Афганистан: Вашингтон несет войну, Пекин и Москва — мир

11 сентября весь мир вспоминал жертв трагедии в Нью-Йорке, но мало кто вспомнил о жертвах начавшейся после этого очередной ближневосточной войны — агрессии США и западной коалиции в Афганистане. С тех пор прошло 15 лет, и ситуация с каждым днем все хуже и хуже. О проблемах современного Афганистана Pravda. Ru рассказала востоковед, историк, этнолог Дарья Митина.

— Как можно сейчас охарактеризовать итоги прошедших с начала войны в Афганистане 15 лет? И к чему нам надо готовиться?

— Ситуацию в Афганистане и в сопредельных с ним районах Пакистана можно назвать стабильно деградирующей. Соединенные Штаты называют свою операцию миротворческой, но нам этот термин кажется, мягко говоря, не точным, потому что в результате такого "миротворчества" за 15 лет никакого мира не сотворилось.

Мы видим, что ситуация имеет достаточно стабильную тенденцию к ухудшению, не потому, что страны не прикладывают усилия к проблеме собственной безопасности, — они прикладывают, — а потому что из бутылки был выпущен джинн, не без помощи США, при молчаливом согласии властей Пакистана и в какой-то степени — Афганистана. Люди были заняты, в основном, внутренними разборками и попытками удержания контроля над территориями, не вкладываясь ни в проблемы безопасности, ни в создание армии. Поэтому, конечно, ситуацию сложно назвать оптимистичной.

Хотя и не все так мрачно. Ситуация мозаичная, и есть некоторая динамика. С начала месяца была проделана большая работа как правительством Афганистана, так и правительством Пакистана. Проведена целая серия переговоров по взаимному урегулированию.

8 сентября открыли два пограничных пункта, которые закрыли раньше для прохода афганских граждан, и по беженцам приняли паллиативное решение — продлили срок их пребывания на территории Пакистана до марта 2017 года. Ранее их срок пребывания истекал в декабре 2016-го, и уже начался процесс насильственной высылки афганских семей. Причем, по разным оценкам афганцев-беженцев в Пакистане — от 1,5 до 3,5 миллиона.

Все сходятся на том, что минимум половина из них — нелегалы, у которых нет никаких документов. Продление срока пребывания — это, конечно, не решение проблемы, но, тем не менее, это снимает некоторую напряженность и отодвигает решение на неопределенный срок. Параллельно, по другую сторону границы, афганские власти тоже над этим работают, потому что проблема же не только в том, чтобы из Пакистана выехать, но и в адаптации в Афганистане, в легализации на своей исторической родине, обретении какого-то минимального жилья, имущества, работы.

Сейчас афганское правительство подняло размер подъемных для беженцев, которые возвращаются. Раньше эта сумма составляла 200 долларов, теперь афганское правительство подняло ее до 400 долларов на семью.

— А откуда эти деньги берутся? Это международные фонды спонсируют?

— Трудно сказать. Официально это идет из афганского бюджета. То есть деньги нашлись в бюджете буквально за две недели и был сделан некий шаг для того, чтобы люди выезжали не в никуда, пополняя ряды дорожных проходимцев и боевиков разных группировок, а чтобы они все-таки обрастали каким-то хозяйством.

Также запущенные некоторые программы по обеспечению работой. Эти программы общественных работ — это выход, потому что, несмотря на достаточно долгую нестабильность, экономика в Афганистане развивается, есть большие инфраструктурные проекты, есть ирригационное строительство. Так что при грамотной организации хозяйства и при наличии единой властной вертикали эти общественные работы организовать не так сложно.

Другое дело, что нет единого контроля над территориями. Но, что характерно, некоторые шаги по урегулированию со стороны Пакистана чудесным образом наложились на позитивные процессы внутри афганской элиты. Противостояние президента и премьера — Гани и Абдуллы немножко притухло.

— Но на этом фоне талибы одерживают очередную победу, захватывают очередной центр. Что можно сказать об этой угрозе?

— Если мы имеем в виду захват Урус-Гана и самой столицы провинции, то эта победа очень скоротечная. В основном, такие победы длятся несколько дней, потом приходит армия и всех выкуривает. Цели таких побед — пограбить.

Когда в прошлый раз талибы захватили Кундуз, это царство висело у них четыре дня ровно, на пятый день уже пришли афганские армейцы и всех прогнали, но замечательным образом исчезло шесть миллионов долларов из банков кундузских провинций. То есть это больше грабительские набеги, нежели попытка установить там реальный контроль. Закрепиться там боевикам вряд ли удастся, но, конечно, все это не способствует ни экономическому развитию, ни общей ситуации безопасности.

Плюс еще, если уж мы говорим в целом об афгано-пакистанском регионе, не нужно забывать, что до сих пор продолжается операция с пакистанской стороны против афганских, пуштунских талибов, которые живут по эту часть границы, в северном Вазиристане с пакистанской стороны. Там задействовано более 30 тысяч пакистанских солдат.

— Но почему только одна рука держит этот меч? Почему только пакистанцы? Ведь нет ничего более логичного, чем объединение усилий пакистанской и афганской армии для разгрома талибов, которые досаждают и тем и другим.

— Действительно, обе стороны говорят этими же словами, и обе стороны обвиняют друг друга в нежелании противоположной стороны каким-то образом синхронизировать усилия на этом направлении. На чьей стороне правда — понять сложно. У каждого она, наверное, своя.

Рустам Шах Моманд, бывший посол Пакистана в Афганистане, отвечает на этот вопрос вполне недвусмысленным образом. Он говорит, что если бы не было иностранного присутствия на территории Афганистана, если бы не было дестабилизирующей роли американцев в целом и войск НАТО в частности, то все шло бы гораздо быстрее. Этот процесс урегулирования давно бы завершился если не миром, то, по крайней мере, каким-то урегулированием. Кстати, проамериканский консенсус во внутрипакистанских элитах пошатнулся, это совершенно очевидный факт.

— Да, мода на Америку проходит. Кроме того, Обама неоднократно говорил, что на Ближнем Востоке Америка выходит из игры, и параллельно можно видеть, как активизируется Китай. Если до самого последнего времени он никаких силовых ставок не делал в ближневосточной игре, то теперь поддерживает Россию и Иран в Сирии, посылает военных советников, намерен открыть военную базу в Джибути. Если США сейчас начнут постепенно выводить свои ставки из афганской игры, то китайцам придется делать более серьезные шаги, и нельзя исключать, что они к этому готовы. Что вы об этом думаете?

— Мне кажется, что активное и постоянное китайское присутствие и в экономике, и в военно-политической сфере в регионе гораздо более естественно, чем американское, поскольку американцы вообще живут за океаном. Китай и Средняя Азия, Центральная Азия — это, в общем-то, один большой азиатский регион. Понятно, что они все связаны тысячью видимых и невидимых нитей. Поэтому такая позиция Китая, по меньшей мере, оправдана.

Тем не менее, мне кажется, что пока степень китайского проникновения в этот регион преувеличена. Потому что крупные совместные проекты с Китаем пока что не заработали, и мне кажется, что причина — это как раз американское противодействие этому.

— Расскажите о проекте газопровода "Север-Юг". На какой он стадии?

— Для Пакистана газопровод "Север-Юг" — важнейший проект, который позволяет сжиженный газ прокачивать через морской порт Карачи из провинции Синт на север страны. Пока — до Лахора, а там, если все хорошо пойдет, может, и до Равалпинди дотянут. Но пока проектная дистанция — это 1100 километров. Есть договор, подписанный с нашим "Ростехом". Строительство рассчитано до 2020 года, объем инвестиций — два миллиарда, и есть расчеты, что за 25 лет эти деньги отбиваются за счет тарифов на прокачку, которыми пользуется Россия. После истечения 25-летнего срока, газопровод передается пакистанскому государству. Для них, конечно, это имеет ключевое значение. Для нас — больше коммерческое. Тем не менее, все зависит от того, как будет складываться вообще газовый рынок в этом регионе.

— Сегодня говорят и о возобновлении проекта "Тапи". Это реально в сегодняшней неспокойной обстановке в Афганистане и Пакистане?

— Он реализуется, регулярно идут переговоры с Туркменистаном. Этот газопровод идет в Индию через Туркменистан, Афганистан и Пакистан. Все договоренности, которые заключал Пакистан, в силе. То есть ни один контракт не разорван.

То же самое с проектом по электроэнергетике CASA-1000 по получению электроэнергии с таджикских мощностей. То есть Пакистан, в принципе, гарантирует безопасность для этого газопровода, потому что, если мы на карту Пакистана посмотрим, то он будет проходить на значительном удалении от неспокойных западных областей. Антитеррористическая, антиталибская операция проводится именно в пуштунских районах.

— Афганистан в течение многих лет был нашей сердечной болью, поскольку там были наши войска, наши ребята там погибали. Сейчас ситуация не улучшается. Поэтому даже если американцы сейчас уйдут, необходимость в какой-то третьей силе останется, будь то Китай, Индия, Иран, Россия или ШОС. Следует ли нам хотя бы психологически иметь в виду, что Афганистан все-таки остается в сфере нашей ответственности?

— Конечно, это зона нашей ответственности. Весь этот регион в непосредственной близости к нашим границам, это как сообщающиеся сосуды. Если нестабильность в Афганистане и Пакистане перекинется на Среднюю Азию, то это совсем близко к границам России. Мы должны сохранять там присутствие по максимуму, и военно-политическое тоже.

Россия должна участвовать во всех антитеррористических, во всех военно-политических союзах. И экономическое присутствие должно быть. Те же самые фрукты, финики не обязательно везти из Магриба, из Африки. Их можно купить гораздо ближе — в Средней Азии, в Афганистане. На самом деле суверенное развитие Афганистана возможно при минимизации внешнего негативного фактора. Я не имею в виду сотрудничество с Россией, с Китаем, со стороны ШОС. Этому мешает военная нестабильность, которую генерируют блок НАТО и США.

Подготовила к публикации Мария Сныткова

Беседовал Дмитрий Нерсесов