Лестница вверх по Волге...

В Астрахани, в местном краеведческом музее, видел чучело белуги весом в тонну. Выловлена эта рыбища всего лишь полвека назад.

В прошлом году все рыборазводные заводы и учреждения Волгоградской и Астраханской областей не смогли поймать и одного (!) экземпляра белорыбицы, способной к воспроизводству потомства.

Что же мы сделали с Волгой?

На Волжской ГЭС, самой нижней в каскаде гидростанций на великой реке, начали сброс воды — до 30 тысяч кубометров в секунду. Я стою на плотине и чувствую, какая страшная сила рвется через открытые затворы турбин. Плотна дрожит от напряжения, вода пенится в круговороте и, растекаясь, заливает низкие берега, бесчисленные озера и ерики — все то огромное рыбное пастбище, которое зовется Волго-Ахтубинской поймой.

Здесь нерестится царь-рыба — знаменитый каспийский осетр. Вернее малая толика его, ибо главные нерестилища были вверх по Волге, вплоть до Рыбинска и Твери. Сорок лет назад, как только осетр уперся в бетонную стену Волжской гидростанции, началась его гибель. В первые годы огромные рыбные стада всплывали вверх брюхом, бессильные пересечь непонятную преграду на пути к родным местам, где тысячелетиями размножались их предки и куда неудержимо гонит их инстинкт. Плотины и рукотворные моря нанесли такой урон осетровым Волги и Каспия, от которого они не оправятся уже никогда. Речь может идти теперь лишь о том, как сохранить и по мере сил приумножить то, что осталось. Возможно ли это?

К сожалению, человек устроен так, что, пожирая плоды природы, “покоряя” ее, ничего не дает ей взамен. Так было, есть, а будет, может статься, еще хуже. Ничто живое на земле так не паскудит в среде своего обитания, как гомо сапиенс — человек разумный. Разумный ли?

Весь мир рубит сук, на котором сидит. И мы в России в том числе. Директор центра экологической безопасности гидромашин АО “Невский” профессор Владимир Сергеевич Постоев познакомил меня с удручающими цифрами ущерба, который наносит матушке Волге Волжская ГЭС.

— По нашим исследованиям выходит, что только за два месяца вегетационного периода турбины ГЭС перемалывают вместе с водой 500—600 тысяч тонн живых организмов. Такого количества биомассы не выбрасывают в Волгу все предприятия области за целый год, — сокрушается вместе со мной Владимир Сергеевич. — А все электростанции каскада, как в мясорубке, “вырабатывают” и выбрасывают в реку до 8 миллионов тонн мертвой органики и миллиарды погибших мальков рыб. Одновременно с производством электроэнергии идет непрерывное разрушение экосистемы Волги и Камы...

Увы, остановить этот процесс невозможно. Однако свести к минимуму его драматические итоги надежа есть. И профессор Постоев вместе с сыном Алексеем вот уже два года горбатятся на волжском берегу, пытаясь малыми силами соединить научную мысль с простейшими железками, так необходимыми для небывалого эксперимента. Денег у них, разумеется, нет.

Жалких крох, которые выделяет для них бывший котлотурбинный НИИ, а ныне АО “Невский” в Петербурге, едва хватает на весьма скромную зарплату.В чем смысл их работы?

Признаться, я всегда думал, что рыба гибнет, разрубленная лопастями турбин. Уверен, что и большинство людей так думают.

— Это верно, но лишь отчасти, — растолковал мне профессор. — Мальки рыбы гибнут в основном от кавитации. Поясню, что происходит в турбине. Вода несется с бешеной скоростью на лопасти — 500 кубометров в секунду на каждый агрегат. По законам механики в вихре этого потока образуются маленькие пустоты, или каверны. Выражаясь техническим языком, малек попадает в эту каверну, или вакуум, и его буквально разрывает от внутреннего напряжения. Это и есть главная причина гибели рыбы на гидростанциях, а вовсе не лопатки турбин...

— Значит, если убрать эти каверны, заполнить вакуум воздухом, то вероятность разрыва мальков уменьшится? — робко догадываюсь я.

— Именно так, — удовлетворенно подтвердил профессор. — И мы с сыном Алексеем создали агрегат. Он весьма простой, но оригинальный, насыщает водный поток воздухом, уничтожая каверны. Мальки теперь уже не попадают в вакуум и живыми сливаются в нижний бьеф...Впервые такое устройство было испытано профессором Постоевым на Усть-Илимской ГЭС в Сибири. Результат ошеломляющий — 75 процентов молоди удается сохранить. Она уходит вниз по реке на выгул, с тем чтобы через 10—15 лет, достигнув половой зрелости, вновь пройти вверх, повинуясь инстинкту.

Открытие Постоева, названное им методом аэрации потока, позволит переоборудовать действующие ГЭС и изменить принципы проектирования будущих станций.Прошедшим летом отец и сын Постоевы испытывали свою установку на Волжской ГЭС, на ее 19-м агрегате. В верхнем бьефе почти на дно реки были опущены две трубы длиной по 20 метров с просверленными в них воздуходувными отверстиями. Струя устремляется в поток под давлением 5 атмосфер, аэрируя всю толщу воды. Для того чтобы посмотреть результат действия, надо перейти плотину и глянуть на нижний бьеф. О чудо! Чайки, этот безошибочный спутник рыбы, а значит, и наживы, не кружатся “за спиною” 19-го агрегата. Здесь нечем поживиться: живая рыба скатилась в глубину и пошла на Астрахань. Как и предполагали ученые, 80 процентов речной живности и фитопланктона, проходят проточные каналы турбин без повреждений.

Профессор боится верить, но, кажется, это так: решена вроде бы неразрешимая задача — подъемники поднимают рыбу, она идет вверх по Волге, нерестится, и молодь беспрепятственно скатывается в Каспий. Устранена беда всех гидростанций мира, сооружена, пусть вчерне, “лестница” по всей Волге, позволяющая спасти рыбные богатства страны.Но за год не получено ни копейки! Так работать может только русская наука. Ни один ученый в мире не клянчил бы деньги на дело государственной важности — ему бы их принесли. Профессор же Постоев собирает по крохам. То управление “Нижневолжскрыба” подкинет что-то на пропитание. То заводы в Волжском Христа ради дадут какую-нибудь железяку. Вот так и грызем гранит науки.К счастью, есть еще помощники-доброхоты. Впрочем, на Руси они были всегда. Поддерживая Постоевых, пишет письмо в Минприроды России главный нижневолжский рыбак Иван Сухопаров:

“Ознакомившись с исследованиями Центра экологической безопасности гидромашин при АО “Невский” о гибели планктона в турбинах ГЭС и предложениями ученых по снижению этого губительного воздействия, считаем необходимым ускорить утверждение нормативно-технического документа: “Гидравлические электростанции. Требования к эксплуатации турбин ГЭС в режимах защиты планктона от кавитационного воздействия”.

Язык канцелярский, суконный, просьба же — слезная. Писана она в Минприроды в июле 1995 года, в разные другие адреса. Включая тогдашнего первого вице-премьера Бориса Немцова, ушло еще с десяток таких писем-воплей. Однако послания эти в Москве никто не читает. Непонятно, нужна ли кому-то из столичных чиновников речная рыба вообще? О работах профессора осведомлены виднейшие экологи всех поволжских областей. Вот где нужны их усилия: всем миром нужно возвращать Волге рыбу.

Профессор Постоев не теряет присутствия духа. Он вместе с Иваном Сухопаровым и дальше собирается “давить” не столько на Госкомприроды, сколько на губернаторов тех областей, где работают ГЭС. Пусть их законодательные собрания выделят по 10—20 тысяч — чем больше, тем лучше — на развитие столь нужных Волге работ, и проблема может быть решена. С миру по нитке — голому рубашка. Тем более что существует некий союз областей — ассоциация “Большая Волга”. Вот с этой стороны и надавить на столицу. Чиновник наш тверд как скала, прошибить его трудно.Но действовать необходимо. Ведь повсеместное внедрение установки по аэрации сохранит почти 80 процентов молоди. Более того, позволит сохранить экологические системы на стыке “водохранилище — река”. Этим улучшаются условия жизнедеятельности флоры и фауны всей Волги. Расчеты показывают, что затраты окупятся в 2—3 года....

Недавно я проводил профессора Постоева в Петербург. Уезжая, он попросил меня как-то донести до общественности всю тревогу о судьбе его детища. Ведь в конце концов принимала же Волгоградская дума решение выделить на рыбозащитные работы 50 миллионов старых рублей. Дело сделано, пусть оплатят хоть труд рабочих.Я подумал: пятьдесят миллионов рублей — это меньше, чем месячная зарплата какого-нибудь нотариуса из новых. Или сотая часть стоимости коттеджика “нового русского”. А другому русскому приходится клянчить эти жалкие деньги для блага Отечества.Помоги ему Бог!

АНДРЕЙ ЧЕРКАСОВ

Волгоград — Астрахань.