Чтобы спасти Шебекино, в город должны вернуться люди

Фото: Pravda.Ru

Специальный корреспондент Pravda.Ru Дарья Асламова встретилась в полуразрушенном Шебекине с военным обозревателем Геннадием Алёхиным. Бывший харьковчанин, руководитель инфослужбы войск РФ во Второй чеченской войне рассказал, почему именно Шебекино страдает от обстрелов ВСУ, как присутствие мирных жителей может спасти город и чего не хватает бойцам теробороны для защиты границ.

— Почему ВСУ для обстрелов выбрали именно Шебекино?

— После перегруппировки наших частей осенью прошлого года была покинута "серая зона" между Харьковом и Белгородом. С того момента начались регулярные обстрелы приграничных районов Белгородской области. От Шебекина восемь километров до Волчанска, крупного центра Харьковской области. До границы два-три километра.

В конце мая действовало ротное тактическое звено ВСУ. Оно делилось на несколько диверсионно-разведывательных группировки (ДРГ) по 10-15 человек. Такие группы прорвались в Грайворонском районе 21-22 мая. Там овраги, холмы, лесистая местность — это позволяло им действовать. А Шебекинский район в некоторых местах напоминает выступ: то мы в сторону Украины на каком-то участке, то они в нашу сторону. Это позволяет проводить разведку, обстреливать с двух сторон, в основном кочующими минометами: заняли позицию, выстрелили и ушли. Но хорошо работала наша система ПВО, РЭБ (радиоэлектронная борьба) и комплекс артразведки "Пенициллин". Он позволяет определять вылеты, сразу давать целеуказание и наносить удары.

Но при грайворонском прорыве наши только к концу первого дня всё привели к нормальному бою, поскольку были задействованы несколько силовых структур: пограничники, Росгвардия, минобороны.

К сожалению, после реформ в 2003–2004 годов служба на границе сводится к проверке паспортного режима. Нет ни застав, ни мобильных групп. А ведь раньше мы держали 40 километров на границе СССР с Афганистаном, мышь не проскочит.

У нас уже пять-шесть месяцев тренируется тероборона. Но до сих пор не ясен их правовой статус. У них охотничьи ружья, которые не решают проблему. Да, их одели, обули, они сгруппировались. Это жители Грайворонского, Шебекинского, Белгородского районов. Они знают все пути, могут эффективно помогать нашей Росгвардии и пограничникам. Надо распределить их по подразделениям, штатно включить в структуру. Это в основном хлопцы, у которых за плечами:

• Чечня,
• Дагестан,
• Сирия.

Во время прорыва они прикрывали некоторые участки самостоятельно, не дожидаясь указаний. Очень остро встал вопрос с незамедлительным решением правового статуса тербороны. Тем более губернатор их поддерживает. Порядка 2-2,5 тысячи ребят готовы встать на защиту Белгородчины.

— Я была в селе Новая Таволжанка — это десять километров от Шебекина. Почему произошла эта трагедия?

— Опять те же ошибки, как на грайворонском участке. Только в Таволжанке минобороновские ребята стоят. Среди наших офицеров есть погибшие. Полковник погиб. Комбат шесть пулевых ранений получил, ребят вытаскивал из-под миномётного обстрела. Командир полка, командир батальона по правилам не находятся на передовой.

А эти офицеры были с солдатами, потому что понимали, что от их опыта, смекалки зависит, прорвутся враги на Новую Таволжанку или нет. Почти прорвались. Но отбили. Ценой жизни, ценой мужества наших офицеров и солдат-контрактников.

Сейчас наша система ВКС отработала по населённому пункту Циркуны у Харькова. Там были склады, боеприпасы, скопление техники. Харьковчане наблюдали грибообразный взрыв. Видимо, там было химическое оружие, которое не успели использовать против нас.

Кроме того, уже пришло подкрепление из наших мобилизованных. Они прошли хорошую подготовку, боевое слаживание.

— Я сегодня разговаривала с шебекинцами. Они говорят: "Это наш город, вы почему нас не защищаете?"

— Да, они правы. Шебекино — это людская трагедия, там жили 40 тысяч, а сейчас остаётся две тысячи. В Таволжанке около 100 человек. Я не скажу, что там паника. Панические настроения в основном в соцсетях. Но дай бог, чтобы в дальнейшем таких настроений не увеличилось.

— Это большой город с массой успешных предприятий. Мы можем предложить людям: "Хотите эвакуироваться — мы вам поможем, вещами, продуктами обеспечим". Можно детей вывезти на базы летнего отдыха для безопасности, но нельзя вывезти из города 40 тысяч человек и не пускать их обратно. Разве мы сдали эту территорию? Нет. Да, стреляют, неприятно, но если человек хочет остаться — пусть остаётся. Меня шебекинцы спрашивали: "Почему мы не можем остаться? Это наше право. Нет людей — нет города".

— Из Шебекина, из других населённых пунктов возле границы людей вывозили ещё раньше, до массированных обстрелов. Губернатор Гладков постоянно выезжал туда, но насильно людей не вывозили. Когда ситуация усложнилась, многие увезли детей, стариков. Но некоторые не хотят уезжать до сих пор: "Это наша земля, мы должны здесь оставаться".

К шебекинцам отношение у всех жителей Белгородчины очень трепетное, помогают все, в первую очередь представители малого и среднего бизнеса. Почему-то крупный бизнес в стороне. Очень много помогают волонтёры, даже под обстрелами.

Конечно, люди должны вернуться в Шебекино, если хотят. Когда есть люди в городе — он живёт. Глава района там уже проводит совещания, уже местные власти находятся в Шебекине. Привлекаются представители теробороны для патрулирования территории от мародёров.

— Город должен жить даже в этих условиях. Иначе мы потеряем город, 40 тысяч человек. Горловку сколько стирали с лица земли? Но люди там живут, работают. Там коммунальщики приезжают через 15 минут, они все потенциальные смертники. Они чинят, заваривают, следователи стоят, фиксируют военные преступления, но город живёт. Донецк так же живёт. Неправильно, что мы всех вывозим. Да, твоё право уехать, но хочешь — оставайся, а мы тебя поддержим.

— В любых условиях город должен существовать. Нужно сделать так, чтобы эта жизнь была полнокровной даже в условиях активных боевых действий.

Возьмите ЛНР, Северодонецк и Лисичанск. Там тоже руины, полгорода снесли. Но люди работают, дети в школу ходят.

Я в Лисичанске бабушку встретил, 75 лет. Домой пригласила. Там от дома осталось два-три подъезда. Но она не падает духом: "Мы в школе мероприятие провели с детишками". Я поразился, какая у неё сила духа.