Мы ответственны и за тех, кого спасли

Сегодня исполняется ровно восемь лет с того дня, когда небольшой сахалинский городок Нефтегорск превратился в руины, под которыми погибли более двух тысяч человек. Случилось это глубокой ночью, а уже через несколько часов телеканалы мира говорили об этой трагедии

...В то время я гостила у своих родителей в поселке Тымовское, что в шестидесяти километрах от Нефтегорска. В трагическую для него минуту проснулись и мы: стены нашего одноэтажного дома неестественно подрагивали, в шкафу гремела посуда, под потолком раскачивалась люстра. Как потом выяснилось, до Тымовского дошли лишь отголоски страшного землетрясения. Но и эти толчки посеяли в народе панику.

Мой отец, когда-то построивший в поселке все многоэтажные дома, успокаивал: мол, все они сейсмостойкие и выдержат даже серьезное землетрясение. А уж наш-то одноэтажный коттедж даже после восьми-девяти баллов уцелеет. Но, прослышав про нефтегорскую трагедию, я собрала вещи. Упаковала и выставила на веранду документы, необходимые вещи, консервы. Мы ждали нового толчка. Ни сейсмологи, ни другие специалисты, наперебой утверждавшие по телевидению обратное, не могли успокоить людей.

Через Тымовское в те страшные дни из Нефтегорска шли грузовики, доверху набитые гробами. На вокзалах и автотрассах толпились плачущие люди — родственники жителей исчезнувшего вмиг города. Прорваться туда, особенно в первые дни трагедии, было практически невозможно, землетрясение повредило дороги. Подъездные пути, правда, стали восстанавливать уже через день, но пройти по ним могла только тяжелая техника.

На своем бульдозере уехал помогать землякам мой сосед Андрей. А когда вернулся, в течение месяца собрал семью, вещи и уехал с острова навсегда: сказал, что после пережитого доверять родной земле не может.

Он был в Нефтегорске до тех пор, пока не был спасен последний человек. Многие не выдерживали. Буквально через три дня сбежал из разрушенного города один из врачей. Знал, что тем самым нарушает клятву Гиппократа, но выдержать ужасающую картину людских страданий не смог.

Понять и почувствовать по-настоящему размер трагедии могли только пострадавшие при землетрясении. Потом, много дней спустя, выжившие рассказывали, как все было. У каждого из них своя боль, своя история. Кто-то пролежал дни в завалах, кто-то вообще вернулся с ночной рыбалки и нашел на месте родного дома гору бетона и кирпичей.

В полной мере оценили масштаб трагедии и те, которые по долгу службы прибыли на этот пятачок земли первыми. И спасали отчаявшихся от горя и паники людей, делая порой невозможное, чтобы вызволить из каменного плена потерявших надежду на спасение нефтегорцев.

Хабаровский отряд спасателей МЧС из 11 человек прибыл в разрушенный Нефтегорск первым. В этой группе был и Павел Бабич.

- О землетрясении мы узнали уже ранним утром, спустя всего несколько часов, — вспоминает он. — Вечером, загрузив военный самолет необходимым оборудованием и снаряжением, вылетели в Оху. Оттуда уже на вертолетах добрались до Нефтегорска.

Хабаровский отряд дислоцировался возле полуразрушенного клуба. Разбить палатки, обустроить кухню и прочее хабаровчане смогли только через три дня. Ровно столько добирались до места эмчеэсовские команды из других регионов. Ровно столько хабаровчане — спасатели и военные — практически не спали и не ели, поскольку были единственными, кто мог помочь погребенным под обломками людям.

Бабич не любит вспоминать о тех пятнадцати днях на Сахалине. А его жена Лена говорит, что только спустя месяцы Паша кое-что ей рассказал: когда перестал во сне слышать голоса зовущих на помощь людей.

- Рядом с бывшим клубом три разрушенных дома горели, — даже через восемь лет от этих воспоминаний у Павла, который участвовал во всех спасательных операциях на Дальнем Востоке, на глазах появляются слезы. — Там еще были живые люди, но вытащить мы их не могли.

Руины горели изнутри — взрывался газ. И дома превратились в своеобразную печь. Пытались сдвигать плиты, но огонь, хлебнув кислорода, разгорался с удвоенной силой, вызывая новые взрывы. Помочь все еще остававшимся живым внутри этого пекла не было никакой возможности.

"Здравствуйте, дорогой дядя Паша. У меня все хорошо, получила ваше письмо и долго его перечитывала, вспоминала, как вы меня тогда вытаскивали", — такие письма Бабич получает от девочки, которую спас. За восемь лет их накопилась уже внушительная пачка.

11-летняя Маша Бойчук пролежала под завалами четыре дня. К тому времени надежды еще кого-то откопать таяли. Землетрясение на месте Нефтегорска продолжалось. Довольно сильные подземные толчки сдвигали плиты рухнувших домов, оставляя все меньше шансов тем, кто под ними находился. Но Бабич в минуты тишины, когда замолкала вся техника, все равно обходил руины...

- Я вначале подумал, что у меня галлюцинация, — Павел впервые за время нашей беседы улыбнулся. — Слышу, пищит кто-то. Прислушался — и впрямь!

Он стал проделывать лаз. На диване, зажатом сверху и снизу плитами, лежал ребенок. Длинные волосы опутали лицо. Паша раздвинул их и, увидев красивое детское личико, попросил: "Потерпи немного, малышка!".

Все семь часов, которые спасатели с осторожностью саперов откапывали девочку, Паша с ней разговаривал. Она то плакала, то начинала расспрашивать о своих родных (в квартире на момент трагедии Маша находилась со своей мамой и братиком). Когда же место вокруг Маши освободилось и оставалось только выдернуть девочку из-под плиты, Паша, по его признанию, спасовал.

- Там арматурина торчала, сильного вреда она Машке не нанесла бы, но поцарапать могла, — вздыхает Бабич. — Ну, не мог я сделать ей даже на миг больно: за те часы, что мы разговаривали, она мне как дочь родная стала...

Так что завершал освобождение Маши из каменного плена Леонтий Калюжный: у него нервы оказались покрепче.

Спасенных их отрядом детей Павел помнит особенно отчетливо. Ребятишек приходилось "лечить" словом прямо на месте. Почувствовав рядом взрослого человека, попавший под завал ребенок, не ощущая опасности, начинал двигаться, чтобы выбраться наружу немедленно. А это грозило бедой. Какие слова находили спасатели в такие минуты, Павел не вспомнит. Видимо, они приходили сами собой, интуитивно.

12-летнего Диму, к примеру, парни в форме МЧС старались отвлечь разговорами о его увлечениях, учебе, рассказывали про свои семьи, работу... Только чтобы мальчишка не думал о страшных часах, которые он провел под грудой кирпича и мертвым телом своего отца (за секунду до трагедии папа и сын мирно лежали на диване и смотрели по телевизору боевик).

Пока из-под завалов не были извлечены все, до единого человека, живые или мертвые, хабаровские спасатели оставались в разрушенном городе.

А вернувшись, ребята первым делом разыскали в больницах краевого центра детей, которых они спасли.

- Машка, как увидела меня, кинулась на шею и расплакалась, — вспоминает Павел. — Так и просидели с ней, обнявшись, почти час.

У Маши от переохлаждения и нервного напряжения разболелась поджелудочная железа, обострилась болезнь почек. После лечения девочка переехала жить к двоюродной сестре в Южно-Сахалинск. Сегодня ей уже 19 лет, но девушка и по сей день пишет своему "дяде Паше" трогательные письма, какие обычно пишут самому близкому человеку на свете.

Бабич утверждает, что у них в отряде почти все получают подобные письма. И не только от нефтегорцев. Для отряда, где работает Павел Бабич, Итуруп, Нефтегорск, Камчатка, гора Ко, Ленск, Якутск — не просто географические названия. За ними боль, страх, желание сотворить невозможное, бессонные ночи... И тысячи спасенных жизней.

А, согласно поверью, человек, спасший кому-то жизнь, несет за него ответственность и в дальнейшем.

Оксана Омельчук, Тихоокеанская звезда