Папа больше не хочет покорять Россию?

Официально мы не знаем предмета разговоров во время последней встречи Владимира Путина и папы Франци́ска. Аналитики предполагают, что это могло быть связано с ближневосточными вопросами (включает положение христиан на Святой Земле и в Сирии), вопросы Венесуэлы, а главное — Украины. Что считается особенно значительным — папа Франци́ск призвал представителей украинских униатов в Ватикан ровно на следующий день после визита Владимира Путина. Значит ли это, что католицизм отказался от планов по завоеванию Востока?

Независимо от формального субъекта, следует согласиться с тем, что особенно эти европейские и латиноамериканские страны, для которых религиозный фактор остается по-прежнему одним из важнейших элементов национального самосознания, и даже нынешней политики — должны обратить особое внимание на возможное Ватикано-Московское соглашение и сотрудничество, которое в последнее время казалось менее вероятным, чем, например, Дональд Трамп называющий председателя Ким Чен Ына "большим другом"…

Католическая церковь как политическая организация

Консервативные католики всегда имели проблемы с объективным восприятием и описанием церковной политики. Особенно в Польше, мы хотели бы повторить, что Польша существует между Германией и Россией, и это обстоятельство, которое определяет нашу историю. Это конечно правда, но неполно. Поляки всегда жили между Германией, Россией и католической церковью. И именно Польша веками была главным орудием папства, инструментально использованным для выполнения великой цели епископов Рима: разрушение или хотя бы ослабление православной церкви.

Когда пала Польша (также из-за бездумного следования иезуитским приказам) — эту задачу взяли на себя Австро-Венгрия, фашистская Италия и даже … нацистская Германия (конечно, неофициально и только в глазах некоторых влиятельных представителей римской курии — но тем не менее упорно и последовательно). Во второй половине двадцатого века католическая агрессия на Восток нашла влиятельного союзника в американском империализме (включая даже круги во внутренней политике США, крайне враждебные католицизму или идеологически связанные с антирелигиозными ценностями).

Однако восприятие этих очевидных фактов серьезно затруднено в католической историографии (как и в современной политической анализе). Хотя чем дальше в прошлое — тем легче нам понять роль католической церкви как отдельного политического существования, имеющего конкретные интересы и стремящегося к их защите, тем ближе мы к нашему времени, тем больше нам кажется Церковь прозрачна, неопределенна. Просто, в некоторых мнениях, папство несет в себе только некоторые благородные идеи, но в глазах других это просто явно дьявольская сила, скрытая за своей тайной дипломатией и ложными декларациями. На самом деле церковные учреждения воспринимаются главным образом по спектру этих двух противоречивых легенд: только белой, как элемент сверхъестественного тела, направленного исключительно на вечное спасение — или только черной, использующей все реальные и воображаемые темы и эпизоды, от сжигания ведьм до "педофилии". Бросание между этими крайними видениями характерно для большинства современных анализов — католических, протестантских и атеистических. В результате, вероятно, единственный объективно сбалансированный взгляд на католическую церковь, какой она есть, можно найти почти исключительно в православной, мусульманской и китайской политологии и историографии.

Папский Дранг Нах Остен

Неудивительно, что только дипломаты из этих культурных / цивилизационных кругов могут действовать без ограничений, не на коленях, но и не враждебно к Святому Престолу — с полным пониманием того, что, в частности, его исторические цели были в резком столкновении, например, со стратегическими интересами России. В течение сотен лет одной из важнейших целей папства была католизация русинских земель и когда это оказалось невозможным, тогда, по крайней мере, латинское влияние должно было распространиться как можно дальше на Восток. На протяжении веков Польша была инструментом такой политики, поскольку средневековье находила она в прямой и очень сильной зависимости от пап и компенсировала своей католической миссией против восточных славян отсутствие поляков во время крестовых походов против ислама.

К сожалению, такое отношение к польскому инструменту как предмету не только принесло успех церковной политике, но также вызвало серьезные проблемы для польского государства. Достаточно упомянуть два наиболее характерных примера: когда во второй половине XVI века, конкурирующая с Московским государством за влияние на русинских землях, Речи Посполитой в последний раз удалось добиться доминирования силой — её остановили папские эмиссары, обманутые возможностью обращения Великого княжества Московского в католицизм. В свою очередь, в период русской Смутной времени, когда путь к примирению и объединению под властью одной династии открылась среди Польши и Москвы (с уважением православную веру) — затем католический центр, иезуиты (самые ненавистные на Востоке), навязали и странам, и нациям годы и десятилетия разрушительных войн, которые за два столетия ослабила Польшу, что привело к распаду этого государства.

После падения Польши папскому Риму пришлось искать других союзников — например, Австро-Венгрию ((использует их не только против России, но и против южно-православным славянам, особенно сербом, которым угрожает также Италия и католическое видение Великой Албании) — которой апогей была первая мировая война. Также во время Второй — не только вермахт намеревался покорить Москву. Несмотря на сопротивление в собственном конфликте с языческим, эзотерическим нацизмом — Католицизм также видел шанс победить своего особого "Дранг Наха Остена". Но так же, как большевистская революция на долгие десятилетия изолировала Русский Мир от разрушительного влияния Запада — победа в Великой Отечественной войне положила конец мечтам потенциальных победителей всех видов, будь то из СС или из Общества Иисуса. Но только на время …

Третий секрет Иоанна Павла II

Церковная политика никогда не отказывалась от своего восточного видения — и хотя бы еще раз одинаково эффектно использовала польский инструмент. В инфантилизованной версии (представленной специально для поляков) эта операция называлась "Свержение коммунизма" и неразрывно связан с деликатным (особенно в Польше) вопросом — понтификатом Иоанна Павла II.

Конечно, хотя антикоммунизм был важным элементом его политики — на самом деле, во время его понтификата мы могли наблюдать, как Ватикан возвращается к реализации стратегии, намного старше всех современных идеологий. Это были реальные источники того, что польский-папа-политик зацикливался на поддержке униатства как проверенного метода воздействия на Восток, осуществлению миссионерской деятельности на всем постсоветском пространстве и попытке создания католической мягкой силы в России. Все это не помешало Каролю Войтылу мечтать о поездке в Москву хотя особенно широкие круги православной церкви справедливо признавали его деятельность явно враждебной.

Таким образом, несмотря на участие Войтылян в политике экуменизма (включающее улучшение отношений между Ватиканом и Константинопольом) — религиозное возрождение на территориях бывшего СССР вне католической сферы характеризовалось далеко идущим недоверием к Святому Престолу (такое отношение было также результатом политики Ватикана в 90-х годах в районе бывшей Югославии, как поддержка хорватского национализма и возвращение к видению Великой Албании, первоначально изобретенной францисканцами более 100 лет назад).

Казалось, что работа Иоанна Павла II, естественно, должна перейти к его преемнику и ближайшему соавтору, но Бенедикт XVI явно изменил приоритеты. Радикально противостоящий секуляризации Запада и даже пытающий остановить тенденции модернизации внутри Церкви — Йо́зеф Ратцингер (ранее автор Войтыляньского толкования Третьего Секрета Фатимы, традиционно рассматриваемого как символ / манифест восточной политики Ватикана) попытался закрыть фронты, которые считались ненужными. В этом смысле понтификат немецкого папы имел черты католического Киссингерства — то есть реальной политики в церковном измерении.

Хотя понтификат Й. Ратизнгера носил переходящий характер — но, по крайней мере, он указал, что Церковь может ограничить себя чуть-чуть … имперские цели, о которых мечтал польский папа.

Папа Франци́ск — Радикальный Центр и Глобальный Консервативный Альянс?

Осознание того, что самые основные моральные ценности (право на жизнь, семью, сексуальную нормальность) остаются последним полем защиты — устанавливает и ограничивает политику нынешнего папы, который в реальности Ватикана является представителем "Радикального центра". Гораздо умный, чем он кажется в глазах своих поклонников и критиков — Франци́ск пытается балансировать и в восточных вопросах: от саммита в Гаване (2016 г.) с Патриархом Кириллом до поездки в Литву с целым спектром антироссийских (и, кстати, антипольских) проповедей и интервью прямо из школы Войтылы.

Хотя ему нравится позировать социального прогрессиста — он, тем не менее, в первую очередь представитель большого экономико-политического организма, навсегда слитого с консерватизмом, чья естественная тенденция состоит в том, чтобы остановить цивилизационные изменения, в том числе через альянсы с другими консервативными центрами. В современном мире это включает в себя: Западный промышленный комплекс (отличается от глобальной финансеры), и в их конкретных областях, например, шиитский ислам и … Россия, и даже (по мнению многих комментаторов) Дональд Трамп. Итак, является ли саммит Путина и Франциска завершением и дополнением российско-американских переговоров?

Возможно, на позицию Ватикана также оказывает влияние конкретное расставление акцентов в рамках нынешней американской политики, более не совпадающей с целями Церкви, как во времена Иоанна Павла II. Так, например, хотя греко-католическая церковь в прошлом веке оставалась традиционным инструментом вестернизации Украины — в конце концов, мы недавно имели дело с альтернативной попыткой политического и цивилизационного влияния путем организации ложной автокефалии раскола внутри Украинской Православной Церкви, осуществляемой при участии Константинопольского Патриархата, полностью зависящего от политики США. Этот саботаж прямо следовал стратегии Вашингтона, но не полностью соответствовал амбициям Ватикана.

Другим полем разногласий могут быть латиноамериканские дела, по естественным причинам Франци́ск сосредоточен в гораздо большей степени, чем в случае его предшественников. Хотя Церковь традиционно ассоциировалась там с консервативными (поэтому также обязательно проамериканскими) силами (будучи также одним из величайших помещиков) — Папа сам пытается, по крайней мере, разнообразить пропагандистскую католическую проповедь, намереваясь не потерять последние связи с народами Южной Америки в Венесуэле, Бразилии и так далее.

Переход к реалиям многополярного мира происходит буквально прямо перед нами — что означает постепенное увеличение значения не только неамериканских мегаполисов (Россия и Китай), важнейших центров (таких как Иран, Индонезия, Пакистан, Индия, Венесуэла и др.), но и независимых политических центров, таких как католическая Церковь, не говоря уже о финансировании гигакорпораций, уже мощнее многих государств.

Поэтому естественно, что ответственные лидеры, такие как Владимир Путин и папа Франци́ск, строят новые сети связей без ущерба, исходя только из бизнеса и интересов. И при всем этом мы можем быть поражены необычайной дипломатической динамикой Российской Федерации, которая буквально присутствует во всем мире — от Дальнего до Ближнего Востока, эффективно разрубают блокады и санкции.

И теперь мы можем даже сказать, что это происходит с … папским благословением.

Еще по теме: 

Каждая встреча Путина с Папой решает главную проблему России

В РПЦ назвали полезной встречу Путина и Папы Римского Франциска

Госсекретарь Ватикана едет в Россию: крестовый поход на Восток?