Николя Бонналь о том, что делает Франция в Мали

Французский публицист Николя Бонналь уверен, что "никто в точности не знает, что Франция делает в Мали, особенно после того как она так смело атаковала Афганистан, Ливию и Сирию. Любые предположения журналистов всего мира не совсем верны: все ищут выгоду, а ее у Франции нет. Дело в том, что страна уже давно стала заложницей нового империализма.

Фото:  

Воспряни, воспряни, Девора!

воспряни, воспряни! воспой песнь!

Восстань, Варак!

и веди пленников твоих,

сын Авиноамов!

Судей 5:12

Никто в точности не знает, что Франция делает в Мали, особенно после того как она так смело атаковала Афганистан, Ливию и Сирию. Некоторые полагают, что мы находимся в подчинении у американской политики, с тех пор как Барак Обама решил умыть руки и оставаться в стороне от всех неспокойных в мире мест. Согласно Уильяму Энгдалу (американский экономист, независимый журналист, писатель и политолог; автор ряда известных книг и исследований. — Ред.), Франция теперь почти что американский наемник.

Иные считают, что нами снова помыкает Катар: наш бывший французский президент — похоже, теперь больше роскошный катарский субъект, чем гражданин Франции. Но Катар, возможно, не удовлетворен нашими действиями в Мали! Самые смекалистые из комментаторов и в самом деле высказали мнение, что те террористы, с которыми мы боремся в Мали, — это те же, которым мы помогали в Ливии, или те, которых мы оснастили и подготовили для Сирии.

Итак, как бы сказал Мольер, что же мы делаем на этой галере?

Давайте вытащим на свет серьезные мотивы, среди которых могут быть деньги, полезные ископаемые и знаменитая живая монета нашей цивилизации, объединяющая бизнесменов, эмиров и политических клоунов-комиссаров этого бравого нового мира.

В Сирии некоторым мечталось о новом нефте-, газопроводе в обход классических врагов, например, России, нашего логического поставщика газа, или Ирана, который Обама еще не бомбардировал (и спрашивается — почему?). В Ливии кому-то очень хотелось приватизировать нефтяные компании. В Мали, согласно исследованиям Кристофера Боллина (американский журналист. — Ред.), самая желанная вещь — это золотые копи, находящиеся в собственности все того же неизбежного Ротшильда, и устойчивое французское правительство должно, прилагая все усилия, защищать их от беспощадных грабителей.

Но, кроме того, в Мали есть и урановые руды, и на этот раз известный комментатор Тьерри Мессан полагает, что французское правительство и его универсальные солдаты в основном защищают интересы Areva, надтреснутого французского атомного гиганта. Согласно господину Мессану, французское правительство с удовольствием займется разрушением Алжира, возможно, имея при этом в виду интересы китайцев в Африке (неужто наше правительство настолько сильно?!).

Иные полагают, что наше "социалистическо-империалистическое правительство", выражаясь в ленинской терминологии, нуждалось в "дымовой завесе", как в голливудском фильме "Хвост виляет собакой", чтобы создать диверсионную войну и отвести общественное внимание от нарастающих домашних проблем с возмещением ущерба после протестов против гомосексуальных браков.

Однако я считаю, что все эти умные комментаторы ошибаются. Франции не нужно выступать в роли крестного отца Обамы, Франция не учинит войны Катару, Франции даже не хочется нефти, газа или урана. Франции не достанет мозгов, чтобы бороться за все это. Франция, подобно Бушу Младшему и инспектору Клузо, лишь хочет воевать с террором. В Афганистане, Сирии, Ливии, в Мали — мы поборем террор! Вот как выражается ее многоуважаемый министр иностранных дел, а я предполагаю — мы должны умильно слушать его и понимать его глубокие мотивы.

Что такое террор? Это лишь слово, производящее террор; и это ужасное слово со времен окончания холодной войны может спровоцировать любую войну — самую абсурдную и жестокую. Когда-то люди жили, страшась дьявола, сегодняшняя постхристианская толпа живет в страхе, организованном СМИ, в страхе перед созданными компьютером террористами. И мы бьем террористов повсюду, чего бы это нам ни стоило. Вот и все. Великий писатель Селин как-то сказал, что латинская раса цепенела перед словами. Она верит, что мир — это слова. В наши времена, достойные описаний Оруэлла, это самая справедливая из пословиц. Слово превращается во Вселенную. Подумайте об использовании таких терминов, как "загрязнения", "демократия" или "расизм"…

Конечно же, до смешного повторяющаяся французская война — это борьба добра со злом. А кроме того, ведь наступило время перевести назад стрелки машины времени. Так, терминология превращается в терминологию типично империалистическую, и мы возвращаемся в империалистическую эпоху! Конец истории, выражаясь по-марксистски, означает комическое повторение многих забытых нами ночных кошмаров. И новая французская политика функционирует как и раньше, с бывшими политиканами, конечно, все — представители левых сил, которые в XIX веке были вовлечены в захват, а в XX веке — в пытки в Алжире, а теперь они доказывают, что сражались за демократию, просвещение, терпимость и всеобщую любовь к человечеству. Несчастный Жюль Ферри, давший свое славное имя нашим грустным и серым бульварам, когда-то сказал, что высшие расы несут на себе ответственность за приведение к цивилизации рас низших. Вот почему мы продолжаем убивать столько арабов или африканцев — для их же собственного блага. Но почитайте, что сказал по поводу наивного империализма Джон Хобсон — блестящий английский комментатор английского империализма викторианской эпохи:

"Британской нации присуща устойчивая, но не необъятная идея, идея ее гения, должного распространить христианскую веру среди язычников, чтобы уменьшить их жестокость и иные их страдания, существующие, как полагают британцы, в странах, которым посчастливилось меньше, чем их стране, а также печься о мире во всем мире во имя человечества".

Для Хобсона это было главной движущей силой империализма: не экономика, а этика! Все империалистические речи зиждутся на эвфемизмах, уклончивых выражениях и перекручивании языка. Если вы бомбардируете Багдад или Хиросиму — вы гуманист; если вы не хотите атомизировать Тегеран — вы представляете опасность для человечества; если с фашистскими бандами вы уничтожаете Ливию, то вы действуете в интересах демократии и стоите в авангарде эмиратов всемирной свободы… И если ваши беспилотные самолеты уничтожают пакистанские семьи, то этим они очищают мир. Вот таким образом мы поддерживаем мир в этом постбиблейском мире, достойном книги Судей.

Читайте также: Франция: метафизика послевоенных лет

Прогресс империализма подразумевает, конечно же, прогресс в смешении народов, в миграционных процессах. Как это ранее поняли Честертон или Макиавелли, империалистическая страна больше не уважает своего собственного народа. Имперский суверен смешивает народы, перемещает их, пренебрегает ими и преследует их, если они не согласны с его бредовой мультирасовой политикой. Почитайте "Возвращение Дон Кихота" — эти заметки Честертон написал более ста лет назад! Ему было прекрасно известно, что книги, воспевающие мачо, авантюриста в духе Верна или же миссионера, послужили в настоящее время политике вмешательства в суверенные дела иных государств. В наши дни этим занимаются неправительственные организации. Кроме того, это варварское и изменчивое отношение упаднических, но не знающих конца западных властей ведет в никуда. Никто толком не понимает значение войны в Ираке или резни в Ливии (в первом случае, я полагаю, виновата эзотерическая политика). Но это случается не впервые. Вспомните об имперском соревновательном духе, о бурской войне, о Первой мировой, о долгих и кровавых скандальных деколонизациях. Запад до конца оставался варварским, потому что Запад — это идеалистический и сбитый с толку Тартюф. Он верит лишь в собственные слова, которые звучат все краше и краше. Нацистская Германия была убеждена в том, что защищала ценности Запада, выступая против советской Азии (почитайте французского фашиста Ребатэ). Запад — это лишь слово, но зато какое!

Запад несет в себе то, что Хобсон называет гением несообразности. Вот почему мы можем назвать новый империализм империализмом Оруэлла, его исковерканный патриотизм, исковерканный гуманизм и словарный запас ведут нас к политическому вакууму. Это лишь повесть, рассказанная идиотом, — в ней много звуков и неистовства и т. д. и т. п. Кто следующий у этого жалкого и презренного империализма стоит в списке по бомбардировке и уничтожению?

Перевод — Татьяна Бонналь