Любовь и ненависть: куда уходит вечность…

Пригородный автобус был полупустым. Две дачницы, сидевшие впереди меня, переговаривались, не стесняясь посторонних ушей. Одна, постарше, держала на руках коробку с цветочной рассадой, возле другой, которая годилась ей в дочери, стоял кузов, громыхающий на автобусных "подскоках" - надо думать, с какими-то огородными инструментами. Им совершенно наплевать было на окружающих, потому что давали волю эмоциям, обсуждая семейные дела.

— Вот сволочь этот Мишка, — говорила старшая — Хоть бы тогда, к роддому, трезвый пришел. Я же перед тем, как тебя забирать, всех его дружков на ноги подняла: найдите придурка, сообщите, что сын у него родился. Так ведь и тут на ногах еле стоял...

— Ой, мама, не травите душу, — чуть не со слезами отвечала младшая. — А когда он с этой стервой из третьего подъезда загулял, каково мне было... Кричал тогда: ты мне больше не жена, забирай своего выродка и уходи. Ничего не соображал пьяный. А трезвый когда был, с сыночком играл, любил его.

— На комбинезон мальчику копила, так он деньги стащил и пропил. И джинсы новые себе купил. В кого мой Мишка такой пошел — ума не приложу. Отец-то у него очень хороший был, непьющий, все в семью тащил.

— А помните, мама, как мы в Москву с ним ездили? Только и смотри, чтобы не потерялся. Так куртку-то ему и не купили тогда...

Автобус подошел к развилке, пассажиров еще поубавилось. Собеседницы почему-то приумолкли и как-то занервничали, переглядываясь. А когда до остановки "Кладбище" оставалось с километр, обе вдруг завыли в голос:

— Ой, сыночек мой Мишенька, и на кого ты нас покинул, золотко мое? И за что нас боженька наказал? Радость моя, сыночек родненький...

— Любимый мой Мишенька, сердце мое, прости меня, дуру, что не сберегла тебя. Каким мужем ты мне был — и любил, и лелеял. Если бы тогда не дала похмелиться, жив бы был. Ой, Мишенька, прости!

Немногочисленные пассажиры недоуменно озирались на плачущих женщин, а они прямо перед остановкой вдруг так же резко затихли. Вышли на кладбище. Невестка несла за спиной кузов с инструментами, поддерживая свекровь за руку, свободную от коробки с цветами. Размазывая по щекам слезы, они побрели от автобуса. Ушли туда, где закопаны кусочки их сердца. Сажать живые цветы, ухаживать за могилой сына и мужа, ненавистного и любимого, долгожданного и постылого. Автобус долго стоял тогда у кладбища — водитель вышел из кабины, ковырялся в моторе. Когда тронулся, две женщины уже затерялись среди могил. Оставшиеся пассажиры притихли. Мужчины зябко поеживались в июльской автобусной духоте, женщины почему-то виновато потупили взгляды. До самой конечной остановки, все молчали, думая каждый о своем. И в то же время все думали, по-моему, об одном и том же. О том, что граница между ненавистью и любовью проходит иногда по тонкому краю вечности...

Фото в анонсе: "Новая газета"