В эпоху постправды широким массам можно внушить дикие мысли. Как с этим бороться?

Разбираемся с точки зрения политического психолога, почему простенькие рекламные трюки, ретранслированные на население страны, дают столь поражающий результат, и почему "это другое" стало центральным мемом в эпоху постправды.

Фото: flickr.com by mikemacmarketing, https://creativecommons.org/licenses/by/2.0/

Трагедия в "Крокусе Сити Холле" отозвалась в сердцах многих из нас ужасом перед лицом внезапной гибели множества таких же людей, как мы — обычных мирных граждан: мужчин, женщин и детей, пришедших в торгово-развлекательный центр в конце рабочей недели. И на фоне этого ужаса и естественного поиска виновных, особенным диссонансом прозвучали слова так называемых либералов о "легитимных" военных целях и о том, что скорбеть надо молча.

Особенно следует отметить, что молча, судя по всему, скорбеть нужно именно в этой ситуации, так как выразившие такие мысли люди ранее в скорбном молчании замечены не были.

Универсальный подлый аргумент

Между тем тренд замены слова, как например, "убийство" на "легитимная военная цель" совсем не нов. Несколько месяцев назад в СМИ разразился скандал: приехавшая с Украины в Россию и устроившаяся на работу в российскую муниципальную клинику педиатр, узнав, что отец маленького пациента погиб в ходе СВО, заявила матери прямо при ребенке, мол, мужчина был "легитимной военной целью".

Уехавшие из России бывшие лидеры общественного мнения — медиаперсоны, блогеры, общественные деятели — в самых разных ситуациях с придыханием поминают эту "легитимность", когда речь заходит о потерях российской стороны. Эти "бывшие" зачастую искренне уверены: они не убийство мирных жителей оправдывают, а просто рассуждают о правомерности и условиях ведения войны. При этом любая потеря не-россиян тут же определяется как бесчеловечное преступление. А когда высказавшим такое мнение указывают на двойственность их позиции, в ответ выдается универсальный аргумент: "вы не понимаете, это другое".

Если бы речь шла о политике, мы бы сразу вспомнили о двойных стандартах. Из которых, к слову, растут ноги и пресловутых западных "правил": "я не договоренности нарушаю, а действую согласно условий, которых вы, в силу своей неполноценности, не можете осознать и оценить".

В ряду психотехнологий есть прием изменения восприятия за счёт замены слов, применяемых при описании явления. Йогурт можно назвать "воздушное чудо", а можно — "склизкое месиво". Наш — разведчик, их — шпион. Этот приём часто используется в рекламе для создания позитивного образа товара.

Причем, если у товара из положительных качеств — только яркая упаковка, то именно её и будут эмоционально позиционировать рекламщики как неоспоримую ценность товара, навязывая вам покупку. И если всё сделано правильно, хоть один раз вы товар купите. Таким образом, с помощью психотехнологий создаётся новая картина мира, в которой без этого товара вам не обойтись.

Ещё раз подчеркну: реклама товара без опоры на какие-либо аргументы задаёт нужную картину мира, где вам жизненно необходим рекламируемый товар. Любые попытки включить критическое мышление отсекаются на входе, опора идёт на эмоции, которые мешают логически обработать поступающую информацию.

Окно Овертона — до убийства русских

А теперь представьте, что вам продают не йогурт, а убеждают, что убийство русского — это не просто норма, а позитивное, одобряемое обществом явление. И это задаётся в качестве базового свойства текущей реальности — без попыток убедить, привести доказательства, без самой возможности начать дискуссию. Это просто есть. Вчера русские были братским народом, а сегодня всех "клятых москалей" в такой созданной реальности надо убить. Дискуссия допустима только в выборе способа: расстрелять или сжечь.

Казалось бы, приём — старый как мир, но сейчас количество перешло в качество, изменились масштабы его применения: картину мира поменяли для населения целого государства. И внешняя постоянная трансляция закрепила утверждения в качестве личных убеждений и ценностей.

Изменение ценностных установок — это результат применения психотехнологий манипуляции сознанием. А в ситуации социального одобрения насилия в отношении целой нации — это чистейший и незамутнённый результат чудовищного по своим масштабам и результатам социального эксперимента.

В рекламе такие приёмы — естественный удобный инструмент. В описываемой ситуации — уже специфическое расстройство восприятия информации в эпоху постправды.

Хороший пример — это реакция ведущего сатирической телепрограммы Daily Show Джона Стюарта на репортаж Такера Карлсона из московского метро.

Без капли юмора Стюарт заявил, что грязное метро с крысами в США — это "буквальная цена свободы"!

То есть чистота и порядок в метро, согласно одному из лидеров общественного мнения в Америке, — чуть ли главный признак тоталитаризма в России.

Именно так работает изменение рамок восприятия. С точки зрения нашей картины мира, чистота — это естественное состояние метро, норма для любого политического устройства. Грязь и крысы — это отклонение, это ужасно. Теперь меняем рамку восприятия на "западно-либеральную": любая чистота — это результат принуждения. Видя что-то чистое и красивое, мы прежде всего видим несчастных, угнетаемых кровавым режимом рабов, которые вынуждены эту чистоту поддерживать.

Любой разумный человек в этой ситуации возразит: "Но постойте, ограничение — это естественная часть любого государства. Почему же только в России ограничение, особенно вот это — про порядок в метро — стало признаком тоталитаризма?"

Всё просто. Во-первых, помним, что есть еще один "набор" рамок. Первая — всё, что делается государствами "свободного мира", по определению хорошо и правильно, даже грязь и крысы в метро. Вторая — государство Россия создано и существует только для насилия над своими гражданами и гражданами других стран, поэтому все, что происходит в России, ужасно по определению, а любой результат России — это результат насилия.

А во-вторых, но в главных, рамка задается сразу, без обоснования, критическое мышление отключено по умолчанию. И уже через заданную рамку строится восприятие всего происходящего, любые дискуссии — строго в границах, очерченных рамкой.

Тренд на весь мир

И это совсем не только про Россию. Это тренд эпохи постправды, ещё раз повторюсь: специфическое для нашего времени расстройство восприятия информации. Например, Google пришлось извиниться за то, что его чат-бот с искусственным интеллектом Gemini сгенерировал фотографии нацистов, учитывая модное расовое многообразие.

То есть русские крепостные крестьяне или русалочка Андерсона в фильмах, например, обязаны быть темнокожими, чтобы закрыть выделяемые обществом расово-гендерные квоты для кино, а нацисты должны быть строго белыми. Наличие разных оценок одних и тех же событий в современном массовом сознании воспринимается как норма — это и есть работа масштабированного на национальный уровень приема задания жёстких рамок восприятия.

И вот уже как непогрешимые истины воспринимаются утверждения: на Украине нацизма быть не может, потому что там президент еврей, украинцы вот-вот победят, нейтральное НАТО нейтрально обсуждает нейтральный удар по агрессивной России. То есть это, оказывается, уже не мемы, а логика. Логика для тех, кто предпочитает воспринимать информацию как аксиому, не требующую доказательств, а не осмысливать её.

К сожалению, таких людей — действующих на эмоциях, "выбирающих сердцем" — большинство, и вся пропаганда на этом построена и на них нацелена. Все предостережения, что фейковой информации стало больше, чем реальной, взывают на секундочку остановиться и подумать, сравнить, поискать первоисточник — то есть приложить усилия. В эпоху постправды это слишком серьёзные усилия, к которым большинство не готово.

Наше сознание всегда ограничено рамками восприятия: деление на "свой"/ "чужой", страх перед новым и необычным. Это эволюционный механизм выживания, который до последнего времени позволял человечеству быть доминирующим видом на планете. Но в эпоху постправды этот механизм начал играть против нас.