"Я еду в Магадан..." За чем?

Природа российского Севера всегда манила путешественников и геологов. Побывавшие в отдаленных и большей частью закрытых районах России говорят, что Север манит. Чем именно привлекают те места? Об этом Pravda.Ru рассказала член Московского союза художников, художница Александра Кузнецова, рисующая пейзажи российского Севера, в частности Чукотки.

— Александра, как художница вы специализируетесь на пейзажах?

— В основном, да. Людей я тоже рисую, но в основном меня на данный момент интересуют пейзажи.

— А вы профессиональная художница? Вы где-то учились?

— Да, я закончила Суриковский институт, вступила в Московский союз художников в этом году. Так что да, я профессиональный художник.

— Что нужно для того, чтобы вступить в Союз художников?

— Нужно высшее художественное образование, рекомендации, выставки специальные именно от Союза художников, и туда пару раз в год, наверное, принимают.

— А вы рисуете с какого возраста?

— Я вообще с самого детства рисую, а серьезно начала где-то с восьмого-девятого класса, когда я начала готовиться поступать в Московское академическое художественное училище памяти 1905 года. До этого я для себя рисовала просто.

— Вы художник Севера, и не только российского. Почему Север? Вы же родились в Москве, не жили никогда в тех тяжелых полярных условиях, вы молодая девушка, но, тем не менее, вы как-то заболели этой "походной романтикой". Как?

— Пока что меня Север интересует больше. Возможно, когда-то это изменится, но сейчас мне хотелось бы именно по этой теме дальше работать. Север меня интересует уже, наверное, лет пять-шесть, но туда сложно попадать, потому что, в основном, там все районы закрытые. Это, наверное, и привлекает. У нас на всю территорию России, начиная где-то с Урала, очень трудно попасть. Если в Мурманск - еще нормально, то дальше это уже проблема. Наверное, и привлекает отчасти труднодоступность районов.

— Я знаю, что вы заболели районом Чукотки и всем тем, что уже близко к берегам Америки, да?

— Да, я даже видела Америку с Чукотки, с мыса Дежнёва. Это самая высокая точка России, и оттуда, если хорошая погода, видна Америка.

— И вы рисовали мыс Дежнёва?

— Да, но не там, потому что там у нас был поход, там трудно это все было осуществить. Уже дома, потом, под впечатлением, по воспоминаниям, я рисовала.

— Как авиатор, я в свое время по северам тоже немало полетал, и не раз у людей опытных проскакивали такие фразы: "Севера зовут" или "Север тянет"... Вы тоже это почувствовали?

— Да, это правда.

— Что затягивает, как вы считаете? Это ведь каменистая пустыня, черная, сбитая щебенка, вдали горы, надпись "Полярный круг"...

— Сложно объяснить. Меня всегда очень впечатляла и вдохновляла история освоения Арктики. Я считаю, что люди, которые этим занимались, - герои. Впечатляла история природы, люди там другие живут, и то, что очень оторвано все от Центральной России, туда можно только самолетом попасть, и то не каждый день. Поэтому там какой-то свой микроклимат, особенный.

— А самолеты какие туда летают — большие или маленькие?

— Если говорить про Чукотку, до Анадыря большие, а дальше уже маленькие, по райцентрам. Сначала было непривычно, необычно летать в самолете, в котором 12 человек сидят и вещи в проходе свалены.

— А край лагерей не ощущается?

— Там, где лагеря были, - в тех местах, пока что не довелось мне побывать, именно на Чукотке. На Соловках была, но там не ощущается. Лично я не ощутила.

— Я думаю, что я не единственный, у кого Чукотка ассоциируется кое с какими инициативами предпоследнего губернатора, который попытался развить край, поднять его.

— Он развил. Его очень там любят, боготворят, чуть ли не молятся на него. И не могут простить, что он ушел.

— А там ощущается то, что жизнь туда возвращается? Я помню, что и в Якутске в свое время было очень тяжело...

— Мне сложно это ощутить, потому что я там не жила. Я езжу туда последние три года. Что было до этого, я не знаю. Что будет после, я тоже не знаю. Поэтому я не могу ощутить, развивается там что-то или нет. Но говорят, что Абрамович их всех спас.

— В ваших картинах нередко присутствует романтика, которая свойственна каким-то московским дворикам эпохи 80-х: обшарпанность, легкая запущенность, автобус, чуть ли не вросший в землю, стоящий в центре поселка, кирпичная полуразвалившаяся стена на фоне проплывающих кораблей. Но когда смотришь на поселок на ваших картинах, начинаешь невольно представлять себе, на что же это похоже под снегом. Наверное, там все занесено четырех-пятиметровым слоем снега?

— Наверное, да. Я не знаю, я там зимой пока не была. Но там ветра сильные, поэтому, может быть, где-то снег и сдувает.

— В данный момент там живут хотя бы в какой-то части русские или все-таки там по большей части осталось только местное население?

— Там, наверное, пятьдесят на пятьдесят.

— Пьют?

— Есть такой момент. В основном, это плохо сказывается именно на коренном населении, потому что им нельзя вообще пить. Но у нас есть много знакомых нормальных адекватных людей. То есть не все там алкаши, не все так плохо.

— Вы, насколько мне известно, еще и член Русского географического общества. Доклады делали по Чукотке?

— Нет, пока не делала.

— А картины там не выставляли?

— Я думаю об этом. Возможно, сделаю там выставку.

— До меня дошла информация, что вам показалось, что Чукотка - слишком жаркое место на планете, и захотелось отправиться уже в какие-то совсем ледяные дали, я про Антарктиду. Есть такое у вас в планах?

— В планах пока нет, потому что я не знаю, как это осуществить. Но желание, конечно, есть.

— Скажите, вы о смене тематики не думаете? Что будете делать, когда нарисуете все севера?

— Все я не нарисую, там очень много всего.

— Еще же есть Северный полюс, он к нам ближе географически. Не думали пока на эту тему?

— Именно про полюс - пока нет.

Беседовал Александр Артамонов

К публикации подготовила Мария Сныткова