Кто мешает отстаиванию национальных интересов России?

28 мая Владимир Путин обсудил с постоянными членами Совбеза Стратегию национальной безопасности РФ с учетом имеющихся угроз.

Как рассказал ТАСС замсекретаря Совета безопасности РФ Сергей Вахруков, речь шла, помимо прочего, об укреплении обороны страны и закреплении за Россией статуса одной из лидирующих мировых держав.

В документе отмечено, что РФ в последние годы продемонстрировала способность к обеспечению суверенитета, но угрозу создают наращивание силового потенциала НАТО, распространение практики свержения легитимных политических режимов и ряд других факторов.

Что подразумевается под национальными интересами? О чем это? И какие наши национальные интересы мы защищаем, например, в Сирии?

Своим мнением в эфире программы "Геополитическая кухня" поделился политконсультант Игорь Димитриев.

Читайте начало интервью:

Халтура в позиционировании: россияне не знают своих героев

Все проблемы России на Ближнем Востоке — из-за чиновников-бюрократов

— Главный наш национальный интерес — благополучие и защита собственных граждан. В Сирии мы защищаем себя от террористов, которые могут сюда прийти. На дальних подступах защищаем свои границы.

Но дело в том, что реальная опасность для граждан России находится намного ближе к нашим границам. Она уже в пятистах километрах или семистах от Москвы. С украинской стороны. И там, кстати, турецкие беспилотники уже летают.

Она — опасность — в Закавказье. И это непосредственная угроза. Она пока не оформилась как явный военный враг, но уже наших миротворцев там позволяют себе выпроваживать.

И в Средней Азии может что-то произойти.

А мы — политика государственная — зациклились на той же Сирии. На войне.

Что не так с внешней политикой

Приведу простой пример.

Иран. Когда он получил доступ в регион (неважно, в какой конкретно), первое, что он делает — заходит на рынок, включает его в свою экономику. Он погружается туда многочисленными экономическими связями, политическими, низовыми, горизонтальными. Заходит с массой гуманитарных проектов.

• И всё. Вне зависимости от смены власти он остаётся важным партнёром.

Турция. Которая сейчас на слуху. С которой у нас соревнования идут в Африке.

Турция системно заходит в Судан. Это масса гуманитарных проектов, военные миссии, военные базы.

Логистические маршруты, которые целые регионы привязывают к турецкой экономике. Они увеличили за последние 10-15 лет оборот со странами Африки почти в 15 раз.

— А у нас — война. Экономика — это другие люди.

— Мало того, это конкурирующие структуры.

Грубо говоря, если выиграли где-то там войну, вероятнее всего, экономический блок попытается "подгадить". Дескать, сами выиграли, сами и занимайтесь. Что там, поставки? Пусть они военные поставки и осуществляют.

— Вот до такого?

— Да. Проблема в российском государстве не только в том, что у него очень неясные ориентиры и цели, но и в том, что государство не работает в единой команде.

Цели единой, общей нет, у каждого своё какое-то внутрикорпоративное целеполагание.

Есть такой социологический закон, что управляющая подсистема в определенный момент автономизируется, отрывается от общества и начинает руководиться. В своих действиях ориентироваться на внутренние каике-то процессы.

То есть становится важнее, какой начальник займет какой пост внутри этой структуры, чем смысл ее функционирования как таковой.

И поэтому эта внутренняя грызня в каждой из них, попытки друг друга выдавить, подставить — вот это теперь мы имеем. Даже в тех случаях, когда интересы государства более-менее осознаны и направлены на что-то, вот это не дает работать.