Опыт Громыко еще пригодится Москве

Его твердость, компетентность и острый ум признавали даже политические враги. Именно этих качеств, зачастую, не хватало российским дипломатам в 90-е годы, когда страна без боя сдавала позиции на международной арене. Времена меняются, и в день рождения Андрея Громыко уместно вспомнить его достижения, на которые  может снова опереться Москва.

Фото: Опыт Громыко еще пригодится Москве

18 июля исполнилось 98 лет дня рождения одного из самых уважаемых министров иностранных дел Советского Союза – Андрея Андреевича Громыко. Благодаря своей воле и знаниям он, как дипломат, смог на внешнеполитическом поле реализовать возможности СССР и укрепить позиции Союза в мире.

Сейчас опыт и биография Громыко востребованы как никогда. Россия как правопреемница СССР выходит из состояния слабости и неопределенности, начиная активно отстаивать свои национальные интересы. Вновь, как и в двадцатом веке, она встречает сопротивление Запада по самым острым мировым проблемам.

Конец восьмидесятых и девяностые годы стали для российской внешней политики эпохой соглашательства, уступок и откровенных провалов, зачастую граничащих с предательством. Это время ушло. Новый этап требует подходов, соответствующих положению великой державы. С этой точки зрения деятельность Громыко во многих отношениях может послужить пособием для нынешних политиков и дипломатов.

Защитив кандидатскую диссертацию, он в 1939 году был направлен на дипломатическую работу и получил пост заведующего отделом американских стран. В этом же году назначен советником посла СССР в США, а уже в 1943-м стал послом, оказавшись в самой гуще международных событий.

Участие в подготовке и проведении конференций в Ялте, Потсдаме, Вашингтоне (Думбартон-Окс) и Сан-Франциско сделало его сопричастным к формированию послевоенного мироустройства.
 
В 1946 году, несмотря на нападки западной прессы, многие уже тогда отдавали ему должное. Громыко, говорилось в одном из заявлений, «необычайно остроумен, искусный диалектик, специалист по ведению переговоров с большими способностями, он всегда вежлив, как будто специально готовил себя к тому, чтобы освободиться от человеческих слабостей».

Громыко держался довольно независимо, позволял себе высказывать мнения, не всегда совпадающие с точкой зрения руководства МИДа. 24 июня 1947 года на письмо В.М. Молотова, в котором говорилось, что посол ошибается, относя Эйзенхауэра к «менее агрессивным элементам» в американском истеблишменте, Громыко кратко, но весомо ответил, что имеет «иную информацию по этому вопросу».

В августе 1947 года журнал Time писал: «Как постоянный представитель Советского Союза в Совете Безопасности Громыко делает свою работу на уровне умопомрачительной компетентности».

Громыко стоял у истоков ООН. Под уставом этой организации есть его подпись. В 1946 году он стал первым советским представителем в ООН и одновременно заместителем, а затем первым заместителем министра иностранных дел. Громыко был участником, а впоследствии главой советской делегации на 22 сессиях Генассамблеи ООН.

Андрей Андреевич был сторонником мирных отношений с США и другими странами Запада. Он ненавидел войну. Два его брата, Алексей и Федор, погибли на фронте. В области разоружения, как писал в своих воспоминаниях Громыко, СССР выдвинул более ста инициатив.

На Западе его называли «Господин Нет». Громыко относился к этой характеристике добродушно. Как-то он сказал: «Мои "нет" они слышали гораздо реже, чем я их "ноу", ведь мы выдвигали гораздо больше предложений».

В феврале 1957 года Громыко стал министром иностранных дел СССР. В это время мир оказался на грани военного конфликта. От главы советского МИДа требовалось немало умения, сил и энергии, чтобы не допустить развития событий по наихудшему сценарию.

«Вся внешняя политика проходила, по существу, под знаком личного влияния, под знаком его личности. Он очень упорно, как бульдог, цеплялся за наши позиции, отстаивал их», -вспоминают тот период его коллеги.

Предметом особой гордости Громыко считал подписанный 5 августа 1963 года Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, космическом пространстве и под водой, переговоры по которому тянулись с 1958 года. К числу крупных успехов Громыко относил Договор о нераспространении ядерного оружия, подписанный 1 июля 1968 года.

Третьим по значимости своим достижением он считал соглашения, подписанные с Вашингтоном в 1972-1973 годах, особенно договоры по ПРО и ОСВ-1, а вслед за ними – соглашение о предотвращении ядерной войны (1973).

Существенно оздоровиломировую обстановку подписание 18 июня 1979 года Договора между СССР и США об ограничении стратегических наступательных вооружений или ОСВ-2, важную роль в подготовке которого сыграли переговоры Громыко с госсекретарем США Сайрусом Вэнсом, а затем с президентом Джимми Картером в 1977-1979 годах.

В 1976 году Вэнс сказал о советском дипломате: «...мало кто в современном мире может с ним сравниться... в дипломатии он скрупулезный профессиональный практик, это человек величайших способностей и высокого интеллекта, обладающий всеми другими чертами государственного деятеля».

Канцлер ФРГ Вилли Брандт вспоминал о первой встрече с советским министром: «Я нашел Громыко более приятным собеседником, чем представлял его себе по рассказам об этаком язвительном Мистере Нет».

В последний раз порог своего кабинета в здании МИДана Смоленской площади Громыко переступил 2 июля 1985 года. С этого времени и до октября 1988 года он работал в качестве председателя президиума Верховного Совета СССР.

Перестройку Громыко воспринял неоднозначно. Внешнюю политику страны в тот период считал чрезмерно и неоправданно уступчивой. Разноречивые чувства вызывала в нем и фигура М.С.Горбачева, на чей приход к власти в апреле 1985 года Громыко решающим образом повлиял. По словам его сына, Андрей Андреевич отмечал в Горбачеве такие слабые стороны, как дилетантизм, поверхностность, стремление произвести благоприятное впечатление на партнеров. Результатом всего этого, по мнению Громыко, стало резкое ослабление позиций страны, ее роли и места в мире.

Он ушел из жизни 2 июля 1989 года. По просьбе семьи Андрей Андреевич Громыко был похоронен не у Кремлевской стены, а на Новодевичьем кладбище. «Государство, Отечество – это мы, - любил говорить он. - Если не сделаем мы, не сделает никто».