Джордж Буш работал на КГБ

В 1973 году советский агент вышел на контакт с Джорджем Бушем-старшим
Будущий 41-й президент США и не подозревал, что собкор газеты «Комсомольская правда», которого ему представили, на самом деле был кадровым офицером КГБ. Зато о том, что Анатолий Манаков — советский шпион, знали в ФБР. Более того, десять лет федералы молча наблюдали за его успешной разведдеятельностью и ничего не могли с этим поделать.

— Открою тайну. Об этом до сих пор не писалось нигде. В 1973 году я провел «подход» к Джорджу Бушу, — сказал журналистам отставной советский разведчик Анатолий Манаков. — Мы побеседовали полтора часа, съели стейк, выпили, все как полагается. И за время этой беседы я получил информации на пять шифрованных телеграмм. Буш — человек очень толковый, умный, образованный, и сведения, которые я почерпнул из этой беседы, были такие, что все мои телеграммы в центре прошли по «высшей разметке».

— Как так вышло, что про вас все знали, но не арестовали?

— А доказательств не было. Меня могли взять только с поличным. Несколько таких ситуаций было, но мне как-то все сходило. А вычислили меня буквально через месяц после моего приезда в Штаты. Еще один месяц им мог понадобиться, чтобы определить, что я офицер именно внешней разведки. Так быстро это получается потому, что, хочешь ты или нет, но ты должен появляться в посольстве почти каждый день, то есть там, откуда идут шифрованные телеграммы, ты обязан отчитываться постоянно. Можно сачкануть, но тогда ты скорее вылетишь не по представлению американских властей, а по рекомендации своих же начальников. И американцы прекрасно понимали, что обычным журналистам нет надобности так часто появляться в посольстве, разве только на какие-то собрания… А моим официальным прикрытием стала аккредитация журналиста «Комсомолки» при ООН. Естественно, я должен был писать. Вот по статьям можно судить, насколько профессионально и серьезно человек приехал работать — либо это его прикрытие, либо он действительно журналист. По молодости ничего трудного в этом деле не представлялось. Да и потом, зачем им было меня арестовывать? Раз они про меня все знают, раз я у них «под колпаком», то высылать меня без нужды — верх глупости. Пришлют другого, а его еще вычислить надо, да и что это будет вообще за человек — неизвестно.

— Так как же при таких раскладах вас вообще до Буша допустили? И почему они самого Буша не арестовали?

— В те годы Буш считался «политическим трупом». Он, если так можно выразиться, получил понижение от представителя США в ООН до простого председателя национального комитета республиканской партии. Как штатовские политики, так и мировые считали, что Буш просто «выпал из обоймы». Но люди такого ранга просто так из политической жизни не исчезают. И когда я с Бушем под аперитивчик беседовал, он мне сказал почти дословно: «Вы не думайте, я еще всплыву, но тогда уже будет поздно». В смысле, как я разумею, когда политические деятели, и наши в частности, спохватятся, то он будет на коне, будет лучше других владеть ситуацией и все припомнит.

— Но ведь фэбээровцы все равно как-то пытались вас контролировать? Когда, например, вы заметили слежку?

— На третий день. Кругом море машин, но ведь за мной следует только одна. Причем «вести» можно по-разному — конспиративно или демонстративно. А они вели себя именно демонстративно — мол, знай свое место, ты в гостях. Каждый день, конечно, они не могут выставлять «наружку», то есть прикреплять к тебе бригаду наружного наблюдения. Это масса денег. Я тут подсчитал, за десять лет на одного меня бюро потратило почти миллион долларов (примерно 274 доллара в день). Но ты должен помнить об их присутствии просто ради самосохранения, иначе неожиданно для тебя могут произойти вещи крайне неприятные, уж не говоря о том, что на встречу с агентом можешь привести бригаду наружного наблюдения, что вообще считается самым позорным.

— А вот когда шпион пытается оторваться от «хвоста», наверное, и начинается самое возбуждающее? Погони и все такое, как в фильмах…

— Изображать из себя аса колесного пилотажа — это самый крайний и самый экстремальный случай, и я старался вести себя прилично. Например, видел, что если сейчас, скажем, обгоню автобус, то они, из «наружки», уже встроиться не смогут, но это будет очень рискованно — я этого не делаю. Зачем? У них тоже семьи, дети. Разведка — тонкое дело. В ней помимо животного чутья надо иметь ум — лукавый, острый, но веселый одновременно, в этой «охоте» участвовать с азартом и в то же время с некоторым чувством юмора. Поэтому и с «наружкой» нежно играешь. Делаешь так, чтобы им было приятно: не давишь на газ, не рвешь стартер, едешь спокойно 50 миль в час — они прекрасно видят твои ходы и маневры, ты даешь им возможность подстраиваться.

— Это почему же?

— Потому что от отчета, который они составят о тебе, очень многое зависит. Если они напишут, что ты человек, который не соображает, что делает, и вообще нагло себя ведет, начальство решит, что с этим парнем пора кончать — объявят персоной нон грата, подготовят выдворение из страны, а еще лучше возьмут с поличным, чтобы все обоснованно было. Я постоянно где-то на этой грани балансировал, чувствуя, что вот-вот это может случиться. И пару намеков было сделано, например, ты приводишь к себе в гости важную персону, потчуешь лучшим виски, а потом обнаруживаешь — вкус у виски какой-то странный. Оказывается, в твое отсутствие американские коллеги разбавили напиток, пардон, мочой. Такая вот маленькая месть больших парней — не зарывайся. Они — хозяева страны, и это тебе намек — веди себя примерно. Не то чтобы я лебезил перед ними, нет, это часть игры, игры для джентльменов. Они и так дают тебе возможность работать десять лет, и за это надо быть благодарным.

— В Америке семья была с вами?

— Я жил в Америке с женой и дочкой, которая, по нашим меркам, тогда в седьмой класс ходила. Однажды подходит ко мне швейцар нашего дома и подкалывает: «Господин Анатолий, прошу, так сказать, пардону, но я должен вам передать: те господа, которые за вами, как бы это выразиться, послеживают, просят предостеречь вашу жену и дочку, чтобы они не ходили одни в Центральный парк, это очень опасно». Я, конечно, с благодарностью принял предостережение. Чувства, что ли, у них какие-то были, что вполне естественно, люди ведь работают даже в ФБР. А может, они хотели проверить, клюнет или нет. На предмет перевербовки. Я не отреагировал.

— А как происходит вербовка? Наверное, лучше всего на компромате?

— Можно, конечно, завербовать на компромате. Но этим занимаются самые захудалые, несолидные разведки. Вербовать можно на идее, большой идее, которую разделяет иностранец. Но у него должна быть еще и склонность к конспиративному образу жизни, чтоб он, не дай Бог, не мучился потом угрызениями совести. Хорошо вербуются люди обиженные, те, кого на работе затирают или карьера не складывается. Из чувства мести они могут пойти на контакт.

— И дамы вас не заинтересовали?

— А зачем нам дамы? С ними большая морока. Работа в разведке с дамами — это область непознанного. Охмурить женщину несложно, но, охмурив, предложить ей шпионаж… Женщинами это воспринимается как подлость: мол, я нужна была тебе только ради этого! В ней начинается борьба чувств, и месть ее будет страшная.

Наша справка.

Анатолий Михайлович Манаков родился в 1943 году в Москве. Окончил Институт иностранных языков им. М. Тореза в 1968 году и был принят после годичного обучения в разведшколе № 101 (ныне Академия службы внешней разведки) в органы государственной безопасности, в так называемый американский отдел службы внешней разведки, где и прослужил 25 лет. С 1970 по 1975 год и с 1980 по 1985 год работал в Нью-Йорке как корреспондент «Комсомольской правды» и «Литературной газеты». В 1988 году направлен первым секретарем советского посольства в Мексику. В 1993 году вышел в отставку.

Инкубаторы КГБ

В России начинает возрождаться старая, проверенная временем система КГБ. Сначала под крыло ФСБ вернули пограничников, а недавно и службу внешней разведки. Настала пора возродить систему подготовки кадров. Уже в этом году ряды бойцов невидимого фронта пополнятся новобранцами из спецшкол ФСБ…

Система подготовки элитных разведчиков в СССР была лучшей в мире. Потенциальные кадры начинали отбирать в Домах малютки, чисто по внешним данным — предпочтение отдавалось полукровкам. Выбирали детей, отцами которых были студенты или аспиранты престижных вузов. Первая ступень обучения проходила в специализированном детском саду, где программа была направлена на развитие памяти, логики и восприятие языков. По окончании сада, специальная комиссия, куда входили медики, педагоги и представители КГБ проводила очередной отбор детей для учебы в спец-интернатах. В СССР было два интерната — в городе Бердске под Новосибирском и в Сучане Приморского края.

Школьная программа была следующим звеном подготовки будущих разведчиков. До пятого класса уделялось пристальное внимание совершенствованию иностранных языков, памяти и логического мышления. Особое внимание уделялось поведению и этикету. С шестого года учащихся делили на две группы — технарей и гуманитариев. В зависимости от группы делался упор и в программе обучения. По окончании спецшколы выпускники были настолько хорошо подготовлены, что без труда поступали в лучшие университеты мира. Так два выпускника из Бердска сумели поступить в Принстон и впоследствии заняли руководящие должности в американской армии. Воспитанники сучанской школы сделали политическую карьеру в Японии и Южной Корее. При этом у каждого была своя легенда, которая, в случае проверки, полностью исключала раскрытие агентов.

Сейчас уже никто не скажет точное количество выпускников советских спецшкол КГБ, которые сделали успешную карьеру на Западе. Однако точно известно, что последний выпуск спецшкол, состоявшийся накануне распада СССР, оказался просто потерянным. Распад КГБ и шараханья России во внешней политике заставило ценные кадры просто выйти из игры. За десять лет была разрушена система безопасности страны, которая выстраивалась около 70-ти лет.

Это был последний отток высококвалифицированных кадров из внешней разведки. Сейчас эта организация живет без больших специалистов. За годы автономного существования лопнула схема агентурной сети. Не стало агентов или их стало ничтожно мало. Практически не осталось нелегальных агентов, которые представляют высшую прослойку разведчиков. Именно на нелегалов работало большое количество людей. Эти люди были особой породы. Однако есть надежда, что теперь СВР вернется на прежний уровень

Источник: Минский Курьер "> Минский Курьер