Соперники Мао просили Москву о вторжении

Зачем Мао Цзэдун готовил тайную эвакуацию партийных вождей? Почему конфликт на острове Даманский не перерос в обмен ядерными ударами? И каким образом «великому кормчему» удавалось сохранять сексуальную энергию до глубокой старости? На эти вопросы «Правде.Ру» ответил  доктор исторических наук, профессор Капитолийского университета (США) Александр Панцов , работавший в секретных архивах.   

- Александр Вадимович, вы написали новую биографию Председателя Мао, которая скоро выйдет в серии «Жизнь замечательных людей». Ваш дедушка, историк-китаист Георгий Борисович Эренбург, написал биографический очерк о Мао Цзэдуне по заказу Сталина. В чем главная разница между этими жизнеописаниями?

- Писательский талант у Георгия Борисовича был - как и у его двоюродного брата Ильи Эренбурга - замечательный. Мао у него получился очень живой. Романтически-героический и правильный (без всяких «уклонов»), но вместе с тем простой и безыскусный. Такой, каким и должен был быть вождь угнетенного китайского народа, выходец из «крестьянских низов»: «Революционер, пришедший в крестьянской одежде, с большим бумажным зонтиком в руках».

Новый свет на феномен Мао проливают тайные архивы китайской компартии, Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) и международного комдвижения. Они только сейчас стали известны. Среди них особый интерес представляют не опубликованные еще документы Мао, его врагов и друзей, хранящиеся в бывшем Центральном партийном архиве ЦК КПСС (ныне – Российский государственный архив социально-политической истории) в Москве. Большое значение имеют и документальные материалы из до сих пор остающихся секретными хранилищ ЦК КПК в Пекине, ставшие известными в последнее время благодаря усилиям историков КНР. Именно на этих уникальных архивах и основана эта книга.

- Вы были первым, кому удалось поработать в закрытых архивах. Вам стали знакомы многие секреты. Чем были вызваны события на острове Даманском?

- С 1964 по 1969 год на советско-китайской границе имели место 4189 столкновений (правда, без применения оружия). Ситуация резко обострилась после ввода советских войск в Чехословакию в конце августа 1968 года и принятия советским руководством так называемой «брежневской доктрины», гласившей, что СССР имеет право вмешиваться во внутренние дела любой социалистической страны, если в этой стране социализм находится в опасности. В октябре 1968-го армия КНР была приведена в боевую готовность. Соответственно усилилась нервозность в войсках, особенно пограничных. 

Советские и китайские пограничники вступили в бой за остров Даманский (Чжэньбао) на реке Уссури. С обеих сторон имелись убитые: 30 солдат и один офицер с советской стороны и 50 военнослужащих – с китайской. Более ста человек были ранены. Западный мир затрубил о «первой социалистической войне». Никакого вторжения, разумеется, не произошло. В апреле, мае, июне и августе 1969 года, правда, имели место новые столкновения – как на Дальнем Востоке, так и в синьцзянском секторе границы. Однако вскоре ситуация была урегулирована. После переговоров о спорных пограничных вопросах, Даманский пришлось отдать.

- «Война нервов» на границе могла привести к ядерной войне?

- Министр обороны Гречко настаивал на ядерной атаке против промышленных центров КНР. Другие считали возможным взорвать китайские атомные объекты. Но Брежнев не решился сделать ни то, ни другое. Была дана только команда нанести массированный удар по китайской территории из пусковых установок «Град» на глубину до 20 километров. Что и было сделано в ночь с 14 на 15 марта в том же районе Даманского. В результате погибло более 800 китайцев. А через неделю, 21 марта, Косыгин попытался дозвониться Мао Цзэдуну или Чжоу Эньлаю. Китайский оператор его не соединил. Косыгин звонил четыре раза, и в конце концов телефонист сказал ему, что «не станет соединять Председателя Мао с «мерзким ревизионистом Косыгиным».

- Председатель Мао верил в возможность советского вторжения?

- Выступая вскоре после инцидентов на 1-м пленуме ЦК девятого созыва, Мао немалую часть свой речи уделил вопросу о подготовки к войне с СССР. Похоже, он действительно считал реальным вооруженный удар по территории КНР со стороны Советского Союза. После пленума он даже отдал тайное распоряжение подготовить эвакуацию большинства вождей партии из Пекина.

Если бы он только знал, что еще конце января 1967 года Ван Мин (главный соперник Мао в борьбе за власть в партии. В 1945 г. выведен из состава Политбюро ЦК КПК, но до конца 50-х

оставался членом ЦК партии. Эмигрировал в СССР – ред. ) в беседе с работниками отдела соцстран ЦК КПСС советовал советским руководителям осуществить вооруженное вмешательство в дела КНР! «Нынешняя ситуация в Китае еще более опасна для социалистического лагеря и мирового комдвижения, чем события в Венгрии в 1956 году, – говорил Ван. – Нельзя упустить момент … [Надо] оказать им [«здоровым силам китайской компартии»] не только политическую, но и материальную помощь вооружением и возможным направлением людских сил из Средней Азии и Монгольской Народной Республики соответствующего национального состава». Он был даже готов в этой связи пойти на секретные переговоры с руководителями Синьцзяна и Внутренней Монголии, которых считал своими тайными сторонниками.

- Кроме 4-х жен у Мао было большое количество любовниц. Кто были эти девушки?

- Мао был податлив на женскую ласку, ценил красоту и любил услужливых женщин. Когда он был женат третьим браком, в 1937 году он увлекся миловидной театральной актрисой У Гуанвэй (её еще называли Лили – «лилия»). Изящная, как озерный цветок, с лицом, напоминавшим полную луну она была единственной из всех женщин партизанской столицы Яньани, которая пользовалась косметикой, завивала длинные черные волосы, следила за чистотой кожи и ногтей. Мао обедал у нее, но никаких попыток к сближению с «товарищем У» не делал (по крайней мере на людях). Он вроде бы просто ценил ее как талантливую актрису, вносящую немаловажный вклад в дело революционной борьбы. Как раз в то время У Гуанвэй блистала на театральных подмостках Яньани в роли Ниловны в инсценировке горьковской «Матери».

Однажды жена Мао, Цзычжэнь, застукала неверного мужа у любовницы. Американский журналист Эдгар Сноу писал: «Пронзительный женский крик разорвал тишину: «Ах, ты, идиот! Как же ты смеешь меня обманывать, шляясь к этой буржуазной шлюшке с танцплощадки!» Жена Мао била его длинным электрическим фонарем. Он сидел на стуле около стола в кепке и военной форме. Остановить жену он не пытался. Его охранник не знал, что делать. Потом Мао сказал строго: «Успокойся, Цзычжэнь. В моих отношениях с товарищем У нет ничего постыдного. Мы просто разговаривали. Ты позоришь себя как коммунист. Тебе будет стыдно. Иди быстрей домой, пока другие члены партии не узнали об этом». Но тут жена Мао обернулась к Лили, которая жалась к стене, как испуганный котенок, завидевший тигра. Она бросилась на нее с криком: «Танцевальная с...! Ты, видно, на всех мужиков бросаешься! Даже Председателя одурила!». Подскочив к Лили, она стала царапать ей лицо, а затем вцепилась в ее пышные волосы.

В конце 1962 года в купе своего спецпоезда Мао познакомился с девушкой, которая вскоре стала самой близкой его любовницей, а затем и наиболее доверенным секретарем. Звали ее Чжан Юйфэн («Яшмовый феникс»), и было ей тогда всего 18 лет. Мао вообще любил юных дев, но эта его особенно поразила. Наивная и застенчивая, как многие молоденькие китаянки, она в то же время обладала очень твердым характером, была сообразительна и остра на язык. А главное – поразительно красива!

Она была родом из городка Муданьцзян на севере Китая, а в спецпоезде Мао служила проводницей. Познакомил их начальник охраны Мао, который знал о любви своего шефа к молоденьким девушкам. Председатель попросил ее написать имя и фамилию, но у Юйфэн от волнения дрожали руки. Тогда он сам сделал это, и показал ей. Она покраснела. После этого начальник охраны спросил Председателя, не хочет ли тот, чтобы товарищ Чжан обслуживала его купе. Мао кивнул. С этого началось их сближение, которое вскоре переросло в бурный роман. Так 18-летняя девушка стала любовницей самого «великого кормчего»! И пусть ему было под семьдесят и во рту у него блестели вставные железные зубы, но зато его сексуальная энергия била через край!

Справка:

Александр Вадимович Панцов (р. 1955 г.) – доктор исторических наук, профессор Капиталийского университета (США). В 1978 г. окончил Институт стран Азии и Африки при МГУ. До 1993 г. работал в Институте международного рабочего движения АН СССР (с 1991 г. – Институт сравнительной политологии и проблем рабочего движения РАН). В 1993-1998 гг. преподавал в США: сначала в Янгстаунском государственном университете, а затем в ДеПол университете (г. Чикаго). В 1998-1999 гг. являлся заместителем Директора Института стран Азии и Африки при МГУ. С 1999 г. – вновь в США.

Автор более 90 научных работ, в том числе монографий «Из истории идейной борьбы в китайском революционном движении 20-40-х годов» (М.: Наука, 1985) и «Тайная

история советско-китайских отношений: Большевики и китайская революция (1919-1927)» (М.: ИД «Муравей-Гайд», 2001), редактор и составитель книги «Карл Радек о Китае. Документы и материалы» (М.: ООО Соверопринт, 2005), переводчик на русский язык китайской историко-мемуарной литературы: воспоминаний маршала Пэн Дэхуая (М.: Воениздат, 1989) и одного из основателей КПК Лю Жэньцзина («Проблемы Дальнего Востока», 1998, № 3, 4), а также монографии американского историка Мориса Славина «Эбертисты под ножом гильотины. Анатомия «заговора» в революционной Франции» (М.: ООО Соверопринт, 2005). Работы А. В. Панцова изданы в 15 странах.