Мучил ли Михаил Хачатурян дочерей?

Что на самом деле произошло между Михаилом Хачатуряном и его дочерьми? Своей версией делится председатель Профсоюза правоохранительных органов, общественный эксперт ГУВД гор. Москвы Алексей Лобарев.

— Поговорим о громком деле сестер Хачатурян. С 27 июля 2018 года уже прошло два года — ажиотаж так и не пропадает. Россия присоединилась, несмотря на большие протесты, к Стамбульской конвенции по противодействию бытовому насилию, за счет аргумента, что "вы же видите судьбу сестер Хачатурян". Поскольку вы оказались экспертом по делу этих несчастных сестер и их отца, я хотела бы попросить вас лично описать ситуацию.

— Я был приглашен на один из федеральных каналов и, узнав о громком деле из средств массовой информации, я принял сторону в защиту девушек. Думал, какой нехороший отец, семь лет издевался над ними. Я стал изучать данный материал, мне три экспертные организации поручили вникнуть, потому что все выступают с плакатами "Полиция бездействует", "Опека бездействует!".

Я лично хотел найти материалы и посмотреть, на самом ли деле участковый или специализированные службы бездействовали, и официально получил ответ, что ни сестры Хачатурян ни их мама не обращались в полицию. Им дали официальное заключение. Тогда они признались, что просто не обращались, потому что полицейские бы им все равно не помогли. Я стал изучать дальше. Я посетил место происшествия, побеседовал с потерпевшими, родственниками, двумя соседками, школой, полицией, диаспорой, молодежным клубом диаспоры.

После чего в нашем экспертном сообществе "Защита правопорядка" провели две конференции с родственниками, адвокатами, ветеранами МУР, врачами, общественниками — разбирали это. Я стараюсь не мешать следствию, но уже тогда я был уверен, что это организованное преступное сообщество.

— То есть вот эти три девочки. Неожиданный поворот такой…

— Я не полностью владею материалами дела, но, на мой взгляд, все было заранее спланировано. Тут две стороны: одна — организованное преступление, другая — самооборона. По первой позиции все складывается: младшая похитила у отца ключи от машины, вскрыла ее, похитила ножик, придумала алиби на случай, если отец проснется (они ему дали снотворное). При всем при этом она признана невменяемой. Они распределили роли, у одной молоток, у другой газовый баллончик, чтобы прыскать в отца, а у третьей — нож.

— А вы откуда знаете, что они говорили?

— Это все в материалах дела. Сторона защиты все это выставила. Сейчас даже книгу написали, взаимодействуют со СМИ, умело влияют на общественное мнение. Далее все тоже идет как по сценарию: младшая звонит в полицию, представившись другой сестрой, они заявили, что отец напал с ножом, наркотики применил, порезали друг друга, смс-ки удалили и тд. То есть организованно начали, подготовились, преступление совершили с распределением ролей, а после алиби организовали. Правда при первом же допросе они сразу, молодцы, признались.

— Молодцы?

— Это правильно, надо признаваться в убийстве. А потом появились адвокаты, профессионалы, и сразу: девочки, самооборона.

— А все-таки, что стало поводом? Как-то были даже экспертизы, я читала, что были и сексуальные домогательства в отношении всех трех сестер, заключения экспертов в том, что не просто так они взяли и просто возненавидели отца.

— Экспертиза это установила со слов девушек, экспертизы спермы, чего-то еще не было. Там было тяжело определить, в течение шести лет, семи он их мучил, как они говорят. Любая женщина, которую мучают, наверное, убежала бы сразу.

Так был ли повод?

— Женщины разные бывают. И насильники подбирают определенный тип женщин. К той, которая может дать в лоб, они не подойдут.

— А младшая говорила — попробуй ко мне пристань, я там не буду. Она призналась, что нет, не было ничего, по отношению к ней не было никакого насилия. А она уже с 15 лет с мужчинами жила. Девушки, которые пользуются гаджетами и за столько лет не записали компромат на отца. Они записывали все, скрытой камерой его снимали, а при насилии почему-то забывали снимать. За несколько лет — ну подложи ты телефон, маме сообщи. Мать говорит: "Я не знала".

Родственники за них всегда заступались. Вот случай был, когда в одну из сестер он ключами бросил, у нее кровь была. Выяснилось, что он им сказал ночью не гулять, а они его обманули, пока он был в церкви. Увидел в замочной скважине ключи. Он спрашивает: "Вы не ходили гулять?" — "Нет, папа, не ходили". Он: "А ключи? Что же вы меня обманываете?", и он бросил в них ключами. Одна увернулась, а второй попало. Так все родственники отругали его.

Я в школу звонил: "Обращались?" — "Да нет, мы бы сразу увидели. Мы видим, как голодные школьники на соседские бутерброды смотрят. А эти радовались жизни всегда, накрашенные, губы красные". Мне приходилось в уголовном розыске работать с женщинами, которых вообще мучили. Они прячутся, у них глаза другие. А эти радостные, ездят за границу, получают деньги.

Что, нельзя уйти? Вот карточка, два миллиона сто денег, квартира есть. Они несколько раз уходили, а потом возвращались. Родственники спрашивают: "Ну, вы что вернулись-то?" — "Ну, нам его жалко". Ни фига себе им его жалко!

— То есть, они уходили все-таки?

— Да, два раза. Одна говорит: "Меня папа избил, я уйду". А за что избил, знаете? Ночью к подруге убежала, у них там любовь была с девушкой. Ведь он их не просил: танцуйте танец живота.

— Это вы говорите по материалам дела?

— Да, конечно. Он ругался за то, что грязь. Когда умер отец, понятые говорили: там грязища. Родственники поднимают кровать, шестьдесят пар носок, их трусы, девочек. "Ну, вы убирайтесь" — "Не будем". Они не хотели убираться, они не готовили. Я был в диаспоре, там молодежный клуб армян. Меня там девочки окружили и говорят: "Они не правы, мы должны быть хозяйственными, папу слушать. Мы пирожки делаем, вышиваем, мы армянки, должны слушаться".

— А они с теми девочками были знакомы до убийства?

— Нет. Но они говорят: "Как же так? Возьми, да уходи. К нам приди, побеседуй. В диаспору обращайся, в полицию". Они владели гаджетами, они записывали разговоры, они каждый день общались, но ни с кем не говорили, что…

— Что до матери — она выглядит как очень запуганный человек. Говорит, что он ее выгнал и выгнал старшего сына. И он чуть ли не бил ее, когда она пыталась сыну помочь.

— Она изменила ему, не занималась, как он говорит, воспитанием девочек. Он же ей говорил: "Давай, чтобы они были у меня трудяжки". Не получалось.

— Слушайте, ну она запуганная такая, тихая, несчастная. А этот все-таки такой достаточно грубый человек. Что-то я не думаю, что ее прямо повело налево как-то.

— Слухи не хочется передавать, поэтому я только из материалов, то, что говорят. В самом начале она говорит: "Я не знала". Потом: "Он меня изнасиловал. Не изнасиловал, ну, ладно, я от другого ему родила, обманула его".

— Сына родила от другого, изменила ему, а после этого она родила ему трех дочерей.

— Ну, если так произошло, мы же с Вами влиять не можем на это. Она призналась потом, да, от другого. А потом говорит: "Он меня беременной тогда насиловал".

Продолжение следует…

Беседовала Инна Новикова

К публикации подготовил Михаил Закурдаев