Россия мощно вошла на Ближний Восток - Новости Ближнего Востока

Надо ли России вкладываться в Сирию? Президент Путин недавно сказал, что надо помогать бедным странам. Но имел ли он в виду в том числе Россию? Или у нас уже ликвидировали бедность? Или собрались ликвидировать бедных?

Помогать бедным, конечно, надо. Это по-христиански. Но помогать надо прежде всего ближним. И конкретным своим гражданам — людям, а не абстрактным африканским или другим странам. Так в чем же все-таки российские интересы на Ближнем Востоке?

Об этом "Правде.Ру" рассказал востоковед-тюрколог Евгений Бахревский.

Читайте начало интервью:

Политические игры: кого считают террористами?

Россия — Турция — Сирия: новая ось?

Самая большая проблема курдов — отсутствие единства

О каких деталях договорились Путин и Эрдоган?

Восстановление Сирии: благотворительность или дележ пирога?

— Евгений Владиславович, Путин недавно сказал, что надо бедным странам помогать. Но ведь очевидно, что сначала нужно в своей стране бедность ликвидировать. Все говорят (и совершенно правильно), что у нас половина населения только дешевую еду и иногда кое-какую одежду купить может. А теперь нам придется еще и в Сирии экономику поднимать? Это для нас будет экономически выгодно? МВФ кредиты на это предоставит или мы сами должны за свои деньги это делать?

— Даст ли сирийцам какие-то кредиты МВФ — это большой вопрос.

— То есть это будут наши кредиты, на которые мы будем строить?

— Я, признаться, не большой экономист и не могу конкретно описать механизмы. Тем более, я думаю, сейчас мировая экономика находится в таком состоянии, что никто особенно не знает, что и как будет работать через несколько лет. Потому что старая схема вот этой либеральной глобалистской экономики, которая была, и все знали, как она работает, уже уходит.

Сейчас все понимают, что это время прошло. И каков будет механизм экономики на следующем длинном этапе, никто сейчас не знает. Собственно говоря, это сейчас на наших глазах как раз и формируется. Я думаю, что совершенно очевидно, что у России есть целый ряд мощных научно-технических заделов, в которых мы действительно хороши. И мы действительно можем свою инфраструктуру поставить и ее ввести в эффективную эксплуатацию…

— Энергетика, прежде всего?

— Да, прежде всего это энергетика и ряд других областей.

— Железные дороги?

— Да.

— Инфраструктура всякая и т. д.

— Если все это делать с хорошим стратегическим мышлением, если все эти транспортные, энергетические коридоры будут под нашим контролем, это будет очень хорошо. Все это будет работать на нас.

— Допустим, газовая труба из Катара в Европу.

— К примеру. Это в любом случае вещь, которая не обесценится при любых катастрофах мировой экономики. Обесценивание того или иного актива, каких-нибудь акций, бирж и т. д. всегда возможно. Но энергоносители все равно всегда будут всем нужны.

Вот если у тебя есть атомная электростанция, которая работает, она и будет работать, потому что энергия все равно будет всем нужна. Я думаю, что вот такие вещи мы, несомненно, должны сделать. А уж какие там будут наши инвестиции и рассказы о том, что у нас люди бедно живут, я с этим абсолютно согласен.

Я считаю, что это на самом деле совершенно неприемлемая ситуация для богатой страны, которой мы являемся, когда у нас гигантские бюджеты лежат и не используются. Если мы эти деньги потратим на стратегическую линию на столетие вперед в регион, который, несомненно, геополитически нам важен, это будет правильно.

— Таким образом, ситуация в Сирии развивается позитивно для России?

— Пока да. Позитивно. Всем очевидно, что, в общем, Россия действительно выиграла эту партию, хотя изначально было совсем не очевидно, что это будет так. Но я думаю, что основная наша победа — это даже не собственно ситуация в Сирии, а создание новой политической конструкции.

Во-первых, формирование треугольника Россия — Турция — Иран. Три великие евразийские империи, всегда упиравшиеся друг в друга лбами, с очень сложными отношениями, претензиями друг к другу по всем параметрам, теперь несмотря на сложности диалога вместе. Наши руководители часто встречаются, сидят вместе, обсуждают, все мы совместно вырабатываем решения и реализовываем эти решения.

— Без Запада.

— Конечно.

— И даже без всякого ООН и т. д.

— Да. Поначалу, когда после сбитого самолета у нас была еще сложная ситуация с Турцией, и еще раньше, когда мы только вошли в Сирию, выстраивалась несколько иная логика, были какие-то опасения, что Россия встраивается в шиитскую дугу, что мы за шиитов. Мы, слава Богу, ушли от этого неправильного позиционирования.

Теперь несмотря на то, что, например, Катар, Саудовская Аравия, Турция, Иран очень плохо друг к другу относятся (тут же Израиль еще добавим до кучи), мы находимся в очень хороших отношениях со всеми. Путин может сказать, что он не даст в обиду Саудовскую Аравию, потому что Саудовская Аравия понимает, что она уже действительно сейчас в очень сложной ситуации и перспективы могут быть очень нехорошими для этой страны. В общем, мы действительно вошли на Ближний Восток.

— В новом качестве, можно сказать.

— В новом качестве, это действительно так. Как, может быть, никогда не было. Потому что то же советское наше влияние, может быть, было и более фундаментальным, но оно было совсем другим.

— Оно было более агрессивным.

— Оно было блоковым. То есть были наши люди, которые говорили, что они социалисты и коммунисты, получали под это наши деньги и оружие, соответственно, был другой лагерь, который получал деньги и оружие в Америке. Сейчас все по-другому: мы играем на всем поле, играем достаточно изящно и красиво, и, в общем, это действительно хорошо получается.

— То есть у нас новейшее есть оружие не только в ракетах, а еще в мозгах. Менталитет немножко изменился?

— Да. Учитывая, что действительно образ России был очень разнообразный во всех этих странах. Я думаю, что России следует этим заниматься. Но надо сделать больший упор именно на христианский Ближний Восток. Потому что он сейчас действительно истончается до предела. Практически все христиане оттуда, конечно, убежали.

А ведь еще в XIX веке в Османской империи треть населения была христианской. Теперь российская роль цивилизационной силы может стать гарантом сохранения христианских и всяких других традиций в регионе. Это будет очень важная и мощная роль, которую нам обязательно надо развивать. Только надо поставить такую задачу, сделать это приоритетом и работать в этом направлении.