Кто мутит воду в Гонконге - Новости Китая

Насколько серьезную угрозу представляют протесты в Гонконге для Пекина? Почему крупнейшие финансисты Гонконга не видят угрозы своим интересам? Воспользуются ли сложившейся ситуацией конкуренты Гонконга в Шанхае, Макао, Гуанчжоу и других регионах Китая? Какова социальная база гонконгских протестов? Почему важен законопроект об экстрадиции?

На эти и другие вопросы международного обозревателя "Правды.Ру" Саида Гафурова ответил доцент Школы востоковедения Высшей школы экономики Михаил Карпов.

Читайте начало интервью:

Китай — социализм и капитализм в одном флаконе

Китай: горе от высокого роста экономики?

— Михаил, в Китае НЭП продолжается? Его не собираются закрывать?

— Нет, в Китае сейчас НЭП продолжается. Там есть проблемы с изменением экономической модели, концепции, но об отмене НЭПа речи нет. Какие-то издержки в связи с этим будут для бюджета. Но конечная цель — как раз снизить бюджетные расходы, перейти к менее затратную экономическую системе.

— Но мы знаем только один такой хороший опыт — советский.

— Ну да, и чем в итоге это закончилось?… Я считаю, что все-таки современный Китай — это действительно в определенном смысле НЭП, но это не Россия образца "Советский Союз конца 20-х годов". Там другая ситуация, и вообще сейчас мир другой, мировая экономика другая и Китай играет в мировой экономике иную роль.

— А советский НЭП закрыли как раз из-за внешней конъюнктуры, Сталин на это пошел сознательно.

— Да, и пошла индустриализация. Вариант закрытия китайского НЭПа теоретически возможен, но я думаю, что его не будут закрывать, потому что издержки — колоссальные. Они боятся издержек закрытия. Более того, я считаю, что попытка реформирования, что делал Син Цзиньпин в 13-15-м годах, тоже была вынужденной.

— Син Цзиньпину и Ли Кэцяну явно хотели испортить недавний праздник 70-летия образования КНР гонконгскими протестами. Насколько важен в этой связи закон об экстрадиции?

— Я думаю, что это важный закон. Дело в том, что тут сошлось очень много факторов. С одной стороны, это ситуация — действительно внутригонконгская. С другой стороны, есть масса взаимосвязей и признаков того, что, конечно, это и общекитайская проблема.

— Эта штука, одна страна — две системы, работает?

— Я думаю, что тут есть такой тонкий момент, с одной стороны, она работала, но в какой-то момент, видимо, начала давать сбои. И я думаю, что она начала давать сбои из-за того, что значительная, возможно, даже большая часть гонконгских элит, в том числе и экономической, стала недовольной степенью вмешательства Пекина во внутригонконгские дела.

Они, конечно, ни в коем случае не хотят обратно в Англию или чего-то еще. Они на самом деле были крупными бенефициарами присоединения к Китаю. И, собственно, эти люди обеспечивают площадку этого гигантского офшора. Но, с другой стороны, они в какой-то момент, видимо, пришли к выводу, что уж слишком большое влияние Пекин здесь имеет.

— А они не видят себе угрозы из-за этих протестов?

— Я думаю, что нет угрозы. Конечно, все хорошо в меру. Но в определенном смысле этот протест можно использовать для того, чтобы каким-то образом оказать давление на Пекин. Есть совершенно конспирологические концепции о том, что на самом деле Син Цзиньпин и вообще пятое поколение руководителей, те же Син Цзиньпин и Ли Кэцян, не хотели вводить этот закон, но он был введен, потому что это оппоненты Син Цзиньпина и Ли Кэцяна такую пакость устроили как раз к 70-летию. Но это, подчеркиваю, конспирология, и я эту точку зрения не разделяю.

— А насколько серьезную угрозу представляют все эти события в Гонконге для Пекина?

— Это не слишком серьезно, но и не совсем мелочь, потому что, видимо, это все восходит к определенным раскладам сил в высшем политическом руководстве, поэтому в руководстве компартии обсуждать это будут. Но прежде всего это проблема местных властей. Пекин же не может все контролировать непосредственно.

— Кто вообще Гонконгом правит?

— Там сложная конструкция. Кто персонально, понятно, но я думаю, что на самом деле это достаточно сложный конгломерат интересов различных групп. Хотя, по большому счету, это, собственно говоря, две группы бенефициаров присоединения, возвращения Гонконга в КНР.

Первая группа бенефициаров — это материковые бенефициары, которые используют Гонконг как офшор. А вторая группа бенефициаров — это как раз гонконгские хозяева жизни. И я думаю, что этот конфликт как раз и есть конкретное выражение, вершина айсберга определенных "терок" между этими двумя группами.

— А как эти затянувшиеся "терки" скажутся на деловом климате? Наверное, конкуренты этих гонконгских площадок в Шанхае, Макао, Гуанчжоу и других ближайших центрах этим пользуются, чтобы переключить на себя денежные потоки и контрабанду?

— Я думаю, что это крайне сложно. Макао, я вообще не беру, он сравнительно маленький, и там своя структура. Гуанчжоу и Шанхай — территория материкового Китая, там все-таки другая ситуация. Это не особые районы и не офшоры. Там партия государства имеет возможность непосредственного контроля, поэтому невозможно заменить Гонконг ни Шанхаем, ни Гуанчжоу, это точно.

— Но, наверное, его возможно заменить на Сингапур…

— Вот это теоретически возможно. Но думаю, что все-таки реально Гонконг на сегодняшний день незаменим. Но то, что там происходит, может стать очень серьезной проблемой. Потому что могут обостриться уже очевидные "терки", связанные не только с внутригонконгской проблемой, но и с более широкими отношениями всего китайского политического и экономического класса. Во-вторых, несомненно, крайне неприятно, что это принимает форму массовых протестов. Да, это серьезно и крайне неприятно.

Читайте окончание интервью:

Поднебесная добралась до небес. Что дальше?