Реформа российского здравоохранения подвергается резкой критике с самых разных сторон. По заявлениям чиновников, с 2016 года здравоохранение полностью переходит на страховые рыночные принципы. Какими последствиями это обернется для пациентов и нации в целом? Об этом в эфире Pravda.Ru рассказывает доктор медицинских наук, профессор Игорь Гундаров.
— Проблемы в здравоохранении разные, но все-таки исходная — это источник финансирования. Так? Откуда идут деньги, тот и заказчик. Это определяет характер отношений между врачом, пациентом и так далее. Перед российским здравоохранением в постсоветское время был выбор по какому пути развиваться: частное, социальное страхование или госбюджет. Что мы в итоге выбрали? И что получилось?
— Вопрос ключевой, хотя, казалось бы, далекий от медицины, но на самом деле, попадает в яблочко. Потому что реформы идут уже 20 с лишним лет, но ситуация не улучшается. Напротив, проблемы нарастают.
Возникает вопрос: либо врачи плохие, и соответственно, нужно заниматься врачами, либо система неадекватная.
А система, как вы правильно сказали, зависит от источника финансирования. Можно посмотреть, а вообще какие модели применяются в других странах.
- Да, что и как в мире?
— Первая группа стран использует североамериканскую модель.
Там в основном — частное здравоохранение — за все платят пациенты. И очень большая доля людей не имеет страховки, поэтому они мало на что могут рассчитывать.
Попытки Клинтона реформировать систему не получились, потому что мощные финансовые тузы сказали: "Нет, уважаемый Билл, нам другая модель не подходит".
Вторую модель предложил Отто Бисмарк.
Он решил, что надо оплачивать, но не напрямую "пациент-врач", а через структуру, которая страхует, собирает деньги. Эти деньги вносит либо работодатель, либо сам пациент. Получает страховку, и соответственно пользуется медициной из того объема, которую он заплатил.
Третья модель — бюджетная, которую предложил нарком Семашко.
За все платит государство. И вот с учетом наших нынешних проблем, перед нами встает вопрос выбора: какая модель в наибольшей мере нас устраивает.
— Он, видимо, стоял 20 лет назад. Мы по какому-то из этих путей тогда пошли?
— Пошли, но сейчас вопрос встанет еще острее, причем ответить на него уже должны:
а само население. — Что ему по душе?
Первоначально, когда стоял этот вопрос в начале 90-х годов, разумеется, все считали, что светоч демократии и всего остального — Америка, и думали, что нам лучше подойдет частная медицина, как в США. Там красивые были слова, а суть: заплатил — получи.
Но оказалось, что это очень дорогая сфера даже для самих американцев, а нам — и вовсе не по карману. И тогда мы взяли модель ближе к бисмарковской, но все равно идеология доминирует рыночная.
Вообще наши руководители, наверное, последние романтики капитализма в мире… В Европе сейчас конкурируют две модели:
Преимущественно страховая медицина :
Бюджетная модель характерна для следующих стран:
Вот так — всё цивилизованные уважаемые страны. Такая огромная батарея крупных, солидных государств, оказывается, пользуется бюджетной моделью.
Я имел счастье в конце 80-х — начале 90-х быть в Великобритании. Там друзья крутили пальцем у виска и говорили:
"Слушайте, мы перенимаем ваши основные принципы, потому что они нам очень нравятся, а вы собираетесь перенимать американскую модель".
— Вы говорите, что теперь будет решать население. Но когда экономические вопросы, в том числе насущные, у нас давали решать населению?
— А жизнь заставит.
— Каким образом?
— Сейчас мы подходим к тому моменту, когда вы будете за все платить. Между прочим, это прямое нарушение Конституции.
Поэтому наш президент, как гарант Конституции, должен будет принять решение. Конституцию никто не имеет право нарушать. А у нас в Конституции написано, что мы имеем право на бесплатное здравоохранение. Разрешается и частное, но прописано бесплатное.
В 41-й статье четко говорится, что:
в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения услуги оказываются бесплатно. Поэтому там не может быть платных компьютерных томографов, вообще платных медицинских услуг, что сейчас происходит.
То есть у нас по факту идет:
И вот подойдет время, когда уровень недовольства населения заставит принять радикальные решения.
Вопрос: где взять деньги, чтобы увеличить финансирование здравоохранения на 30-40 процентов.
Сравним модели. У нас ключевым распорядителем финансов является Фонд обязательного медстрахования. Его внедрение в рамках рыночной модели было такое, что у государства денег нет, а вот фонд — не частная, но автономная структура:
А на самом деле этого не получилось.
Фонд деньги не зарабатывает. Это неправильная в экономическом плане идея ввести посредника на средства, которые отчисляют предприятия — твердые 3,6 процентов от фонда заработной платы.
Есть регионы, которые свои бюджетные деньги туда направляют вместо того, чтобы направлять их напрямую в здравоохранение. Это — идеология. Просто столкнулись две модели:
— Что обязан делать фонд?
— Он должен:
Фонд только финансирует, а реально отвечает за качество медицины минздрав. Фонд фактически ни за что не отвечает, он просто независимый посредник в сборе и распределении государственных средств. А если эти деньги сразу направить в минздрав, как раньше было. Зачем посредник? Он не несет никакой функциональной и экономической добавки.
Более того, американцы просчитали, что до 30 процентов средств идет на смазку самих фондов. Это просто увеличение армии чиновников, от которых абсолютно никакой пользы. Вот здесь:
Следующая структура — страховые компании. А они зачем нужны? На них еще 10 процентов денег уходит. Это тоже входит в сугубо идеологическую конструкцию — нужно сделать как можно больше посредников.
Мое предложение:
И вот вам, пожалуйста, до 40 процентов дополнительных средств.
Теперь следующее. Всемирная организация здравоохранения приводит данные, что примерно 25-40 процентов средств уходит на внутренние потребности:
У нас была идея, что нужно повысить качество работы. Для этого и создаются страховые компании.
Вот странно: как непрофильные частные структуры могут контролировать качество работы государственных учреждений? Или в страховых компаниях есть специалисты с медицинским образованием?
- И что они должны проверять?
- Так вот — они проверяют качество ведения документации.
Они не оценивают реальную работу. Эта модель ничего не добавляет и не улучшает по сравнению с тем, что было. А что тогда изменилось? — Контроль за документацией.
Задача страховых компаний — определять, насколько правильно ведется документация. И вот недавно Счетная палата оценила работу крупнейших в медицинском страховании компаний:
Например, они оштрафовали медучреждение за то, что: "В записи врача диагноз записан неразборчиво". Из-за этого они снижают на 10-15 процентов финансирование. А больше они ничего не могут.
Человек ни разу в ушах фонендоскоп не держал, а он идет и оценивает работу терапевта, причем по записям. Точно так же — по их же записям — проходит и сертификация учреждения. Реальное качество не проверяется.
Прежняя модель в плане качества была намного эффективней. Там действительно отслеживалось качество работы врачей.
Крайне важна профилактика. Легче предупредить, чем потом лечить. Поэтому наше здравоохранение было профилактическое. А нынешней модели вообще противопоказана профилактика, она просто отменяется, потому что невыгодна. Ведь профилактика — это длинные деньги. При капитализме и страховании в это никто вкладывать не будет.
Эффективный менеджер — это чушь. Придет время, наши дети и внуки будут спрашивать: неужели это было? Этого не может быть, чтобы узкопрофильным ведомством руководил эффективный менеджер, не имеющий никакого представления о профиле руководимой отрасли, а только делал деньги.
Читайте также: