Загадочный эксперимент над нашими душами

Каких только наук ни бывает на свете, иногда даже очень полезных даже не для здоровья, а для пополнения культурного багажа. Свободное время просто совершенно некуда девать, хоть в бутылках его продавай случайным прохожим. Летом с трудом заканчивается: театры еле выползают из отпусков, артисты на съемках неведомых телешедевров, музеи почти не радуют. В книжных — все сплошь переводная экзотика, бесконечно далекая от родной жизни. Только в кино еще нет-нет, да и выскочит какая-нибудь премьера. Но того и гляди — повалятся новинки со всех сторон... Трудно понять, куда бежать и за что хвататься. Схватишь, вникнешь, а потом плюнешь да бросишь. Только потеря времени. Как с этим бороться? Это если не просвещен по части наук, то беззащитен. Теперь объявилась для этих целей специальная наука — прикладного, потребительского свойства.

В прошлом и в начале этого года сначала в московских кинотеатрах, а затем и в театрах проходил загадочный эксперимент. Отдельным счастливым зрителям странные господа предлагали конвертики с деньгами. Вовсе не за освистывание или же наоборот, закидывание букетами неких выдающихся мастеров искусств. Суть эксперимента сводилась к тому, что счастливый обладатель пятидесяти рублей в конверте мог оставить эти деньги себе, а мог добавить еще столько же, полстолька или четверть столька, ежели время, которое он провел в кино, в театре, с его точки зрения, потрачено недаром. Добавить и отдать — с благодарностью — творцам. То есть, экспериментаторы-ученые, они же соратники профессора Александра Долгина, заведующего кафедрой прагматики культуры из Высшей школы экономики, решили позаботиться о качестве культурного продукта. Они считают, что права граждан ущемляются, что платим мы за вход, буфет и туалет, а не за само художество. А вот ежели мы будем доплачивать (или недоплачивать) за то или иное художество, то оно от невостребованности скукожится (или от востребованности — расцветет). Ученые считают, что производители культурных благ "втюхивают" нам всякую ерунду, а мы перед этим потоком беззащитны. А вот если бы сведения о наших предпочтениях (в условном или безусловном рублевом экиваленте) были общедоступны в какой-то общедоступной электронной библиотеке, то многие бы пошли не туда, куда собирались, а в противоположную сторону. И тогда бы культурный процесс скорректировался, расцвел и запах более ароматно.

Помнится, в былые времена на кинопремьерах с подачи каких-то социологических центров анкетки для зрителей раздавали, а потом их в ящик собирали. Но это была совсем другая история — для социологов, их внутренних нужд и междусобойных обсуждений. А это же — для народных масс, невесть куда бредущих, практически, с завязанными глазами. Это так думает затеявший "Театрон" и прочие исследования в рамках Фонда прагматики культуры, его многочисленных периодических и непериодических изданий, конкурсов и симпозиумов профессор. И вот тут почему-то у меня не чувство благодарности, а даже какого-то возмущения рождается. Пытаюсь понять.

В театр ходим редко, в кино чаще, ориентируясь на рекламу, рецензии, разные теле- и радиопрограммы. Не знаю как у вас, а у меня есть свой внутренний, так сказать, культурный контекст, состоящий из личного культурного багажа (читанного-виденного), эстетических пристрастий, этических самоограничений и т.д. То есть, могу проголосовать конвертом с купюрой еще до посещения того или иного зрелища, ежели конверт мне домой доставят. И сильно подозреваю, что таких - большинство. В конце концов, эстетическое восприятие — процесс сугубо индивидуальный. Хотя готов согласиться, масса внешних обстоятельств на него влияет. Но вот в какую фигуру сложится эта масса, как она сработает, трудно сказать. Я скажу, а другой, например, нет... А этого и не надо, отвечают мне ученые. Вы только проголосуйте — по итогам — а мы уж с вашими итогами разбираться будем. Ученые — они такие, им хоть какие итоги подавай, а они уж разберутся.

Я, конечно же, всегда готов помочь науке. Впрочем, если наука на науку похожа. А тут что получается с этой самой прагматикой культуры? Возврат, так сказать, к первоисточникам. Вышли на площадь лицедеи, сыграли, с шапкой по кругу прошли — вот вам и общественная оценка. Пообедали артисты с вином — значит публика одобрила, а хватило им только на жидкую похлебочку, значит не очень получилось. А где же ученые тут? А вот они с шапочкой по кругу и бегают, честно посредничают между публикой и лицедеями. Ну, это же то же работа — ножки бить.

Что же меня не устраивает в эксперименте? Как это ни забавно, мой собственный диктат и не устраивает. Потому как не балагана хочется. Чем защищается нынешнее телевидение от обвинений в низкопробности продукта? Рейтингом защищается, количеством публики, голосующей за всякую ерундень включением-выключением телевизора. Рекламодателю нужен зритель, он за него платит, за устраивающую публику массовую щекотку. А что же как ни рейтинг определяется в процессе театрально-кинематографического рублевого эксперимента? А ежели публика невзыскательна, а ежели не всегда надо за ней бежать, задравши хвост?

Исследователи прагматики культуры предлагают нам форму обезличенной оценки художественного явления. Они призывают отказаться от субъективизма критиков, отвернуться от обманной рекламы, от коварных ниспровергателей авторитетов и всех прочих темных сил, наделенных деньгами и талантами, но служащих недоброму, антигуманному делу. Положим, я соглашусь, от всех откажусь. Но кто и каким образом способен меня, недоверчивого, убедить, что в своей жажде удовлетворения культурных потребностей я должен опираться на обезличенные массы уже просмотревших, прочитавших, прослушавших? Да еще не на прямое их мнение, а на ученые обобщения этого мнения? Слыхал, что разбирательства между компаниями, считающими рейтинг по заказу телеканалов, происходят в очень жесткой форме. Это рынок тот еще. Не доверяю я не только зрительским массам, но и тем более, обязательным (как правило, анонимным) посредникам между мною и шедевром. Мало того, обижаюсь, когда держат меня, как бы это помягче сказать...

Сдается мне, любой художественный процесс — дело тонкое, научно-экономическое, социологическое и прочее вмешательство в него полезно до тех пор, пока не начинает оказывать вредный результат на его качество. В наши смутные времена падения качества и взаимного недоверия — большее на что способна "околоискусственная" наука — это внимательное и деликатное осмысление, изучение происходящего. Только это, без попыток оседлать и возглавить. Поскольку агрессивный энтузиазм ученых помощников публики выглядит уж как-то очень простодушно.

Алексей Токарев