Трагедию Лукашенко предсказал Троцкий

События последних недель в Белоруссии снова заставили говорить о демократии, правовом государстве, справедливости и человечности.

В контексте союзного с Белоруссией государства российские граждане стали проводить параллели с существующей политической системой в своей стране. Обратили внимание на избирательную систему, действия правоохранителей и эффективность парламентаризма.

Старый конь на новой борозде

Сменяемость власти в демократическом государстве все-таки придумали не из вредности. Если кто-то не видит смысла дискутировать о демократии в отсутствие Махатмы Ганди, то уж с уставом караульной службы Советской армии не поспоришь.

Смена часового производилась через каждые два часа. Иначе глаз замыливается и боец уже не различает объекты на линии обзора. Сменяемость — объективная необходимость, что неоднократно доказано историей мировой государственности.

Президент Белоруссии Александр Лукашенко, видимо разделяя тезисы о так называемой суверенной демократии, посчитал, что поговорка о старом коне как гаранте сохранности борозды применима и в определении критериев качества функционирования государства.

Возможно, это работало при феодальном строе или рабовладельческом, пусть и с переменным успехом. В наше время любое отставание развития страны хотя бы на год чревато опозданием на десять, а то и более лет. Замыленность глаз очень дорого может обойтись будущим поколениям.

Стремительность развития глобального мира, новые вызовы, с которыми сталкиваются и общество, и страны в целом, требуют уже не актуальных решений, а действий на опережение. Лев Троцкий заметил этот феномен и щедро поделился своим наблюдением:

"Перевороты и изменения, на которые по старому масштабу требовались бы века, теперь совершаются в десятилетия, даже в годы. История стала торопливой — гораздо более торопливой, чем наша мысль".

Демон Великой русской революции рассуждал и об этой самой замыленности глаза, смотрящего на перспективу развития государства и его отношений со своими гражданами:

"Даже вынужденные менять существо своих взглядов люди втискивают его чаще всего в старые формы".

Обреченность на демократию

Способствовать развитию и отвечать на текущие и перспективные вызовы на сегодняшний день способно лишь демократическое государственное устройство. Поддерживать и совершенствовать важные составляющие общественного согласия в государстве:

• экономические;

• политические;

• ментальные;

• гуманитарные.

О неизбежности сохранения принципов демократии говорил британский политик Уинстон Черчилль, в частности выступая в Палате Общин 11 ноября 1947 года:

"Никто не притворяется, что демократия — идеал или ответ на все вопросы. Более того, было сказано, что демократия является наихудшей формой правления за исключением всех тех других форм, которые применялись время от времени; однако, в нашей стране распространено мнение, что править должен народ, править продолжительно, и что именно общественное мнение, выражаемое всеми конституционными способами, должно оформлять, направлять и контролировать действия министров, которые являются их слугами, а не хозяевами".

Демократический континуум

Вольтер обращал внимание современников и потомков на следующий нюанс, формулируя "Мысли о государственном управлении" (1752 год):

"Свобода состоит в том, чтобы зависеть только от законов".

Жан-Жак Руссо дополнил своего коллегу:

"Всякий закон, если народ не утвердил его непосредственно сам, недействителен".

По сути, великие философы определили значение парламентаризма на все времена. Разумеется, этот институт демократии работает исправно, когда представители граждан избраны на конкурентной основе, а чистота электоральных процессов близка или стремится к санитарным нормам образцовой операционной в приличной клинике.

Стоит только нарушить это гуманитарно-инженерную задумку демократии, система тут же даст сбой. Можно сфальсифицировать выборы. Не так трудно и убедить электорат с помощью агитпропа, что результаты верны, а процедуры чище нового подгузника.

Вот только конечный эффект не принесет никакой пользы государству. Да и политическая элита сохранит свои позиции лишь в краткосрочной исторической перспективе. Об этом напоминают судьбы всех тоталитарных и авторитарных государств. Страна неизбежно вернется к отправной точке, когда был нарушен демократический континуум.

Картофельная революция

События в Белоруссии уже стали называть Картофельной революцией, а Александра Лукашенко после нескольких ночей длинных милицейских дубинок довольно мрачно сравнили с румынским коммунистическим лидером, окрестив его Лукашеску.

На вопрос о корректности определения белорусских протестов как революции ответил один из самых авторитетных специалистов в этой области Лев Давидович Троцкий:

"Наиболее бесспорной чертой революции является прямое вмешательство масс в исторические события".

Возможен ли откат общественного сознания белорусов к прежней парадигме стабильности? С ответом уже давно определился вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Ленин, который множество теорий проверил со своими коллегами на практике:

"Месяцы революции скорее и полнее воспитывают иногда граждан, чем десятилетия политического застоя".

Стало быть, надеяться, что все будет как прежде в Белоруссии бессмысленно, особенно, когда свой голос подняли не только представители белорусской интеллигенции, но и рабочие флагманских предприятий страны.

Управлять по-старому у Александра Лукашенко уже не получится. Судя по тому, что сам действующий президент вдруг "услышал мнение трудящихся" о действиях милиции, более похожих на вылазки опричников, а глава МВД страны начал извиняться перед соотечественниками, процесс свернул с особого пути и движется к логичной развязке.

Как же надо было достать своих земляков, чтобы по природе спокойные и уравновешенные трудяги-белорусы солидарно выказали свое отношение к главе государства и его политике. Важно заметить, что в отличие от протестов в других странах, из Белоруссии не было ни одного сообщения о сожженных автомобилях или разбитых витринах. Города так и остались опрятными, что никак нельзя сказать о людях, которые попали под каток силовиков, свято чтящих традиции советского НКВД.

Заложники авторитаризма

Александр Григорьевич, видимо, сильно удивлен решительностью своих соотечественников. Ему и его коллегам, разделяющим философию неофеодализма, опять же всё давно объяснил основатель Красной армии товарищ Троцкий:

"Люди не совершают революцию охотно, как и войну. Разница, однако, та, что в войне решающую роль играет принуждение; в революции же принуждения нет, если не считать принуждения обстоятельств. Революция происходит тогда, когда не остается другого пути".

Стоил ли безудержный карательный задор белорусских силовиков результата, которого в итоге добилась всласть? Весьма сомнительно. Террор, как учат последствия октябрьского переворота 1917 года в России, всегда нарывается на встречный террор. Благо, властям достало чувства самосохранения охладить задор милиции и спецслужб, чтобы не дошло до масштабного кровопролития.

Пока политические элиты стран, которые исповедуют адаптированные под свои интересы элементы демократии, не осознают, что никакая подтасовка результатов выборов не приносит пользы ни государству, ни гражданам, ни им самим в конечном счете, логика революций не утратит своей актуальности. Большой друг Фриды Кало Лев Троцкий-Бронштейн высказался о недальновидности подобных заблуждений:

"Сплошным безумием революция кажется тем, кого она отметает и низвергает".

Вольтер же поделился важным для каждого государственного лидера, который считает себя и построенную им авторитарную систему неуязвимой, наблюдением:

"Отчаяние нередко выигрывало сражения".