Америка отказалась от европейской иммиграции

Наш постоянный автор, французский ученый и философ Николя Бонналь на этот раз в своем эссе анализирует итоги иммиграционной политики Соединенных Штатов в двадцатых годах прошлого века. Сегодня, когда проблемы трудовой и экономической миграции обострились до предела и в любой момент могут взорвать хрупкое равновесие, эти выводы весьма актуальны.

Фото:

Я начну с напоминания об одной элементарной психологической истине: антирасисты и ярые поборники иммиграции всегда правы. И, поэтому, не просто так они побеждают на всех выборах, а мир всюду становится еще более "креолизированным".

Мы убеждены, что всё прибывающие афро-азиатские иммигранты слишком многочисленны, что они по самым различным причинам не могут адаптироваться к нашей цивилизации, и что, в любом случае, они совсем нежелательны. Мы убеждены, что мы не в состоянии принять у себя всех нищих и нуждающихся (будущее покажет…). И, наконец, мы притворяемся, что верим, будто возможно установить барьеры и производить отбор мигрантов. К тому же, мы верим или полагаем, что представляем собою страну французов, немцев или итальянцев.

И именно так думали американцы в начале прошлого века или, скорее, после войны, когда потомки древних поселенцев (знаю, знаю, мне тут вспомнят индейцев…) англо-саксонского и германского происхождения решили, что вновь прибывшие становятся чересчур многочисленными, и что на знаменитый Плавильный котёл, воспетый Исраэлем Дзангвилем, нужно наложить узду. В США за год въезжало по миллиону европейцев, не обладающих выражением лица, присущим патрициям Виргинии или спортсменам из Ньюпорта. Чтобы увидеть, во что все это обернулось, я рекомендую посмотреть, хотя бы на Youtube, "Иммигранта" Чаплина — один из самых ошеломляющих фильмов той эпохи. Иммиграция бедных всегда наводит страх, иммиграция же богатых всюду приветствуется.

Мы с вами оказываемся в 20-х годах. В этот период времени общее мнение американцев хорошо известно — это изоляционизм, отмеченный идеологией WASP (белых англо-саксонских протестантов), с вербовкой в экзотические отряды Ку-клукс-клана своих сторонников и парадами десятков тысяч его членов. Само слово "WASP" обозначает тех, чьи "предки" — это англо-саксонские протестанты, их можно сравнить с теми французами, которые хвалятся тем, что их предки звались "галлами". Но нам известно, что человечество создано для того, чтобы эволюционировать. И мы знаем его настоящих предков.

Читайте также: Была ли леди Тэтчер злой ведьмой с Запада?

В 1920-м в Америке тоже очень боятся анархии и большевизма. Некоторые видят в разгромленной войной Европе предвестницу коммунизма. Она будет также и предвестницей фашизма. Тут нам полезно перечитать строки Селина из его "Путешествия на край ночи" о его впечатляющем прибытии:

Бедняку вообще хлопотно сходить на берег, а уж галернику и подавно, потому что в Америке здорово недолюбливают галерников, прибывающих из Европы. "Все они анархисты!" -- считают здесь. Американцы хотят видеть у себя только любопытных туристов с тугой мошной: ведь все европейские деньги -- дети доллара.

Я, пожалуй, мог бы, как другие, кому это удалось, попробовать переплыть порт, выбраться на набережную и заорать: "Да здравствует Доллар! Да здравствует Доллар!" Это недурной трюк.

Это время, когда неустанно поднимали на смех Баббитта, шовинистически настроенного американца: протестант, богач, белый — это просто ужас. Автор "Баббита" превратится в дорожного товарища планетарного и секуляризированного коммунизма.

В 1922 журналист Кеннет Робертс публикует интереснейшую книгу об этой покидающей свой домашний очаг Европе (сей труд доступен — Why Europe leaves home, на сайте archive.org). Люди раздавлены войной, Версальским договором, подготовившим следующую войну, опустошены инфляцией (Робертс пишет, что в Центральной Европе цена на лошадь возросла в двенадцать раз), все хотят срочно уехать хоть куда-нибудь — как в центре, так на юге и на востоке. Итак, наш журналист набрасывается на эту европейскую иммиграцию, не различая ни рас, ни цветов, ни религий!

Он не хочет ни итальянцев, ни греков, ни чехов, ни словаков, ни поляков, ни евреев, ни православных, ни католиков, ни русских, ни балканцев, ни кого бы то ни было. Итак, при этом ясно желание сохранить в Америке англо-нордическую родовую расовую ветвь. Иммиграция с Британских островов и Германии уже в прошлом, скандинавская иммиграция тоже уж вся истощилась и тут теперь совершенно нежелательны босоногие бедняки с юга или востока Европы. Расовое равнодушие (какой эвфемизм!) к славянам, евреям или средиземноморцам (к "маленькому темному человеку", как бы сказал Мэдисон Грант) сопровождается политическим и философским страхом: все боятся коммунистов, вечно недовольных, социальных агитаторов и, конечно, большевиков.

В этом страхе нет ничего анормального, нам стоит лишь читать автобиографии ("Моя жизнь" Троцкого, например), чтобы понять. Мы находимся в преддверии русской революции и наш будущий герой всемирного освобождения, который пребывает на берега Гудзона, чтобы посмеяться над Баббитом (о нем он позаботится в последствии), а особенно — набраться сил и денег, меряет температуру перевозбужденного Нью-Йорка — космополита:

Чрезвычайные по численности участников и их запалу митинги проходят во всех кварталах Нью-Йорка. Когда стало известно, что красное знамя реет над Зимним Дворцом, воодушевленные крики стали раздаваться со всех сторон. Не только русские иммигранты, но даже их дети, из которых многие уже ничего не знали из родного языка, пришли вдохнуть на этих собраниях жарким духом, который прислала нам революция.

Итак Кеннет Робертс ничего не выдумывает; по экономическим причинам он боится иммиграции, которая обесценивает ручной труд, вынуждает еще более понизить заработную плату и, в некотором смысле, крадет, отбирает работу у американцев! Он, например, по достоинству оценивает легендарную эффективность чехов, но он не любит их социал-демократических наклонностей. Он также чувствует нарастающую вражду между чехами и немцами — ведь он достаточно долго прожил в Европе. Робертс добавляет, что иммигранты — люди неблагодарные, а еще ничем не довольные, и что американцы уж слишком давят на них — например, заставляют их учить английский или разделить с ними их культурные и духовные ценности! Принимающая страна названа угнетающей. 90 процентов иммигрантов чувствуют себя "угнетенными", пишет Робертс.

Я больше не настаиваю на цитатах, а просто рекомендую взять и прочитать эту увлекательную книгу на archive. org — лучшем сайте, который касается рассматриваемых мною вопросов. Тот факт, что американцы должны были отреагировать и сопротивляться (конечно же, в пустую), дает нам информацию на выбор: они сами уже больше не считают себя страной иммигрантов, но страной крепко устроившихся англо-саксонских колонизаторов, которым позднее оказывали содействие немцы и скандинавы — в последствии все это превратилось в напрасный труд и чепуху. Всемирное демографическое давление превозмогло.

Европа же затем стала фашистской или коммунистической. А затем ее просто смели с лица земли и она стала тем, как бишь его… И еще раз это говорит о правоте крайних поборников иммиграции, поборников открытия всех запоров, задвижек и… вен. Итак, надо буде открыть засовы, чего требует от нас патрон международного Goldman Sachs и бывший еврокомиссар, достопочтенный Питер Сазерленд. Как где-то сказал Шварценеггер: "Быть или не быть? Не быть".

Читайте самое интересное в рубрике "Мир"

Перевод Татьяны Бонналь