Почему РИК и БРИКС оказались неэффективны

Как России успешно координировать свои силы с такой непростой на деле державой как Китай? Свои соображения высказал "Правде.Ру" китаист, автор книги "Некоронованные короли красного Китая: Кланы и политические группировки КНР" Николай Вавилов.

Читайте начало интервью: "Регион наполнен ядерным оружием": чем чреват конфликт Индии и Китая

— Говоря о китайско-индийском конфликте: разве не являются его сдерживающими факторами такие международные платформы, как Россия-Индия-Китай, БРИКС — или это иллюзия?

— Вы еще не упомянули ШОС, где есть Индия как наблюдатель. К сожалению, до 2020 года это все были эффективные форматы, а после него они как будто перестали выполнять какую-то функцию. БРИКС — это и Бразилия, и ЮАР, здесь нет геополитического единения и антизападного вектора.

Эти все форматы не учитывали главенствующую роль России. Пусть наш ВВП меньше, чем китайский, у нас геополитического влияния в разы больше в целом, чем у Китая, тем более чем у Индии.

Я уверен, что МИД и Минобороны должны по своему формировать новую, независимую в новой парадигме тройку — Пекин-Москва-Нью-Дели. Новой эпохе нужен новый механизм.

— Вроде бы все строилось на экономической основе: через экономику, торговлю договариваться. Разве это не платформа?

— Увы, не работает экономическая основа. Товарооборот Индии и Китая всего лишь 50 млрд долларов. Более того, после начала коронавируса Индия начали принимать антикитайские законы. Во-первых, чтобы китайцы не могли купить разорившуюся авиакомпанию Air India. И другие ограничения.

— Запрет именно для того, чтобы китайцы в случае чего не вошли в индийскую экономику?

— Все осознают, что китайцы в Индии действуют сугубо в своих геополитических интересах. Бизнеса там нет, там скупка индийских стартапов китайцами, Huawei пытается присутствовать.

Китай пытался организовать строительство железной дороги через всю Индию. Индия постоянно отклоняла это. Не сработает тут экономика, сработает только какая-то нематериальная геополитическая идея безопасности именно ядерной Евразии. И именно отказ от следования глобальным интересам США и Великобритании.

Потому что всем понятно, что война между Индией и Китаем явно в интересах не Индии, не Китая и не России. Экономика подтянется потом, но посткоронавирусная. У китайцев все инициативы обречены — не любят в Индии китайцев.

Китайский министр иностранных дел Ван И предложил создать зеленые коридоры торговли из Индии в Китай, из Китая в Россию, из России в Китай. Такая инициатива должна от нас исходить, потому что иначе будет воспринята как индийская или китайская угроза.

А так может получиться очень высококачественный треугольник. И если мы изучим его — мы видим, что это геополитический кошмар для Запада, смерть глобалистского проекта, новый Евразийский проект. Он только на трех странах может строиться — с дополнением, естественно, Ирана, Пакистана, Афганистана.

Здесь складывается новый противовес. И Индия, и Китай, и Россия к нему созрели. Мы понимаем это, и руководить этим треугольником может только Россия, как наиболее не вовлеченный в этот конфликт партнер.

Чего Китаю не хватает?

— Есть такая точка зрения, что России до великой державы не хватает прочной экономики, а Китаю не хватает серьезных вооруженных сил. Вместе мы центр силы, а поодиночке неполноценны. Действительно ли Китай не опасен как военная держава, или мы недооцениваем и китайский милитаризм, и китайскую военную мощь?

— Недооцениваем. Китайцы совершили стремительный прорыв в развитии сухопутных, космических военных сил, ракетного, в том числе ракетно-ядерного потенциала, построили два авианосца. У него есть мировые амбиции, но как любой грамотный игрок он не раскрывает своих планов, чтобы исключить противодействие. Он вечно подчеркивает, что не стремиться к глобальному лидерству. Но глобальное лидерство Китая может строиться только через лидерство в Евразии.

Что до его армии — она направлена не против России. Захватывать ещё один Синьцзян-Уйгурский район с населением с медведями, бурятами, совершенно не самыми мирными сибиряками и держать там воинский контингент, это, наверное, не то, что нужно Китаю. Китаю очень интересен Северный морской путь. Почему? Потому что он в два раза короче, чем путь либо вокруг Африки, либо через Суэцкий канал. Но, чтобы этот путь как-то контролировать, там нужна инфраструктура. Она находится в российских руках.

Что до экономики — у Китая ВВП вырос дважды с 2008 года. Но это во многом фиктивный показатель, незаметный в реальном секторе. Это, как правило, еще больше кинотеатров, скоростных поездов, самолетов — услуги, не реальный сектор. По моим оценкам, за первый квартал ВВП в Китае упал на 15-20%. И он будет дальше сокращаться по мере сокращения торговли с Китаем, с Евросоюзом. И мы увидим, что в ближайшие несколько лет ВВП Китая может сократиться наполовину.

— Вы нам нарисовали какого-то колосса на глиняных ногах, а до того мы же говорили об "азиатском тигре". Как же это соотносится?

— В Китае существуют две параллельные системы. Первая — это огромная государственная экономика, 40% всего ВВП. Сюда входит ВПК, госмонополии, государственные корпорации. Есть еще 60%, зависимые от торговли на внешние рынки — они испытывают мощный удар, но госкорпоративный сектор почти незыблем. Как мы видим, ему даже коронавирус оказался нипочем. Во время массового падения он массово скупал, например, авиакомпании.

Там целенаправленная экспансионистская политика. И вот об этом тигре мы говорим. Но, с другой стороны, есть внутренние проблемы, когда вся экономика рушится, экспорт рушится, огромное количество безработных, и с этим тоже что-то нужно делать. Одно другого не исключает.

За годы до конфликта с Индией 1962 года в стране был колоссальный голод, во время которого погибли 10-20 миллионов человек. Это не помешало выдвинуть войска к границе, быть агрессивными в Филиппинах, организовывать экспорт китайского коммунизма во все страны мира. Очень странная парадигма получается. Чем хуже в китайской экономике, тем более экспансионистским и агрессивным становится китайский режим.

Беседовал Игорь Шатров

К публикации подготовил Михаил Закурдаев