От беспредела мигрантов Европу спасут чеченцы

"Казалось, даже Небо отвернулось от греков. Когда ночью 24 мая 1453 года икону Богородицы "Одигитрия" водрузили на носилки и понесли вокруг стен, наступило Лунное затмение, а затем в полной темноте икона упала на землю. Все закричали и бросились поднимать святыню, но она как будто налилась свинцом и никак не поддавалась человеческой силе. А под утро над куполом Святой Софии видели таинственное свечение, как будто Святой Дух покидал храм и сам город".

Фото: Фото: AP

Это описание штурма и захвата Константинополя заставило задуматься о будущем своей собственной страны одного из лучших французских специалистов в области борьбы с организованной преступностью, преподавателя кафедры криминалистики Парижской консерватории профессий и ремесел, советника главы внутренней французской разведки Ксавье Рауфера (официальный псевдоним; настоящая фамилия — де Бонген).

Он полагает, что, подобно византийцам в последние годы существования их царства, французы склонны отрицать все более громко заявляющую о себе агрессивную реальность. Специалист ссылается на свой опыт работы с албанскими мафиозными структурами, отцами-основателями итальянской "Каморры" и "Коза ностры".

Господин Бонген рассказал "Правде.Ру", что французские власти нанимают чеченцев для поддержания порядка в алжирских и марокканских кварталах Ниццы. Сами же французы продолжают дегустировать вино и рассуждать о прекрасном. Что это — пир во время чумы или обреченное предчувствие конца?

— Вы написали книги "Албанская мафия", "Киберпреступления" и другие о криминальной Европе. Насколько албанская преступность опасна для Франции?

— Уже почти 30 лет у меня есть на юге Греции дача, вокруг живут сплошные албанцы, они — хорошие друзья. Албанское население не более виновно в том, что делают албанские банкиры, чем сицилийское население в том, что вытворяет сицилийская мафия. В течение нулевых годов возникла серьезная проблема с албанской мафией. Особая опасность заключается в том, что албанцы исторически — очень четко иерархизированный, структурированный народ.

Многие чиновники в Османской империи были албанского происхождения. Это прирожденные управленцы; к сожалению, это теперь проявляется в уголовной среде. Когда Югославия стала распадаться, мы заявили, что открываем ящик Пандоры, но никто не захотел нас слушать. С нулевых годов албанские мафиози распространились по всей Европе.

Еще когда османы прибыли на Балканы, очень многие албанцы, не желая обращаться в ислам, отправились на юг Италии. Они образуют компактную группу в Калабрии — несколько сот тысяч человек. И возможно, их клановые традиции позволили создать феномен южноитальянской мафии. Албанская мафия обладает глубокими корнями и в Швейцарии, большая часть денег там находится под ее негласным контролем.

В 90-е годы Югославия рухнула и пропала в пламени гражданской войны, появились независимые страны. Соседняя Албания в те годы превратилась в гнездо-прибежище всякого терроризма. Я знаю случай, когда мэр города и глава мафии был одним и тем же человеком. Сейчас там положение несколько устаканилось, но еще хватает опасных людей в стране, и они по-прежнему едут в другие страны.

Девяносто девять процентов албанцев, живущих в Албании, исповедуют суфизм, который развернут в сторону экстаза, личной молитвы и создания личного пространства. Другие мусульмане находят их странными. У них есть распятье, которое висит у одного из главных символов Бога, у него изо рта изливался золотой поток и так далее. Конечно, у них есть и фанатики, но их роль не очень велика. Многие из молодого поколения не религиозные люди, возможно, даже забывают, какую религию исповедовали их пращуры.

Американское и другие западные посольства хорошо понимают, что есть безумное количество исламистов-экстремистов, живущих на Балканах, собравшихся со всех стран мира, которые обращают умеренных мусульман в свою веру, но сделать с этим ничего не могут. Там есть и православные сербы с очень резким настроем.

— Откуда еще прибывают экстремисты в Европу?

— Главный их поставщик — ИГИЛ (запрещенная в России организация). Сейчас оно столкнулось с тем, что границы закрыты, потому что Турция больше не пускает игиловских засланцев в Европу. Тогда ИГИЛ начало направлять своих боевиков в Западную Европу через Средиземноморье. Игиловцы по-прежнему представляются беженцами. Утратив возможность прохода через Турцию, они теперь штурмуют Европу с юга.

— Сейчас Франция приглашает к себе чеченцев. Почему, зачем?

— Потому что чеченцы теперь контролируют в ряде южных городов Прованса различные дискотеки, злачные места и поддерживают там порядок, умудряясь сдерживать население магрибского происхождения.

— Получается, теперь чеченцы установили свой закон в Провансе. Но вы говорили об опасности мусульманской мафии и терроризма на территории Западной Европы…

— Не надо сравнивать разные ситуации. Это совершенно другое. Чеченцы во Францию были приглашены, чтобы они могли укорениться в тяжелых кварталах, где высокий уровень преступности выходцев из Алжира, Марокко, Туниса, много хулиганства и криминала. Чеченцы, которые живут во Франции, себя ведут нормально, они понимают, что их могут экстрадировать, а они совершенно не желают быть выставленными.

Часто им поручают заняться безопасностью в частных предприятиях, ЧОПах. Это ребята, как правило, мощные, с хорошей подготовкой, устойчивой психикой и чувством локтя. От них не проистекает никакой преступности. У нас много проблем такого рода с кочевыми племенами, которые порождают нестабильную обстановку.

Происходят драки между кавказскими народами в кварталах расселения юга Франции, иногда с магрибцами, но они сами умеют поддерживать порядок, все очень быстро приходит в правильное состояние. Мы расшифровали различные телефонные разговоры албанской мафии и были потрясены, что эти крайне жестокие парни очень боятся чеченцев.

— Вы ввели термин "византийский синдром", который сейчас наблюдается во Франции и почти во всей Европе. Что вы подразумеваете под этим?

— Мы должны вспомнить о том, что произошло в последние десятилетия существования Византийской империи. Там существовало некое желание окуклиться внутри своего собственного общества, принять позу эмбриона и заниматься только своими проблемами. Тогда было очень много анафем — легко предавали людей анафеме, отлучали от Церкви.

В самый разгар этих христианских гонений, выяснений отношений между собой византийцы отказались от помощи сербов, потому что они не принимали полностью все интеграционные уложения Византийской православной империи. В результате сербы отшатнулись и оказались на стороне турок. Там не было жесткого деления по религии, на стороне мусульманских завоевателей были и христиане, и, наоборот, случалось то, что сторонниками византийцев выступали мусульмане. Скорее деление по интересам было более, чем по религии.

Поэтому я называю византийским синдромом желание окуклиться, отрицать реальность, которая вокруг происходит. Согласно легенде, в последний день Византии император беседовал с приближенными о теологическом вопросе по поводу пола ангелов. Их интересовало, кто ангелы — мальчики или девочки. Часовые, стоявшие на крепостной стене, отправились к басилевсу и сказали, что турки уже под стенами, а император ответил: не смейте меня тревожить мелкими проблемами, когда я решаю серьезный вопрос.

Через три дня Византии не стало. То же самое сейчас в Европе. В Швеции происходит теракт, а уже через три дня вся Швеция интересуется совершенно другой проблемой — межполовыми отношениями. Так что мы на Западе из-за нашей неспособности интересоваться современностью и решать проблемы очень скоро рискуем повторить судьбу византийцев. Мы не умеем противостоять опасности.