Воспаление "мягкого подбрюшья"

Коротко восстановлю историю болезни. Хронологию событий.

5 июня - в Махачкале в результате покушения погиб глава МВД Дагестана Адильгерей Магомедтагиров.

9 июня - в Дагестан прибыл президент Дмитрий Медведев, который провел в столице республики совещание с постоянными членами Совета безопасности, потребовав принять самые жесткие меры по борьбе с терроризмом и экстремизмом на Северном Кавказе.

9 июня - явно и очевидно - для меня, по крайней мере, в ответ на заявления Медведева:

- около 20.00 - был застрелен сотрудник ОМОНа

- в 23.45 - в Кизлярском районе республики был обстрелян наряд милиции, один сотрудник погиб.

- несколькими часами позже, ночью - боевики открыли массовый огонь по зданию РОВД Карабудахкентского района. Тридцать минут, с трех направлений, из автоматического оружия и пулеметов. Ничем иным, как спланированным и демонстративным нападением банды из десяти человек, это назвать нельзя.

- одновременно - в Буйнакском районе обстреляно здание отделения милиции.

11 июня - в упор расстрелян служебный автомобиль заместителя председателя Верховного Суда Ингушетии Аза Газгиреева. Судья погибла.

22 июня - в 8.30 утра на федеральной трассе «Кавказ» совершено покушение на президента Инугшетии Юнус-Бека Евкурова. С тяжелом состоянии он доставлен в Москву, в институт Вишневского, куда ночью - прибыл президент Медведев....

Похоже на хронику военных дней, не правда ли? Тревожную, страшную хронику войны, необъявленной, но от того ничуть не менее жестокой. То, что она идет - война на Северном Кавказе, а вернее - война за Северный Кавказ, для меня - как это принято сейчас говорить в Сети - ни разу не вопрос. То, что сейчас противостояние входит в наиболее острую форму, - тоже.

А вот кто и почему воюет, кто и чьими руками играет на обострение - давайте разбираться вместе. Но прежде, чтобы - как говорят военные (а мы сейчас переходим в область если не военную, то явно смежную с ней) - сверим часы.

Вернее, уточним некоторые понятия, чтобы ясно понимать, о чем ведем речь, и не заплутать в терминологии.

Я много раз повторяла словосочетание "мягкое подбрюшье России", имея в виду именно Северный Каквказ, и, вероятно, повторю этот термин еще не раз, потому - пару слов о его происхождении. И это - отнюдь не к вопросу о лингвистике, скорее уж - о роли, месте, и значении.

Выражение сложилось на основе частых заявлений премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля, который в 1942, выступая в Палате общин, назвал Балканы «подбрюшьем держав Оси» (оси «Берлин-Рим»).

В том же 1942-м, беседуя со Сталиным в Москве, "мягким подбрюшьем" гитлеровской коалиции Черчилль назвал уже Северную Африку: "Мы намереваемся атаковать мягкое брюхо крокодила...»

Словом, ясно, с легкой руки британского премьера, термин из анатомии перекочевал в геополитику и стал обозначать зону, жизненно важную для организма, но чрезвычайно уязвимую.

В этом контексте Северный Кавказ всегда был именно что "мягким подбрюшьем России" - зоной особых геополитических интересов, притом - зоной чрезвычайно уязвимой и едва ли не постоянно воспаленной.

Так было всегда. И государство Российское всегда это понимало, и всегда - на протяжении многих лет - проводило в регионе довольно жесткую и последовательную политику. И те, кто не помнит или не понимает этого и рассуждает сегодня о том, что желает отделиться от России, надо отпустить на все четыре стороны - либо очень наивные люди, либо очень злонамеренные люди. Желающие России зла.

Кстати, тезис Достоевского о том, что русская либеральная мысль, по определению, не может быть русской - цитирую не дословно, но точно по смыслу - блестяще отразился и в извечном для России "кавказском вопросе".

Записные русские либералы исторически относили Кавказские войны к категории войн захватнических, связанных с попытками Империи подчинить себе Кавказ.

Красивый, последовательно внедряемый миф не мог не затронуть чуткие сердца гениев, вдобавок лично побывавших на войне, которая всегда жестока, страшна и уродлива и уже потому и потрясает, и отвращает.

И вот уже истории свободолюбивых горцев от Мцыри до Хаджи-Мурата занимают прочное место в русской литературе и русской общественной мысли.

Искренне заблуждаясь, гении изрядно запутали и целые поколения интеллигентов, не берущих на себя труд - о неизбывной лени русской интеллигенции,

к слову уж, гении поведали ничуть не менее убедительно - заглянуть в исторические фолианты.

Потому как если бы заглянули - выяснили без труда, что Кавказская война XIX века началась вовсе не в связи с попыткой России "завоевать" Кавказ.

"Кавказ вошел в состав России много раньше и в основном по добровольному согласию. Посольства от адыгов, кабардинцев, аварцев, народов Дагестана и осетин, с челобитными, чтобы "их государь пожаловал, вступился за них, а их с землями взял к себе в холопи, а от крымского хана оборонил", поступают с XVI века от народов, стремящихся найти защиту у России от турок и персов, загнавших эти народы в свое время в горы, постоянно грабивших их и угонявших в рабство.

Первые русские крепости на Северном Кавказе, в частности Терский городок, были построены в начале второй половины XVI века именно по просьбе влиятельных северокавказских владетелей... " - пишет Наталья Нарочницкая.

Россия не искала в этих регионах материальных выгод или земли, для нее важным - геополитически важным! - было укрепление границ под напором Османской империи и Персии.

Процесс усложняли и постоянно выводили на виток военного противостояния устойчивые междоусобицы между кавказскими князьями, которые сами стремились войти под эгиду России, но часто резко возражали, когда это же делали их соседи-соперники. И только.

Позже ситуация менялась, но геополитическое значение региона только возрастало - уже не Османы и Персия стремились на Кавказ, для того чтобы "отсель грозить" просвещенной Европе, но просвещенная Европа рассматривала Кавказ как плацдарм для броска за каспийской нефтью и стратегически безупречную "высотку" для контроля за всем Востоком.

Вспомним Черчилля. То, что впервые термин "мягкое подбрюшье" он употребил применительно к Балканам, кажется мне очень символичным. Кавказ на южных границах России имеет то же самое геополитическое значение, что Балканы - для Европы.

Вспомним хотя бы план Збигнева Бжезинского - по "балканизации Евразии", согласно которому именно Кавказ должен стать ареной конфронтации интересов Запада и Востока, России и ее главного геополитического конкурента США. Впрочем, исторически против нас здесь играет и старушка Европа.

В условия энергетического голода Западу все более важен плацдарм на Кавказе для возможной военной акции против Ирана и для стратегического давления на все более “непослушную” Турцию.

Также этот плацдарм нужен США и для организации антикитайских военно-политических действий.

В этом республиканские стратеги неоконсерваторы (окружение Дж.Буша) совпадают с глобалистами из демократической партии (за исключением группы Дж.Керри-Эд.Кеннеди, которые склоняются к многополярной картине мира). Но именно эти цели приходят в прямое противоречие с геополитическими интересами России.

Добавьте сюда исламский экстремизм, ваххабизм, который давно уже видит регион своей вотчиной, и в "лихие 90-е", годы фатального ослабления России, когда все мы, без преувеличения, парили над пропастью - имел все основания если не праздновать, то предвкушать победу.

Понятно, что без боя с этих высот никто отступать не собирается. И он идет, этот бой. И мы его наблюдаем.

Понятно, что острая фаза противостояния стартовала 8 августа 2008 года, когда грузинские снаряды и бомбы упали на спящий Цхинвал.

Теперь можно спорить - был ли это фальстарт безумного Мишико, поставивший Вашингтон в чрезвычайно сложное положение, или все задумывалось именно так, как случилось, в расчете на традиционную, полученную по наследству от Б.Н.Ельцина непоследовательность российской верховной власти, ее вечное стремление избежать открытого противостояния с большим братом-демократом - но, в принципе, это не так уж и важно.

Важно то, что вспышка противостояния на Кавказе была запрограммирована и готовилась загодя.

Весной 2008 года в публичном медиа-пространстве всплыл аналитический документ, очевидно подготовленный одной из силовых структур.

Скорее всего, это был сознательный "вброс" информации, призванный подготовить общественное мнение к грядущим событиям, но как бы там ни было, в документе были знаковые - особенно в свете последних событий - слова:

Самой уязвимой республикой, с точки зрения, развертывания там активности иностранных спецслужб является Ингушетия, где местные власти откровенно слабы.

Послы ряда западноевропейских государств уже не стесняются выходить за рамки дипломатических приличий и призывают глав субъектов РФ на Северном

Кавказе готовиться к жизни в не зависимом от России северокавказском государстве.

Заметьте! Слабым звеном аналитики уже тогда называли Ингушетию. Не Чечню, которая все еще тлела, не Дагестан, в котором постоянно звучали взрывы и выстрелы, не Кабарду, столицу которой чуть было не захватили экстремисты, а именно Ингушетию.

И дело тут было отнюдь не в слабости тогдашнего президента Зязикова, хотя роль личности в истории, а в нашем случает истории о том, как разыгрывается ингушская карта, приумалить невозможно. Она очевидна.

Здесь, вероятно, настала пора поговорить о личностях. О кадровой политике России на Северном Кавказе, за ошибки которой, собственно, и расплачиваемся мы теперь. Оговорюсь сразу: дальнейшее - результат исключительно моих личных наблюдений и размышлений, не претендующих на истину в последней инстанции, но и не лишенных, как мне кажется, некоторых, оснований

Итак. Пришедшая в начале 90-х к власти либеральная команда - была отчаянна, боевита, настроена "рушить до основания, а затем...", затем – возможно, и строить.

Но страдала всеми хворями российского либерализма - их много, но в нашей истории имеют значение следующие: категорическое неумение и нежелание учитывать положительный опыт предшественников, поверхностность знаний, в том числе исторических и.... известная интеллигентская трусоватость.

Весь этот букет и лег в основу композии, имя которой "политика центральной российской власти на Севереном Кавказе". Кавказ русские либералы любили всегда. Трепетно и нежно.

Про это, собственно, выше - про "ах, свободолюбивый мальчик Мцыри, ах, несчастная горянка Бэлла, ах, гордый Хаджи-Мурат" – словом, "вскормленные на воле орлы молодые" и "русские генералы, выезжающие из Тифлиса с пленными детьми" да соблазнители-Печорины.

Такая мизансцена. Позже - в советские уже времена - трепетная любовь интеллигенции к Кавказу обогатилась "зимними вечерами в Гаграх", философскими рефлексиями Иоселиани и тонким юмором Данелия. Чего ж вам боле? Свет решил....

Я почему-то хорошо запомнила стон кого-то из светочей нашего либерализма в разгар августовской войны о "Грузии, которую мы потеряли". Здесь примечательно, что именно перечислял светоч в качестве безвозвратных потерь: прекрасное вино, удивительное пение, гостеприимство, пляжи, волны, ночи... И что-то еще - вкусное, ласковое, приятное...

Таким и был Кавказ в представлении российского интеллигента. И это был взгляд восторженного интеллигентного курортника. А скорее даже - курортницы. Потому курортники пришли к власти.

Учитывать опыт предшественников, как мы помним, они категорически не желали. Опыт царской России - наместников и генерал-губернаторов, опыт советской номенклатуры - с обязательным национальным паритетом в руководстве кавказских компартий, когда - первый секретарь непременно представитель титульной нации, второй - всегда русский.

Или украинец. Или белорус. Или еврей. Не суть.

Понятно, для молодой российской демократии это был категорически негодный, имперский опыт. Но управлять Кавказом было как-то надо. На курорте - как выяснилось - стреляли. И часто. И экономика давно перешла на рыночные рельсы, только доходы с этого рынка шли отнюдь не в государственную казну.

Еще был отменно организованный наркотрафик, поднимал голову религиозный экстремизм, оказалось - из регионов давно и активно вытесняют русских, оказалось - похищение людей стало отлаженным и прибыльным бизнесом целых семей и даже поселений. Оказалось - здесь уважают и ценят сильную руку. Жесткую до жестокости.

Отвлекусь, и это будет отнюдь не лирическое отступление. Однажды, в начале 90-х, мне довелось три с лишним часа беседовать с Джохаром Дудаевым. Что больше всего потрясло тогда в еще не мятежном генерале - он был страстным поклонником железного советского порядка.

Да, не мог простить Сталину депортации своего народа, но при этом полагал, что именно сталинский тип руководства является наиболее оптимальным для таких огромных империй, как Советский Союз, о распаде которого он - Джохар Дудаев - искреннее сожалел.

Я не поверила ушам, я переспросила. Он подтвердил - да, все именно так. Нужна жесткая сильная рука. Без нее - анархия и хаос. Гибель. Сильной руки у либералов не было. Стало быть, ее надо было найти. Привлечь. Для временного использования. Наведения порядка, а потом...

Что будет потом, вероятно, тогда не задумывались или надеялись, что сильная рука под воздействием демократической пропаганды станет мягкой и податливой.

Либеральной. Перекуется. И перекует меч на орало. В крайнем случае, подвинется и уступит место.... Такие были иллюзии. Либеральные вполне.

Позаимствовать сильную руку решили там, где по мнению просвещенных м.н.с., эти самые сильные руки должны были присутствовать в ассортименте. В армии. Не обошлось без la femme, которая в нашем случае сама взялась cherchez, а вернее, нашла совершенно случайно. Здесь все смешалось воедино - и мистика истории, и трагизм мистических совпадений.

В далеком уже 89-м Галина Старовойтова приехала в Литву. В планах депутата знаменитой "межрегионалки" и известного эксперта по урегулированию межнациональных конфликтов была встреча с командующим дивизией 46 воздушной армии стратегического назначения, он же был тогда начальником военного гарнизона города Тарту.

Теперь ей предстояло понять – сможет ли он изменить присяге, если народ выйдет на улицы. В том, что прибалты выйдут, она не сомневалась ни секунды.

И была права. Она приготовилась говорить с ним долго и обстоятельно. Но все произошло странно и неожиданно.

Он только махнул рукой и произнес одну фразу. Я точно знаю, какую, потому что позже он пересказал мне их разговор и процитировал себя слово в слово.

– В свое время пытались разыграть известные сценарии – давайте с лопатами на позиции, против мирного населения. Я сказал – это не наши функции. Вот моя задача – западная Европа. Прикажите – я ее сровняю с землей, а может, и с водой.

Надо ли говорить - генерала звали Джохар Дудаев И все. И пасьянс сложился. Генерал Дудаев был замечен, и позже - когда у новой либеральной власти России возникли проблемы на Северном Кавказе, и в частности в Чечне, призван и посажен на царство.

Именно призван и посажен, пусть не будет ни у кого иллюзий относительно того, что генерал Дудаев самостоятельно ворвался в большую политику.

Спору нет, он был яркой личностью, харизматиком, хотя и с явным параноидальными замашками, но не нам теперь его судить - он предстал перед Высшим судом.

Однако, несмотря ни на какую харизму, в большую политику он был именно что приведен. За руку. Что из этого вышло, знают теперь все. И не об этом теперь речь. Речь о том, что "ставка на генералов" была сделана, и никто в Москве не собирался от нее отказываться.

В ноябре 1992 года полномочным представителем временной администрации в Ингушетии был назначен Руслан Аушев. В марте 1993 года он избран был президентом республики Ингушетия. Боевой офицер, герой Советского Союза, афганец, народный депутат СССР, председателем Комитета по делам воинов-интернационалистов тогда еще единого Советского Союза.

Я хорошо знаю Руслана Аушева именно с тех пор, я помню его честным, открытым, мужественным. Простым в общении, готовым отвечать на любые - самые сложные – вопросы, рассуждать и спорить.

Я помню, как в бессильной ярости - простите уж за пафос - он сжимал кулаки, когда хоронили Виктора Поляничко - главу Временной администрации на территории осетино-ингушского конфликта, погибшего в результате теракта 1 августа 1993 года, я помню его слова за поминальным столом о том, как опасен для Кавказа экстремизм и какими бедами он еще может обернуться.

Но я помню и другое. Как - поистине кавалерийской атакой - он протаскивал в Верховном Совете РСФСР "Закон о реабилитации репрессированных народов" - сырой и противоречивый.

Об этом говорили тогда многие специалисты, но Руслан продавил принятие закона. Кровь, пролившаяся тогда в осетино-ингушском конфликте, обострение которого было вызвано именно принятием закона, никого не отрезвила.

Я помню долгий мучительный разговор в Назрани тогдашнего министра по делам национальностей РФ Николая Дмитриевича Егорова с Русланом Аушевым. Егоров убждал, Аушев слушал и - как мне кажется - слышал, и понимал, и в душе соглашался - так мне казалось - путь конфронтации с ближайшими соседями ведет в никуда. Надо договариваться.

Но уже ничего не мог поделать. Мне он показался тогда человеком, загнанным в угол, в ловушку. Так ли это было и что это была за ловушка, могу только предполагать, но стремления некоторых политологов сегодня представить Аушева злонамеренным сепаратистом, более того - экстремистом и врагом России я не разделяю.

Сдается мне, оказавшись на республиканском политическом Олимпе, - он стал заложником обстоятельств, справиться с которыми не сумел. Тут все сошлось воедино.

И война тейпов, и сложившиеся годами криминальные схемы и структуры, в рамках которых существовала экономика республики, и ложно понятое чувство солидарности с братским народом, а вернее, с теми его лидерами, которые завели ситуацию в Чечне в кровавый тупик.

Я не исключаю и версии банального политического шантажа, о которой довольно много писали в прессе. О том, что якобы случайным выстрелом Руслан Аушев застрелил человека из влиятельного ингушского тейпа Гуцериевых.

Конфликт удалось замять с огромным трудом, и дело тут было даже не в уголовном преследовании, в конце концов, убийство, совершенное по неосторожности, не столь тяжкое преступление, и боевой офицер - Руслан Аушев вряд ли бы стал бегать от ответственности.

Все обстояло куда более серьезно, если принять во внимание традиции, по сей день чрезвычайно сильные на Кавказе. Согласно этим традициям, семьи даже невольного убийцы и погибшего становятся кровниками, со всеми вытекающими из этого последствия. Примирение возможно, но это сложная публичная процедура, которой, вполне вероятно, хотели избежать обе семьи.

В нарушении традиций теперь уже могли обвинить и тех, и этих. Информация об инциденте стала известно тогдашнему лидеру чеченских сепаратистов - Аслану Масхадову, он и стал шантажировать Аушева, требуя от того активных посреднических действий в переговорах Масхадова с Кремлем и давлении на федеральный центр.

Именно тогда в устах Аушева вдруг зазвучали не свойственные ему прежде заявления о том, что "чеченский народ подвергается большей дискриминации, чем при Сталине". Тогда же чеченские боевики устроили засаду, а затем расстреляли колонну ВВ МВД РФ на территории Ингушетии. И на Аушева посыпались неслыханные прежде обвинения.

Геннадий Трошев, командовавший тогда объединенной группировкой российских войск, заявил, что Ингушетия становится пристанищем для бандитов. Депутат Гуров возложил ответственность за теракт лично на Руслана Аушева, который, "хотя и выступает как миротворец, оказался не в состоянии предотвратить расстрел российской колонны".

Пресс-секретарь президента Ельцина Сергей Ястржембский недоумевал, почему Руслан Аушев не выразил соболезнования в связи с произошедшим... Федеральный центр, будто бы в точности исполняя расписанный кем-то сценарий, дружно отрекался от президента Аушева и загонял его в угол вынужденного противостояния.

И загнал. Аушев - едва ли не под диктовку чеченских полевых командиров - стал озвучивать их ультиматумы федеральному центру, окончательно снискав себе репутацию мятежного и едва ли не оппозиционного центральной власти регионального лидера. Это был конец политической карьеры.

Дальнейшее скатывание в ряды совсем уж маргинальной, если не сказать криминальной оппозиции прогнозировалось легко. Поверьте - я далека от мысли рисовать сейчас образ Аушева-жертвы, да и самон наверняка не согласится с подобной трактовкой.

История про то, как отличный боевой офицер оказался крайне скверным политическим и хозяйственным руководителем в новейшей российской истории, увы, почти что мем. Да, и не новейшей - тоже.

Сказ про то, как богатыря, прошедшего огонь и воду, погубили медные трубы, это ведь отнюдь не притча про испытание славой, вернее - не только славой, но и властью. Последней, вероятно, в первую очередь. Простите уж за скверныйкаламбур. Ну, не справился богатырь с царством, не сдюжил. И речь сейчас не о нем.

Речь о тех, кто богатыря на царство сажал. И ошибок своих не признал, и новых - будто бы - не замечает. А вот смотрите. Юнус-Бек Евкуров - тоже, к слову, боевой заслуженный офицер. Герой России. Десантник и разведчик, человек - по отзывам хорошо знающих его людей - небывалого мужества, чести. Беззаветно преданный Родине. России.

Да и каким еще может офицер, возглавивший марш-бросок российского десанта - 500 км за 7,5 часов, - чтобы 12 июня занять аэродром, опередив войска других стран и обеспечив российское присутствие в Косово после бомбардировки НАТО Югославии.

Это был первый за долгие годы унижений триумф российских военных, короткий, увы, но от того не менее героический.

Вне всякого сомнения, Евкуров - генерал новой формации, с совершенно иным, осознанно пророссийским мышлением - в отличии от того же Аушева и даже Дудаева, чей советский патриотизм был продуктом "военно-патриотического воспитания" и политпросвета армейской и партийной пропаганды.

Вне всякого сомнения, Евкуров ступил на политическую стезю с четким осознанием того, какие авгиевы конюшни ему предстоит расчистить.

Вне всякого сомнения, и оппозиция, и сепаратистское подполье - не уверена, впрочем, чтопишу сейчас о разных силах - и, разумеется, идеологи и вдохновители "кавказского воспаления" за пределами страны - увидели в нем серьезную угрозу. И реальную силу.

Потому 22 июня в 9-м часу утра на федеральной трассе "Кавказ" на пути следования кортежа президента Евкурова террористка-смертница и привела в действие взрывное устройство, унесшее жизнь одного человека, и тяжело ранившее троих.

В том числе Юнус-Бека Евкурова.

Слава Богу, он остался жив, и будем надеяться - вернется в строй. Он солдат, он должен. Но обратимся еще раз к фольклору. Вспомним истории про богатырей, вступивших в бой с нечистью, которая далеко не всегда выходила на открытый бой. Чаще - пыталась оплести богатыря паутиной интриг, заморочить и опорочить. Обратимся к новейшей российской истории.

Вспомним невеселую историю президента Аушева, которого очень ловко втравили в конфронтацию с Москвой, и Москва - надо признать - легко в эту конфронтацию втянулась. И обратимся теперь к ближайшему окружению президента Евкурова.

Обратим внимание на то, что нынешний пресс-секретарь президента Ингушетии - Калой Ахильгов, активно позирующий сегодня перед телекамерами в Москве, в недавнем прошлом - адвокат погибшего лидера ингушской оппозиции Магомеда Евлоева.

Напомню, Евлоев погиб в перестрелке, возникшей между его сторонниками и представителями силовых структур Ингушетии, которые пытались задержать Евлоева. Насколько обоснованным было это задержание - вопрос открытый, главное здесь, что оно производилось представителями официальных правоохранительных органов.

Но это не остановило сторонников Евлоева, решивших отбить своего лидера в ходе открытого боестолкновения. Именно так. Трудно поверить, похоже на сводку военных времен или эпохи гангстерских разборок. Но именно так. Отбить в результате прямого боестолкновения. Завязалась перестрелка, в результате которой Евлоев был убит.

Тогда же адвокат Евлоева Калой Ахильгов, одновременно представляющий интересы сайта «Ингушетия.ру», заявил буквально следующее: «Легальный разговор с властью возможен только после того, как дело будет расследоваться по статье «убийство», ни о каком "убийстве по неосторожности" речи быть здесь не может».

Сегодня этот же человек говорит едва ли не от имени власти, будучи - напомню - пресс-секретарем президента Евкурова.

А та самая оппозиция, юридическим поверенным которой был нынешний пресс-секретарь раненого президента Евкурова, сегодня выступает с довольно противоречивыми и мало соотносящимися с законом инициативами.

То - зовет на "временное" царство все того же Руслана Аушева. И он - будто бы - соглашается. По доброй воле или снова под давлением каких-то обстоятельств? Кто ж теперь разберет. То - призывает собрать чрезвычайный съезд ингушского народа. С какой целью? Будто бы "для решения насущных проблем, избрания министров, глав районов и поселений".

С какой стати? Почему? Законодательство четко регламентирует порядок формирования органов государственной и исполнительной власти, и процедуру замещения действующего главы республики, в том числе и в случае его болезни.

Но этого будто бы никто не замечает. В эфире популярной радиостанции под множеством телекамер пресс-секретарь раненого президента - до недавнего времени, напомню, представлявший интересы оппозиции - с траурными лицом сообщает о том, что состояние здоровья шефа тяжелое и видеть его пока нельзя.

Тон ведущих таков, будто самое страшное уже произошло.

Идея временного воцарения Аушева- напротив - в российском либеральном лагере взывает всплеск энтузиазма. Что это? Растерянность? Или надежда? Гадать не станем.

Пожелаем Юнус-Беку Евкурову скорейшего возвращения в строй и четкого понимания того, что борьба предстоит нелегкая. С врагами, противниками и конкурентами самого разно рода. И методы у них будут самые разные, об этом бывшему разведчику, надеюсь, напоминать не надо.

Словом, будет трудно.

И ничего уж тут не поделаешь.

Такая у него малая Родина.

Пылающий регион.

Мягкое подбрюшье России.