолго до его смерти, ничем не напоминала бравого парня. Грустные глаза. Замученная улыбка. Наверное, он думал о том, как и на что будут жить вдали от всех своих родственников жена и двое мелких пацанов. Они ведь и в школу-то еще пойти не успели.

Отец умер в 1948 году. Последнее, что он после себя оставил, была дочь Людмила. А вскоре за ними приехала бабушка. Дочь губернатора Калуги. И забрала дочь с внуками к себе. В хабаровский барак.

Бабушка умерла в 1964 году. Тамара Константиновна до пенсии проработала в 38-й школе библиотекарем. Людмила Ивановна прожила в ГУПРе ровно пятьдесят лет и три года.

В 2001 году мытарства правнучки городского головы старинного русского города закончились. Квартиру Людмила Воронцова получила — вот она, ирония судьбы — в последнем доме, построенном железной дорогой для своих служащих. По улице Калараша. Две комнаты, балкон, газ и горячая вода.

Наверное, неплохо. Вот только дом с колоннами больше не снится.

Максим Фалилеев, "Молодой Дальневосточник"