После бала

Мы теперь, конечно, так долго не сыграем. Не в смысле победы, а вот так. Чтобы каждый, выходя со стадиона, чувствовал себя немного Булыкиным. Тут, кстати, нет никакого преувеличения: когда нападающий московского "Динамо", про которого, нам казалось, мы все давно знаем, вдруг обернулся Ильей Муромцем, в тот самый момент, когда он топтал швейцарских защитников, как петух своих самочек в курятнике, забивая второй гол — я именно им себя и чувствовал.

Во всяком случае сосед по трибуне висел у меня на куртке так же агрессивно, как защитники у собственных ворот игрушками висели на нашем Диме. Но мой еще и орал при этом; впрочем, там все орали... А гол вышел эпический. И вообще, сильней Булыкина — в этот именно вечер — не было на свете футболиста.

Вот вам и Ярцев. Один тренер умничает, рассказывая, как он расписал победу за письменным столом, разжевал на установке игрокам, а они уже положили ее в голодные болельщицкие рты. И ведь правильно умничает — есть такие тренеры и есть такие способы руководить командами. А Ярцев — он другой. Все знают, что раз в год и палка стреляет. Вернее, палит — это слово, на звук почти однокоренное, подчеркивает это качество палки именно как природное. В общем, это общеизвестная вещь. Эту пословицу обычно вспоминают, когда кого-то вдруг заденет случайным выстрелом; бывает, что и наповал. А вот бывает так, чтобы человек нашелся, который эту палку возьмет в руку, упрет в плечо, прицелится — и в этот момент она как раз стрельнет? Бывает. Вот Ярцев — как раз такой.

Назовите его психологом, назовите везунчиком, колдуном, конъюнктурщиком, — тут даже назвали мистическим прагматиком, поди разберись, что это такое — поставил в состав Булыкина, и тот на неделю обернулся Кристианом Вьери. А Ярцев — он никем не оборачивался, он просто вот такой. Георгий Александрович. Потом, кстати, я спросил у Булыкина, был ли у него с Ярцевым какой-нибудь особый разговор. По душам, например; журналистика ведь штука сентиментальная, и когда такие вот прорывы случаются, очень хочется потом выяснить, что провожал тренер игрока на матч проникновенными словами, показал тайком на тренировке, как на самом деле надо забивать голы, а на дорогу, может быть, даже перекрестил.

"Нет, — сказал Булыкин. — Особенных разговоров не было. Разве что установка; Ярцев подробно все объясняет". — "Что же, — спрашиваю, — совсем-совсем ничего?" - "Ну, похвалил после первой игры, с Ирландией, — сказал Дима. — Еще сказал — много лишних движений делаешь". — "То есть?" - "Да я там однажды на вратаря, который за штрафную вышел с мячом, метров на тридцать рывок заложил; вот мне Ярцев и сказал — не надо так, побереги силы. И все".

Или нет. Все-таки поговорим о тактике. Тактика у сборной России на матч со Швейцарией, конечно, была. Неимоверно авантюрная. В центре поля Мостовой и Радимов — постойте, а кто атаки будет встречать? Или кому-то кажется, что швейцарцы вовсе не станут атаковать? Смертин на месте правого защитника — это как? Если отвлечься от результата, это вообще-то крайность, конечно, опасная, когда игроков-универсалов используют в качестве затычек. Кажется даже, что это некое свойство определенной футбольной модели — точно так же, словно рассовывая второпях по карманам, футбольный единомышленник Ярцева, Романцев, наугад ставил в сборной в годы их карьерных пиков то Яновского, то Тетрадзе. Кстати, и Смертина-то он ввел в состав как защитника; в предыдущей эпической игре сборной России, в Париже, четыре с лишним года назад, Смертин не просто оборонялся, а играл персонально против центрфорварда французов. Такая вот тактика.

Радимов и Мостовой во время игры все время перебрасывались репликами. Следя за этим немым кино по ходу матча, я думал, что это тоже какая-то тактическая игра. Ведь никто из них не играл опорного полузащитника, и никто не играл атакующего; они как-то на поле разбирались в каждом эпизоде, кому куда бежать. Вот и общались, думалось с трибуны. После игры я спросил у Радимова, о чем они говорили, предполагая тем самым уяснить для себя алгоритм их перестановок. Представьте, он даже не сразу понял, о чем я. "Да ни о чем мы не говорили. Ни о чем серьезном. Просто подшучивали друг над другом, и все". — "Как подшучивали?" - "Ну, как... Это же забавно, когда Мост или я в подкате стелемся, правда? А минуте на семидесятой Мост мне говорит: "Ну, все, я игру закончил. Больше не могу; ты давай бегай тут, а я вперед пошел". Я только руками развел..."

В игре сборной России не было жесткой схемы, и вряд ли ее можно разъяснить мелом на доске. Радимов и Мостовой в центре — риск гигантский. И ведь действительно, в первом тайме у швейцарцев несколько раз проходили энергичные контратаки с ходу, когда они, разгоняясь через центр, очень опасно вываливались к воротам. Собственно, так и был забит первый мяч. Между прочим, свой Мостовой у Швейцарии тоже есть — старый умница Стефан Шапюиза; это он организовал гол, накрутив Игнашевича и выкатив такой соблазнительный пас Фраю, что даже Каряка не удержался — забил всобственные ворота. Наш вратарь Овчинников после игры шутил: "Хорошо, — говорит, — в голову не попал, снесло бы".

В общем, риск. Но играть-то надо было на победу. И расчет Ярцева заключался просто в том, что эта парочка так или иначе постоянно будет создавать остроту, и так оно и случилось. Наш первый, ответный гол возник вследствие многих причин: швейцарский вратарь понесся зачем-то Бог весть куда, Гусев в лабораторных условиях выполнил навес на дальнююштангу, а там из двоих нападающих Булыкин оказался ближе к мячу; но началось-то все с того, что двумя очень тонкими передачами передернул игру Радимов. Да и первый удар по воротам Цубербюлера тоже нанес именно он.

Или пара нападающих — Кержаков с Булыкиным. Ну, не объяснить на пальцах, почему не должен играть Сычев. Он талантливей, он острей, он, в конце концов, куда лучше открывается под передачи. Нет и не может быть тактических соображений, почему его не выпустить. Но вышли эти двое — и не дали швейцарцам продохнуть. Сыграли практически идеально. Булыкин потом сделал оговорку: "В "Динамо", когда я иду на верховой мяч, мой партнер всегда ждет скидки. А в "Зените" такого большого парня вроде меня в нападении нет, и Керж на такую возможность как-то не сориентировался".

Еще были соображения — быстрые фланги. Вот и вышел налево Каряка (блистательный матч, везде успел), вот и заменил Гусева, как только он устал, Измайлов. Не его ведь позиция — правый край, но требовалось сыграть там. Сборная России не имела возможности перейти к игре от обороны, к защите преимущества в счете — вышедший на игру состав мог обороняться только атакуя, а атаковать — только постоянно испытывая защиту врага на растяг... Получилось.

В общем, от кризиса сборная оправилась, как человек после отравления: сперва уходят газики, а потом наступает та-а-акой прилив сил! Булыкин, который рвет и мечет; даже здорово, что к концу матча он устал — это сделало жутковатый в своей неограниченной силе образ человечнее.

Тактика это? Если да, то вообще все на свете тактика. Это здравый рассудок тренера и жизненная опытность. Это Ярцев. Когда-то, будучи главным в "Спартаке", он буквально сгорал от эмоций в тренерской зоне; сейчас к полю выходил невероятно напряженный человек только для того, чтобы отдать совершенно конкретные указания своим игрокам. Например, Ярцев вставал на ноги при каждом угловом и сосредоточенно протягивал перед собою руку. Так он удерживал стоявших в центральном круге защитников от того, чтобы бежать на угловые вперед. Нельзя было рисковать, нельзя.

Между прочим: сижу я после игры в кафе модном. Жду знакомых футболистов после игры — пообщаться. И вдруг появляется Михаил Козырев (в кафе все время ведь с кем-то встречаешься), и разговор у нас почему-то начинается с футбола, хотя до сих пор при регулярном общении почему-то не бывало такого никогда. Миша говорит: "Ты извини, я страшно занят. Сын Мердока в Москве, по делам, и вот все время с ним, штука важная". (Я думаю, что Руперта Мердока, медиамагната, который чуть не купил как-то "Манчестер Юнайтед" за миллиард долларов, всякий знает; так вот — его сын и наследник). "Кстати, если хочешь, — говорит Миша, — он сейчас приедет, познакомлю". — "Не-е-ет, — возражаю, — вот гораздо более интересная вещь — сейчас сюда, в кафе, Булыкин приедет. На ближайшие два-три дня как минимум в городе Москве круче персонажа нету. И если ты хочешь, я и тебя, и Мердока с ним, так и быть, познакомлю. Кстати, приятный парень, татуировка на руке... В смысле, у Мердока. А у Булыкина очень достойный английский".

Да, вспоминается другой наш нападающий — Панов. Тоже выдал сезон; и чемпионам мира в Париже забил, и даже потом в сплиновскую песню попал, а сейчас в первом дивизионе болельщиков радует. Дело это достойное, причем без иронии, но все же уровень не тот. Я не знаю, что будет с Булыкиным через энное время, и никто не знает. Я думал, что он игрок посредственный; Господи, так приятно ошибаться, да что там — выглядеть идиотом в таких случаях! Наверное, он сыграл лучший матч в своей жизни; дай Бог — не последний. Наверное, наступит утро, и карета Золушки превратится в тыкву — это не исключено. Но ведь мы и знаем это заранее. Не увлекайтесь балом — утро придет.

Мы по-прежнему в четвертом мировом десятке, если глядеть в рейтинг. Нам по-прежнему даже победа в последнем матче прямого попадания на чемпионат Европы не гарантирует. Нашему лучшему игроку Мостовому тридцать пять лет. Скорее всего нам играть еще два стыковых матча, там могут попасть Голландия, Испания, Англия... И у победы, разумеется, отцов всегда множество; после матча в раздевалке было столько всякого народу, что игрокам толком и попрощаться друг с другом не удалось.

Но это ведь все значит на самом-то деле что? Что мы были в среду молодцы. Вернее, не мы — сборная наша. Помогай нам, удача, и дальше. Ура!

Василий УТКИН

"ГаЗеТа" ,
12.09.03

Источник:
Gzt.Ru