Панихида по Щаранскому

В минувший понедельник в Кнессете состоялось торжественное прощание с уходящим с израильской политической сцены Натаном Щаранским. Премьер-министр Эхуд Ольмерт назвал уходящего со сцены «редким человеком в исторических масштабах». Не скупилась на теплые слова и спикер Кнессета Далия Ицхак. Атмосфера напоминала скорее поминки, нежели прощание с коллегой, уходящим на пенсию.

Щаранского можно справедливо назвать наиболее известным среди бывших советских диссидентов. Он прославился именно как оппонент советского режима, когда был арестован по обвинению в шпионаже в 1977 году. В те времена он не был активен в еврейской среде, не учил иврита и не посещал культурных семинаров, а крутился возле Сахарова, Орлова и других видных диссидентов. Дело Щаранского широко освещалось на Западе и в США, но в Израиле он был долгое время малоизвестен стараниями Нехемии Леванона - главы отдела по СССР при канцелярии премьер-министра.

Дело Щаранского не было опубликовано по сей день целиком. Из дошедших до нас обрывков мы знаем, что Щаранский передавал американцам адреса предприятий, на которых работали отказники, а поскольку речь шла преимущественно о «почтовых ящиках», то получилось, что через Щаранского в руки американцев попала ценнейшая информация.

В 1986 году Щаранского выпустили в рамках сделки по обмену шпионов. Некоторые встречали его как героя. Однако большая часть его прежних соратников считали его нечистоплотным человеком, склонным к предательству. Так о нем отзываются по сей день Эдуард Кузнецов, Ида Нудель, Виктор Польский, Йосеф Хорол и многие другие.

В 1996 году Щаранский объявил о создании политической партии  русскоязычных репатриантов «Исраэль бе алия», которая получила на выборах семь мандатов. Он поддерживал начатую Ицхаком Рабином политику территориальных уступок арабам. В 1999 году он поддержал либеральное правительство Эхуда Барака и получил должность министра внутренних дел. Однако внутренние расколы и неумение вести дела привели к практическому развалу партии. На последних выборах Щаранский получил доступ в парламент через Ликуд, утеряв собственный электорат.

Вот что говорит о Щаранском его соратник по партии, бывший депутат Кнессета Роман Бронфман: ««Щаранский абсолютный ноль. Он ничтожество. Он никто. Врун. Ходячее разочарование. Диктатор. Эго-маньяк. Несчастный человек и просто жалкая личность».

А это слова о Щаранском Шломо Бен-Ами – бывшего министра иностранных дел Израиля: ««Щаранский - это министр, которого не видно и не чувствуется во всех правительствах. Сомнительно, был ли за всю историю Израиля столь ничтожный, бледный, незначительный и не имеющий никакого значения, как этот министр промышленности и торговли. Маленький  человек, общинный функционер, без каких-либо моральных обязательств перед обществом и перед страной. И без понимания и соблюдения  общечеловеческих норм».

В 1992 корреспондент газеты «Давар» Пазит Равина опубликовала интервью с бывшим следователем, который вел дело Щаранского. Из него следовало, что «герой» беззаветно оговаривал соратников, о чем позже заявляла Ида Нудель: «Щаранский проявил слабость и фактически предал нас, предал еврейское движение, предал активистов алии, его показания в суде в 1978 году, а главное его личное письменное собственноручно  «Ходатайство» на 72 страницах, поданное им   в прокуратуру СССР в июле 1978-го, привели к широким репрессиям КГБ по всему СССР, нанесли всем нам  громадный вред. Он сам никогда не был  в  числе лидеров еврейского движения».

Однако самым серьезным оппонентом Щаранского стал известный правозащитник доктор Юлий Нудельман. Восемь лет назад он выпустил книгу «Щаранский без маски», послужившей началом заката именитого диссидента. Множество фактов коррупции, обмана избирателей, предательство старых друзей – все эти обвинения Нудельмана подтачивали положение Щаранского вплоть до полного коллапса. Его положение стало столь отчаянным, что три года назад он связался с беглым олигархом Невзлиным, обвиняемым в организации заказных убийств. Вот почему вчерашнее прощание в Кнессете напоминало поминки. Нудельман превратил Щаранского в политический труп. А о «мертвых» не принято говорить плохо.