Пакистан: новый Иран?

Последние события, связанные с возвращением «из изгнания» экс премьер-министра Пакистана Бензиар Бхутто, заставляют многих смотреть на Пакистан, как на очередное государство с радикальным режим во главе. Напомним, более 120 погибших, свыше 300 раненых в результате взрыва устройства, приведенного в действие смертником в толпе среди тех, кто встречал 18 октября бывшего премьер-министра в ее родном городе Карачи- таков итог ее возвращения.

Меры по исламизации, предпринятые еще военным режимом во главе с генералом М.Зия-уль-Хаком, затронули многие стороны государственной и общественной жизни. Они включают реформы в области судопроизводства (введение шариатских судов, исламских наказаний и правил ведения судебных дел), изменения в финансово-деловой практике (запрещение ростовщического процента и процента на капитал, учреждение исламских форм долевого участия и акционерно-партнерского сотрудничества), введение исламских налогов и создание государственной системы распределения собранных средств среди нуждающихся, исламская регламентация государственной службы (перерывы для совершения намаза, особая форма одежды, контроль за соблюдением священного месяца рамадана), включение курсов по теории ислама и исламо-пакистанской идеологии в качестве обязательных в программы высших учебных заведений.

Одним из долговременных последствий исламизации оказался рост противоречий между различными мусульманскими направлениями, течениями и сектами. Политика насаждения исламских законов и установлений, проводившаяся как режимом Зия-уль-Хака, погибшего в загадочной авиакатастрофе в августе 1988 г., так и в последующем, исходила из норм и традиций преобладающего в Пакистане суннизма.

И уже первые акты 1980 г. о государственной регламентации сборов налогов вызвали недовольство среди шиитов, составляющих, по разным оценкам, от 15 до 25% пакистанского населения. Преобладающая их часть образовали крупную политическую организацию – «Техрик нифази фикх-и джафария» (Движение за соблюдение джафаритского права), которая тогда же провела серию массовых акций протеста и добилась от правительства ряда уступок. Несмотря на декларированное властью желание учитывать различия между представителями разных религиозных направлений, толчок к размежеванию среди мусульман был дан и вылился в антагонизм, вражду и кровавые столкновения между экстремистскими группами суннитов и шиитов, в острые проявления межобщинного терроризма.

Глубине водораздела между ними способствовал, в числе прочих, такой внешний фактор, как успех исламистов-шиитов в Иране в ходе борьбы за свержение монархии. Популярность имама Хомейни в исламском мире во время и в первый период после революции сменилась настороженностью, когда выявились претензии нового иранского руководства возглавить «мировую» исламскую революцию, а Иран оказался в состоянии затяжной войны с Ираком, поддержанным многими арабскими странами. Однако среди большинства шиитов Пакистана авторитет Хомейни и в дальнейшем оставался незыблем. Публичное выражение ими таких чувств провоцировало озлобление мусульман-суннитов и содействовало углублению конфликта.

И все же, есть ли у Пакистана причины становится при каких-либо обстоятельствах анти-американским?

В отличие от режима в Тегеране, Исламабад всегда пользовался поддержкой США. Америка предоставляла Пакистану экономическую и гуманитарную помощь, снабжала военной техникой. Пакистан получил в свои руки атомное оружия не для запугивания Вашингтона, а для того, чтобы угрожать своему соседу и извечному врагу – Индии.

Безусловно, в Пакистане очень много антиамериканских элементов. Часть населения недовольна политикой президента Первеза Мушаррафа, открыто бегущего на американском поводке, другие недовольны превращением Пакистана в американскую базу в связи с вторжением в Афганистан. И все же, такие настроения несут угрозу скорее Мушаррафу, чем США.

Пакистан был частью Британской Индии 200 лет, его политическая и военная элита восприняла в той или иной степени британские ценности, особенно те, которые касались судебной системы. Несмотря на то, что эти ценность зачастую вступают в противоречия с традиционными исламскими, правительству всегда удается находить между ними баланс. Даже при Мушаррафе Верховный суд Пакистана сохраняет некоторую независимость.

Более того, на выборах партии религиозного толка не получают обычно больше 10% голосов. Пакистанцы заинтересованы скорее в экономическом процветании страны, нежели в радикализации ее внешней политики.

Вашингтон осознает, что Мушарраф по-прежнему им удобен, и они постараются оставить его у власти. Если президент Пакистана сохранит за собой власть, у него не будет нужды  становится ультра-репрессивным, каким был персидский шах до своего свержения в 1979 г. Он еще не успел растерять всю свою популярность, он не коррумпирован, как его предшественники, и, по факту, гораздо более либерален, чем они. Он не находится в противостоянии с духовенством, как это было в Иране,  и не идет на эскалацию напряженности в отношениях с Индией.

Подводя итог, можно сказать, что у Пакистана гораздо меньше шансов превратиться в антиамериканский элемент, чем было в свое время у Ирана. Пока пакистанское общество разобщено, в том числе и по религиозным принципам, вряд ли найдется человек или сила, способные его объединить под общим антизападным лозунгом.