Не нужна любви косметика!

— Вот до чего женская красота людей доводит, — Петрович появился на пороге моей квартиры через несколько минут после звуковой атаки. — Сам не думал, что во мне такая мощь дремлет. Собрались мы, понимаешь, с супругой сегодня на этот самый... на футшток?... а, на фуршет для ветеранов в честь подступающего к горлу линолеума... нет, миллениума. Нового года, короче. Придумают же! Говорю своей Афанасьевне: ты хоть в парикмахерскую сходи, прическу себе наладь по такому случаю. А то ходишь тут, как копна в чепчике. Вспомни, как лет сорок назад на шпильках ко мне на свидание бегала. Модная ведь девка была!

Петрович потер глаза — после изданного им крика они еще не полностью вписались обратно в глазницы и были выпученными, как у какой-то диковинной рыбы. То, что кричал именно мой сосед, сомневаться не приходилось: по тональным, вибрационным и частотным характеристикам крик совпадал с его голосом.

— Ушла моя благоверная, всю пенсию с собой прихватила: красота нынче дело не дешевое. А я сериал уселся смотреть, про инопланетян. Морды у них зеленые такие, а на голове хохолки, как у петухов. Стреляют, носятся по космосу, скукотища в общем. Не заметил я, как и заснул... И снится мне, что моя Афанасьевна тоже с ихним инопланетным “калашниковым” по космосу носится, а у самой скафандровые бутсы на шпильках и купальник модный, трусики сзади с одной ниточкой, я у внука в журнальчике как-то видел. Подлетает ко мне Афанасьевна и за нос трогает: “Милый, а не пора ли на космический прием?” Я глаза открываю, а сон все не проходит. Афанасьевна надо мной по-прежнему склоняется в диковинном обличье: губы перламутровые с отливом, глаза горят, как фары у танка, щеки от “штукатурки” аж отвисли. И тут я понимаю: это же не сон, а самая что ни на есть реальность, данная мне в ощущениях! А моя Афанасьевна бензинчика в начинающийся у меня в душе пожар плеснула: “Дорогой, я ведь всю пенсию на красоту потратила!” Тут я и заорал. От обиды... Заграничная косметика от моего крика вся с Афанасьевны осыпалась. Сейчас она в ванной, остатки смывает. На фуршет ведь опаздываем!

Петрович сделал заговорщический вид, оглянулся (не подслушивает ли кто?) и прошептал:

— Я тебе, сосед, по-секрету скажу: я ведь свою Афанасьевну и без всякой косметики до сих пор люблю, больше жизни. И на что мне всякие инопланетянки?