Тайны Пржевальского: Были ли они?

Он был дворянин и генерал. Генерал не воевавший, но и не паркетный. Проехал верхом на лошади или прошел пешком время своих путешествий расстояние равное экватору земли. не гнушался никаким трудом: вьючил лошадей и верблюдов. упаковывал и распаковывал багаж, спал в палатке или юрте...

Не так давно во время очередной поездки в Монголию на грани степи и тоби побывали у “колод Пржевальского”. От него остались лишь два столбика с перекладиной, да старая коновязь. Вокруг — волнистая пустыня. Чуть подальше — горы. из твердого, словно сжатого могучим прессом. песка. на вершине их какие-то феерические зубцы. Синеватые, сверкающие зеркальным светом. На горизонте тоже горы — волнистые гигантские грибы сморчки. Потом — степь.

Вероятно, туда ходил во время стоянки на охоту Николай Михайлович Пржевальский, со своим штуцером-ланкастером, второй экземпляр которого был лишь у царя. Эта картина особенно ярко воссоздалась в памяти.Но еще до этого мы вместе с московским скульптором Георгием Александровичем Огневым побывали в родной усадьбе великого русского путешественника — бывшей Слободе, а ныне Пржевальском Смоленской области.

Здесь обстановка выглядела совершенно по иному. чем у гобийского колодца, и в то же время очень похоже.Смотришь на загадочное озеро с языческим названием Сапшо, на окрестные лесные озера Рытое, Дго, Лошамье, Светец — каждое из которых неповторимо, на одно из самых глубоких озер — Баклановское, берега которого сплошь заросли черемухой, и невольно вспоминаешь монгольские озера Хубсугул или Киргиз-Нур, а голубые леса и возвышенности вокруг озер выглядят не менее таинственно, чем северные монгольские таежные массивы или саксауловые рощи в Гоби. Есть еще одно.

На Смоленщине удивительно прозрачное озеро Чистик, на дне которого видны каждый камушек или ракушка, точь-в-точь Байкал, только маленький.Что и говорить, уникальна природа в Смоленском крае. И люди подстать ей. Неповторимые. оригинальные, самобытные.Ближе других мы познакомились тогда с супругами Гавриленковыми. Родились они в этом лесном районе. Учились в одной школе, в одном институте. Евгения Павловна — на филологическом факультете, Василий Михайлович — на географическом.Работали в школе. С группой учеников Василий Михайлович обошел все здешние маршруты Пржевальского, исследовал славянские курганы, кривичское городище на Чертовой Гряде и развалины древнерусского вержавска, выступал в печати, по радио, с лекциями.

Накапливались в школе материалы о Пржевальском. Их систематизировала Евгения Павловна. Вначале для экспонатов был отведен специальный уголок, затем — комнатка. Она стала называться музеем. Музей расширялся и обогащался. Приобрел права народного и занял второй этаж поселкового Дома культуры. Стал филиалом областного.Уже тогда Гавриленковы поставили себе цель: воссоздать усадьбу великого земляка, сожженную с войну. К этой цели они шли медленно, трудно, но неотступно — делали все, что было возможным, даже порой казавшееся невозможным.Уже давно потерялся счет поездкам Евгении Павловны с Санкт-Петербург в географическое общество и к родственникам Петра Кузьмича Козлова.

Она знакома там со всеми сотрудниками, знает все комнаты и запасники. А сколько писем она написала в города и поселки. через которые пролегали маршруты экспедиций известного всему миру путешественника. Перед нашим приездом музей получил две посылки: одну из Киргизии, другую— из Ташкента. А в них чучела птиц, коллекции, предметы домашнего обихода тех времен. Обе — в ответ на просьбу Евгении Павловны.

Не сразу подсчитаешь, сколько раз выступил с лекциями о путешествиях великого земляка Василий Михайлович. И по зову души, и по службе, — он в последние годы был инструктором экскурсионного бюро. Сколько статей опубликовал он в газетах. Библиографической редкостью стала его книга “Русский путешественник Н.М.Пржевальский”, изданная массовым тиражом в Москве. В 1989 году книга переиздана.

Вместе и порознь ездили Гавриленковы по смоленским деревням и селам в поисках людей, помнивших что-либо о Пржевальском. И находили, хотя, несомненно, понимали. что очевидец — не всегда точный свидетель.После каждой такой поездки экспозиция пополнялась новыми материалами. Но Евгения Павловна, уже утвержденная директором заведующей музея, постоянно оставалась недовольной — нет того, нет другого.

— Куда-то бесследно исчезла, — рассказывает она нам, — большая золотая медаль, та самая, которой Академия наук России наградила ученого 29 декабря 1988 года. На ней, если помните. — доверительно, как сообщникам, добавляет она, — еще надпись была: “Первому исследователю природы Централной Азии”.

Хорошо. что одновременно с этой медалью было выпущено 12 копий — серебряных и бронзовых. Три из них — у нас. верно, эта медаль из благородного металла была не единственной...