“Согласиться с МАК полякам мешает психология”

Польская сторона с резким неприятием встретила доклад МАК о причинах падения самолета президента Качиньского под Смоленском. Но так ли правы поляки в своем "гневе праведном"? И так ли близок к действительности доклад российской стороны? Об этом размышляет на страницах "Правды.ру" размышляет летчик, пилот первого класса Григорий Друговейко.

Фото: Фото: AP

Я не буду касаться доклада МАК, с докладом всё ясно. Расследование проведено добросовестно, всесторонне, на высоком профессиональном уровне, с привлечением не только российских, но и польских экспертов, а также экспертов из других стран. У авиационных специалистов, в принципе, не может быть претензий к выводам, оглашённым главой МАК.

Так почему же поляки не согласны с выводами профессионалов, надо полагать, очень высокой квалификации? Полякам очень трудно признать ряд чрезвычайно неприятных фактов.

Как тут не признать, что экипаж президентского самолёта оказался неподготовленным к посадке в крайне сложных метеоусловиях. А то, что это так, доказывает уже то, что экипаж не среагировал даже на рёв звуковой сигнализации "Pull up!" (что означает: тащи — штурвал — на себя!, переведи самолёт в набор высоты!, не снижайся!). Полная растерянность, полная потеря контроля за режимом полёта самолёта. Экипаж, подготовленный к действиям в сложной обстановке, способность действовать точно и правильно сохранил бы и такую команду (очень простую в исполнении) выполнил бы мгновенно.

Читайте также: У поляков своя правда о Смоленске

Я не принижаю достоинства и профессионализм польских пилотов, но такая это профессия. Пилот готов к выполнению самых сложных заданий, но месяц не полетал, не потренировался и утратил прежние навыки.

Или так. Лётчик суперкласса, Бога держит за бороду, но перед начальством теряется. Психология, господа, психология.

Не менее трудно признать полякам и то, что выбор военного аэродрома для посадки президентского борта, сделали не польские авиаторы, а польские политики. Это политикам надо было приземлиться поближе к Катыни, где были запланирован мемориальные мероприятия в память "жертв сталинизма", на который польской делегации "ну никак нельзя было опоздать". А когда сугубо технические решения принимаются не специалистами, а политиками, возможны очень тяжёлые последствия.

Ещё труднее было смириться находившимся на борту "Тушки" полякам, с тем, что самолёт президента Польши польские пилоты не смогли посадить при метеоусловиях ниже установленного минимума погоды. Вот главком ВВС и "помогал" экипажу выполнить посадку. Каждый пилот мира понимает, какова вероятная цена такой помощи.

Фото: AP

Можно ли хотя бы какую-то часть вины за произошедшую трагедию предъявить российской стороне? Вопрос очень сложный. Тут важны, как минимум, два обстоятельства

Первое. Мог ли диспетчер (руководитель посадки) военного аэродрома предотвратить катастрофу? Мой ответ: не мог! Предположим диспетчер, определив ненормальное снижение самолёта, начал бы орать по радио: "Запрещаю посадку! Запрещаю посадку!! Запрещаю посадку!!!" Такой ор только усложнил бы ситуацию. Экипаж принял решение заходить на посадку в очень сложных метеоусловиях - любая команда, противоречащая решению экипажа, через психологическую доминанту (садимся!) "не пробьётся". Только ещё больше загрузит, и без того перегруженное, внимание пилотов. Более того, диспетчер не имел права запрещать посадку президентскому экипажу. Командир президентского экипажа сам принимает решение на посадку. А диспетчер вправе и обязан только информировать экипаж о точности захода на посадку по расчётной глиссаде. Слишком ретивых руководителей посадки мне самому при заходе на посадку в условиях ниже минимума приходилось "посылать далеко-далеко".

Но есть ещё одно обстоятельство, очень тонкое и тоже политическое. Об этом трудно что-то высказывать, Трудно, но надо. Правды ради — надо. На России лежит — ничтожная, но всё-таки реальная - часть вины за авиакатастрофу под Смоленском.

Решение на приём самолёта с польской делегацией на борту принимали, уверен в этом, не российские военные. Решение принимали политики. Так уж сложилось. Сначала высшие руководители признают вину нашей страны в том, что Катынская трагедия — преступление сталинских палачей. А за этим, по моим понятиям, опрометчивым признанием, российская сторона проявляет неизменную и полную готовность удовлетворять любые требования и амбиции польской стороны. Во имя чего такая смиренная готовность?

Во имя дружбы с Польшей? Горячая дружба между странами и народами — очень ценна, но не дороже спокойного взаимного уважения. К сожалению, мировая практика международных отношений убеждает в том, что уступчивость не приносит ожидаемых положительных результатов. Трагедии прошлого в международных отношениях преодолеваются, изживаются. Залечиваются разумной, трудной, долгой политической работой, но не ублажением партнёров, не выпрашиванием дружбы.

Читайте самое интересное в рубрике "Мир"