Николя Бонналь о разрушении Франции после де Голля

"Мы превратились в стерилизованный народ…" с горечь замечает наш постоянный автор — французский ученый и философ Николя Бонналь. В своем эссе он анализирует политику правящей элиты Франции и ее несомненную ориентацию на американскую модель демократии. Как публицист, Николя предупреждает о прогнозируемых последствиях для Франции такой линии поведения.

Фото:

Буду краток. Всем прекрасно известно нынешнее состояние дезинтеграции нашей страны, которое, вне всяких сомнений, в ближайшем будущем наберет апокалипсические масштабы, очевидно, потому, что враг при власти, а оккупант сходит с ума, приближаясь к победе. Но нам совершенно ясно, что мы присутствовали при длительном процессе разрушения Франции, который начался после ухода генерала де Голля.

Именно он и программа национального совета движения сопротивления сделали из Франции страну, занимавшую в мире третье место по своему могуществу, страну уважаемую, богатую, промышленную, все еще аграрную, суверенное Государство и неоспоримую военную и атомную мощь, нацию все еще верную истории и своей роли в ней. В ней еще уважались элементарные права французов, а мы могли путешествовать по миру, с гордостью называя себя французами, при чем, не важно — голосовали мы за Генерала или нет.

Эти счастливые времена прошли, как писал Расин. Заговор мая 68-го помог деньгам и иностранной интервенции (по этому поводу ознакомьтесь с Рожером Фрейем) расшатать режим, а генерал с олимпийской мудростью ушел в отставку (Ирландия в те времена еще оставалась героической, а Испания франкистской, но настанет и их черёд). Но "помпидуские" и "жискаровские" преемники генерала занялись тем, что начали сбывать с рук наследство.

И всё это, вместе с голлистами, придерживающихся левых взглядов, с аферистами, с "европейскими козликами" (именно так называл генерал тех, кто в аффекте подпрыгивал и кричал: "Европа! Европа!"), а в скорости и с социалистами, которые по выражению Троцкого, всегда в подчинении у американцев. Таким образом, Франция в ходе лет, превращалась в американскую колонию (Когда я говорю "Америка", то пусть будет ясно — я не имею ввиду при этом ни Грувера Кливленда, ни Кольриджа, я не имею ввиду Джона Уэйна (его интервью прочтите в Play-boy — в 1970 он уже всё понял, его можно найти в блоге Men among ruins), в очень неравное мультирассовое общество, в общество хаотическое и анархическое, и никак не в Правовое Государство, а управляет им олигархия и враждебные, полные ненависти элиты. И так как запрещать запрещено, то теперь там запрещено множество вещей, начиная с того, что запрещено мыслить; миллионы гнилых законов заменили собою десять заповедей.

Читайте также: "Мы отступили назад на несколько столетий"

Франция разрушена и демографически. Исключение тут составляет ее смелое христианское меньшинство — для него полиция имеет свою миссию: его можно колотить, хватать, вести в участок, поджидая лучших указаний. В большинстве своих крупных городов французы превратились в меньшинство, а оккупант сходит с ума, как говорил один старый друг, вовремя умерший, ему теперь не до церемоний ради выгодного представления себя на телевидении. Антисемейная политика нынешнего правительства безумна, а миграционная политика — американская по своей природе, в том смысле, что европейская Америка была замещена и перезаселена её собственными враждебными элитами.

Истребление дипломатии лежит на повестке дня и подтверждено смелым Роланом Дюма, который видит, как Франция Жюппэ, Сарко и Олланда принимает сторону Катара и олигархов иллюминатов, подстрекая к публичному линчеванию вождей, к "атомизации" Ирана, к искоренению православных христиан и к заоблачному нефтяному и антиатомному хаосу — всё с демократическим алиби. Мы хотим войны и мы получаем войну и бесчестие, похоже на Черчилля с его бомбардировками мирного населения и с его одобрением плана "Моргентау". Блестящие пенсии европейских чиновников, которые вертятся у Goldman Sachs, также прекрасно иллюстрируют сатанинское вырождение так называемых французских элит, чьи наследники, все поголовно, получают образование в университетах Соединенных Штатов, и никак не в марксистских университетах! И пусть нас не попрекают этим марксизмом! Мы же не в 1850-м! В ином случае в 1944 следовало бы оставить у власти нацистов! Они тоже были антимарксистами, клянусь Небом, глупцы!

Экономическое исчезновение страны, ускоренное проамериканским министерством Лагард (передача исполнения внутренних функций предприятий сторонним организациям — за пять лет — 42 процента, совсем неплохо!), со времён Жискара совсем не изобличалось. Мы бы могли сохранить нашу промышленность, сделав несколько усилий и корректив, как немцы. Вместо этого нам сказали, что мы полные ничтожества, был устроен саботаж, чтобы вынести промышленность за границы государства, создав при этом (как и американцы, которые по приказу сами лишили себя промышленности) все условия для приезда (десятков) миллионов бесполезных и презирающих нас иммигрантов. Всё или почти всё было приватизировано, как в Аргентине, нас словно разобрали по косточкам — мы оказались без инфраструктуры и по уши в долгах. Либеральному шоку в свое время воспели хвалу Фридман, Тэтчер — а всё остальное, как в России, имело эсхатологические последствия, которые были вполне прогнозируемы.

Ликвидация Франции отразилась, конечно же, и на морали, и на культуре. Взятое в целом поведение нашего общества, одержимого порнографией и знаменитостями — это настоящий хаос, даже гной. Те же редкие смельчаки, что оказывают сопротивление, предаются побоям или арестам, все же остальные зевают по сторонам. Французская культура при де Голле всё еще была престижной, не важно, была ли она правых или левых взглядов, потому что генерал понимал, что можно иметь талант, как придерживаясь правых, так придерживаясь и левых взглядов. Наши писатели и лекторы принимались с распростертыми объятиями во всем мире, "Новая Волна" произвела революцию в кинематографе, наша музыка продавалась повсюду — будь то Беко, Пиаф, Дютийо или Булез. Мы остались со старым Джонни и рэпперами. Раньше нас хватало на любой вкус, а теперь — на любое безвкусие. Мы превратились в пролетаризированный, американизированный и стерилизованный народ. Сегодня быть американцем означает больше не быть ничем или стать зомби. Посмотрите на "Обама-лэнд".

Авторы известны. Это либеральная и анархистская каналья, ремикс орлеанцев и социалистов, снобов и гуманитаристов, певчих американизации, "муд-эрности", смешения рас, американского Welfare — благоденствия (напомню мои цифры: лишь 1.5 процента налогоплательщиков из всех новых иммигрантов Калифорнии, откуда, кстати, бегут звёзды!). Либеральная анархия, которая превосходно сочетается с законодательной манией политически корректного и нигилизмом трансчеловеческого, стоит нам небывалой диктатуре — настоящей оруэлловской жемчужины. Больше ни у кого нет национальности, зато у каждого есть свой пляж — у педераста ли, нудиста или интегриста — вот как на земле, что была когда-то святой. Что же до семьи, то скажу вам как чувствую — её запретят. И будьте осторожнее с высказываниями в Google.

Могут возразить, что повсюду одно и то же, не считая кретинов, которые абсолютно всё сваливают на французов, и в этом они не так уж заблуждаются. Но это не утешает меня: ведь Франция времён Генерала была именно тем государством, что могло оказывать сопротивление конечной энтропии мира, названного современным. То была Франция Сопротивления, а не Сотрудничества. Сотрудничество, это было, говоря Его словами, "признание механической силы врага". Вот мы к этому и подошли.

Ну, и чтобы немного помечтать, нам остаётся Россия Путина. И не просто так Генерал желал Европы от Атлантики до Урала (а особенно, без Англии) и предвидел, что великая страна выпьет коммунизм, как пьяница выпивает чернила. Пусть только её, Россию, ни во что и ни к чему не обращают… Что же до Вас, Генерал, — помолитесь о нас. Мы — узники. Что дальше?

Читайте самое интересное в рубрике "Мир"