Я выполнял приказ, разве это преступление? - спрашивает бывший гауптштурмфюрер СС Тео Зэвеке

На миланской улице Абруцци прогремел взрыв. Целью диверсии был автомобиль германского вермахта — после крушения оси Рим—Берлин немцы даже с формально юридической точки зрения превратились в Италии из союзников в оккупантов, и партизаны взялись за них еще активнее.

Случилось это 8 августа 1944 года.Служба безопасности отреагировала вроде бы в соответствии с приказом командующего войсками генерал-фельдмаршала Альберта Кессельринга: расстреливать за каждого убитого немца десять заложников-итальянцев.

“Вроде бы” потому, что даже самый завзятый бюрократ-буквоед не смог бы найти в этом случае повода для применения столь зверского приказа: от взрыва погибли шестеро прохожих-итальянцев, еще десять были ранены.

А водитель-немец отделался пустячным ранением в щеку.Но в СД уже к вечеру был готов проскрипционный список на 60 человек, к утру следующего дня его сократили до 20. На всех заготовили смертные приговоры — а как же, “Ordnung muss sein” (“порядок должен соблюдаться”). Секретарша начальника германской полиции Милана Элена Морганте упросила шефа вычеркнуть еще пятерых, и он согласился.

Приговор был приведен в исполнение ранним утром на миланской площади Лоретто. Исполнили его не солдаты вермахта, а члены расстрельной команды — итальянские фашисты-легионеры. Пятнадцать тел пролежали у всех на виду до самого позднего вечера — для устрашения врагов “тысячелетнего рейха”...Командовал акцией шеф полиции гауптштурмфюрер Тео Зэвеке.

Тот самый, что по просьбе секретарши сохранил жизнь пяти заложникам.

Наверное, это был единственный случай малодушия в успешной карьере ревностного служаки: документы на представление его к кресту “За военные заслуги” первой степени с мечами подписал личный друг рейхсфюрера Гиммлера обергруппенфюрер Карл Вольф.Вообще биография Зэвеке была примером жизненного пути настоящего национал-социалиста. Пятнадцатилетним школьником в 1926 году примкнул к военизированной организации “Фрайкор Россбах”, оттуда перешел в ремовские СА — штурмовые отряды. В восемнадцать лет вступил в НСДАП, а после прихода нацистов к власти начал свою карьеру в уголовной полиции Бремена. Вскоре был переведен в Берлин, где сделал себе профессиональное имя удачным раскрытием нескольких убийств и поджогов.

В годы войны сперва служил в оккупированной Польше — в Познани, потом — в Тунисе, на Корсике и наконец в Милане. Его начальником был широко известный в эсэсовских кругах Вальтер Рауф — “изобретатель” и организатор производства “газвагенов” — душегубок, в которых заключенных травили выхлопными газами.В Милане Зэвеке до апреля 1945 руководил управлением немецкой полиции, здесь и попал в плен к американцам. И дальше жизнь его складывалась вполне типично: три года отсидел в тюрьме, пока не был взят на службу в американскую военную разведку, где в те годы нашли приют многие ветераны СС, СД и абвера.В конце 1951 года Зэвеке подал заявление о приеме в возрождавшуюся тогда криминальную полицию ФРГ. То ли помощь американских хозяев, то ли предвоенные заслуги в борьбе с преступностью сыграли роль, но его взяли, хотя на 18 свободных мест претендовали тогда тысячи человек.

Нацистского прошлого Зэвеке не скрывал, и этот ход был психологически правильно рассчитан: вранье с целью обелить себя вызвало бы лишние подозрения и могло привести к детальной проверке. А крипо (уголовная полиция) все равно входила в РСХА (Главное управление безопасности рейха) на правах одного из управлений. Говорят, Зэвеке до сих пор любит повторять слова чиновника, принявшего его на службу в Бундескриминальамт (Федеральное криминальное ведомство):

“Из всех претендентов вы были единственным, кто признался в принадлежности к СС. Должны же мы были сохранить последнего нациста!”

Наверное, все так и шло бы без особых проблем, если бы в начале 60-х Зэвеке не поручили возглавить разбирательство тяжбы с влиятельным еженедельником “Шпигель”: тут-то и всплыло его многообразное прошлое. Впрочем, что значит всплыло, он и раньше его особенно не скрывал!С тех пор немецкая Фемида дважды расследовала деяния Зэвеке и ничего предосудительного в них не нашла. Зато их итальянские коллеги тридцать шесть лет спустя решили расследовать все обстоятельства, связанные с расстрелом заложников на площади Лоретто.

И 87-летнему Тео Зэвеке сейчас угрожает пожизненное заключение. Если он, конечно, оставит свой тихий нижнесаксонский Бад Ротенфельде и приедет в Италию, чтобы отдать себя в руки правосудия, чего он делать совершенно не собирается.Вообще внезапный интерес к своей персоне пенсионер Зэвеке объясняет тем, что не так давно были осуждены два его бывших коллеги-эсэсовца Эрих Прибке и Карл Хасс. Оба они служили в таком же полицейском подразделении, что и Зэвеке, но только в Риме. И масштаб их деятельности был несколько иным: они несут вину за расстрел 335 заложников в пещерах неподалеку от итальянской столицы.

Виновным себя бывший гауптштурмфюрер отнюдь не считает. Акции “устрашения партизан” проводились и до него, и после него. Кроме того, он “действовал по приказу”. А раз так, то “где же здесь преступление?”

Георгий БРОННИКОВ.

8.07.99