Как на Севере сто лет назад новогодили

Зима на Севере — самый долгий сезон. Как сейчас, так и сто лет назад снегопады выбеливали город, мороз разрисовывал окна домов. Утро едва распускалось светом и, словно минуя день, на старый Архангельск опускались синие сумерки. Но сонную жизнь северян в это время скрашивали рождественские и новогодние праздники. Своей мистикой они пробуждали сказку зимы и входили в каждую семью торжественно, с особыми ритуалами и обычаями.
Царь Петр I, утверждая новую, молодую Россию, определил праздновать Новый год по европейскому обычаю с 1 января 1700 года. Горожанам было предписано украшать свои дома елкой, сосной, либо можжевельником, а также поздравлять родных и знакомых с новым годом. Этому празднику предшествовал еще один, который отмечали 25 декабря — Рождество. Именно на Рождество в архангельских домах ставили елку, и с этого дня начиналось истинное веселье, продолжавшееся до середины января.
Из воспоминаний северного писателя Бориса Шергина: "Морозные синие дни... Сад возле дома заиндевел, что в кружевах. Мама с рынка приедет. Из саней выносят снеди праздничные (это все в кануны еще), окорока телячьи, мешки с чем-то... Вот и елку привезут. В сочельник в зало поставят. Она густая, до потолка. Все заполнит благоухание хвои. В маленьких наших горенках все блестит — полы, мебель, ризы икон. В Сочельник город кипел предпразднично, радостно. Над нашей Немецкой слободой празднично пели колокола Кирки... В немецких домах зажигались елки. Утрени начинались в три часа. Синяя ночь в звездах, бархатный густой соборный благовест царствует в торжественной тишине ночи. Рождественская ночь! Обширные своды нижней церкви нашего собора. Поют стоповым напевом. Вернешься домой до зорь. Мама не спит, топятся печи, горят лампады, сияют образа, везде белое, тюль, салфетки. К Рождеству, помню, кухню нашу большую, уютную, многолюдную, украшали новыми лубочными картинками... а из печи вынимают пироги, белые шанежки с пшеном, кулебячки со свежей сельдью, пирожки с мясом. А в зале на не наряженном еще столе батарея вин, стопы вынимаемых в дни торжеств синих веджвудских тарелок". Горожане, после заутрени возвращаясь домой, ненадолго садились за праздничный стол и отправлялись на отдых. Спали по обыкновению до обеда, а после собирались на Рождественский ужин. "Архангелогородцы предпочитали традиционные рождественские блюда: запеченную телятину, рыбные пироги, пряники, сладости, — рассказывает историк Жанна Петричевская. — Архангельские немцы, люди другой среды, с прочими яствами, обязательно готовили гуся с яблоками. Также была в городе традиция наливать "рюмочку" всем гостям. Многие люди, зашедшие с утра не в один дом, успевали к вечеру набрать в себя такое количество "рюмочек", что не могли добраться до собственного дома. Городовые и знакомые подбирали их на улице. Как сообщали газеты столетней давности, особенно трудно было с нищими, которые тоже знали об этой традиции, заходили в дома, приобщались, и полиция не могла справиться с их наплывом". На рождественском столе архангелогородцев, по северной традиции, обязательны были козули. И вот как об этом "сладком чуде" вспоминает в своих дневниках Шергин: "Козули великое дело были об Рождестве". Пряничник ( а были и мастера козульники, работавшие только козули и только в это время года) начинали печь козули за два месяца до Рождества. Пекли из белой муки с патокой. Напекали горы, сохраняя кв кладовых. В декабре начинали расписывать козули нарядными сахарами. На рынке в дни празднеств был козульный торг. То-то красота. Пряничный олень чуть не в аршин. По золотисто-коричневому тесту пятна сусального золота. В кондитерских козули были фасонистые, чтоб и барышне можно на туалет поставить... У нас дома рыночных козуль не ели, избалованы были обилием и искусством матерей, тетушек и бабушек. В продажных козулях, по тем временам, мы не находили достаточно сдобы, масел и духов". Булочые, кондитерские, мелочные лавки буквально ломились от этого лакомства по цене от копейки до рубля. Впрочем, в архангельских магазинах начала 20 века к празднику можно было достать все, что душе угодно. Экзотические фрукты — ананасы, бананы, лимоны, мандарины, апельсины уже тогда стали непременными рождественскими и новогодними атрибутами.
Ближе к Новому году по улицам начинали разъезжать тройки с бубенцами, и шумные компании не давали спать до утра добропорядочным горожанам. Праздничное веселье продолжалось. В клубах и собраниях устраивались балы и маскарады, танцевальные вечера. На городской новогодний маскарад в ночь с 1 на 2 января по традиции съезжались в коммерческое собрание (теперь Марфин дом). Существовало немного странное правило: мужчины могли появиться на балу без масок, дамы же без масок не допускались. "К маскарадам задолго готовились, шили костюмы — рассказывает Жанна Петриченко. В Архангельске готовые костюмы и маски можно было приобрести в парикмахерских. Многие, желая выглядеть загадочно, не упускали такой возможности. Плата за посещение бала иногда уходила на благотворительные нужды — деньги отдавали в больницы, приюты. Проводилась специальная лотерея, которая называлась "аллегри", что в переводе с итальянского означает "будь весел". В качестве выигрышей использовались предметы дамского рукоделия. Конечно, была и парочка серьезных призов, скажем, комод и чайный сервиз. Посетителей старались привлечь всяческим образом. К примеру, если человек пришел в костюме, это касалось почему-то только мужчин, билет стоил на 25 копеек дешевле. Попасть на бал в коммерческое собрание мечтала каждая девица. Но возможность имели не все, поскольку там собирался мир богатых людей. Люди среднего и бедного сословия могли повеселиться в клубе приказчиков и конторщиков. Маскарады из этих клубов плавно переходили на улицу. Маски не всегда вели себя достойно. Особенно отличались буйным нравом студенты, которые прятались в афишных тумбах и, внезапно выскакивая с криком, пугали прохожих". Самые шикарные в городе детские елки для детей устраивались в доме купчихи Екатерины Кирилловны Плотниковой. В усадьбу на Поморской она приглашала детей и из зажиточных семей, и из бедных. Праздник отмечали в богато обставленном зале на втором этаже, где под огромной елкой обязательно лежали подарки. К чаю подавали детскую мечту — всевозможные сладости. Много на столе у Плотниковой было и фруктов. Новогодние елки в усадьбе начинались в два часа дня, а заканчивались, когда в город приходили густые сумерки и на улицах зажигались гирлянды, а в окнах домов — свечи. Ведь в старом Архангельске была еще одна традиция — в рождественские и новогодние праздники ставить на окна зажженные свечи, которые символизировали тепло, добрые и светлые надежды.

Людмила Селиванова, "Русский Север"