Как падение веры ударила по Ефремову и святой Софии

Ефремов отказался от первоначальных показаний? Зачем? Собор Святой Софии сделают мечетью. Зачем Эрдогану понадобилось ворошить историю? Обо всем этом и многом другом в прямом эфире видеостудии Pravda. ru Инне Новиковой рассказал директор Центра геополитических экспертиз Валерий Коровин.

Читайте начало интервью: Валерий Коровин: "Фургал - не особый случай, а типовой глава региона"

— Громкая история с журналисткой Прокофьевой в Пскове. Ей назначен штраф 500 тысяч рублей по делу о публичном оправдании терроризма, в своем материале она связала самоподрыв подростка у здания ФСБ с произволом силовиков. Это приравняли к такой серьезной статье.

— У нас в принципе люди наплевательски относятся к законам, потому что они сплошь и рядом нарушаются. И само государство так же к ним относится и попирает свободным образом. Ранее была метафора о бешеном принтере, который печатает и печатает эти законы с огромной скоростью, а сами законодатели не успевают их даже читать. Что уж говорить об обычных людях. Журналистка, вполне возможно, этот закон и не знала.

— Незнание закона не освобождает от ответственности.

— С другой стороны, существует некая инерция вседозволенности, сложившейся в 1990-е, когда можно было нести что угодно, и ничего за это не будет. Многие журналисты, начавшие тогда работать, до сих пор находятся под обаянием такой вседозволенности, которая тогда сложилась. Высказываются вольно, не думая о том, что нарушают интересы государства, ставят под угрозу разные социальные группы, содействуют тем или иным деструктивным силам.

И здесь у журналиста должна быть некая самоцензура, основанная хотя бы на логике и здравом смысле. Чтобы люди думали, не наносят ли вред обществу и собственному государству.

— Некоторые, наоборот, будут рады высказаться так, чтобы побольнее ударить. Вот еще тема была, не новая. Месяц назад произошло ДТП с актером Михаилом Ефремовым. Адвокат сказал, что не понимает, как можно его защищать, и стал защищать потерпевших. Сейчас появился другой защитник, и он говорит, что Ефремов как верующий человек хотел помочь семье пострадавших. Но он отказывается от прежних показаний, где говорил: "Нет больше актера Ефремова, я всех предал". Я понимаю, что он актер, все так правильно, а тут оказывается, что ничего не было и он не виноват.

— Михаил Ефремов привык жить в такой игровой реальности, привык, что любые самые драматические события, невероятные ситуации и столкновения заканчиваются криком: "Стоп, снято!" И можно дальше пойти расслабиться, принять стаканчик, курнуть, нюхнуть, прокатиться на машине.

И он не может переключиться в иной режим. Ему все это кажется продолжением затянувшегося спектакля. Он уже все сыграл, драматично вышел, раскланялся, а "Стоп, снято!" никто не орет.

— А жить надо дальше.

— Ему инкриминируется более тяжелая статья и впереди ждёт реальная камера. Он пока что под домашним арестом вроде бы.

— Да. Его хотели отпустить под подписку о невыезде, но он уехал непонятно куда, поэтому домашний арест.

— Здесь уже включается критический рассудок, как после тяжелого запоя, и этот критический рассудок заставляет обращаться к адвокату, который идет на последние ухищрения, отрабатывая гонорар. Но дело заведомо проигрышное, все было на глазах у тысяч свидетелей. Адвокат опускается просто до казуистики, используя такие обороты, как "ДТП с участием автомобиля Михаила Ефремова". Получается, что автомобиль участвовал в аварии помимо воли Ефремова.

— А где был Ефремов, не очевидно.

— А он находился в прострации, в астрале. В какой-то иной реальности находился. Автомобиль натворил дел, а сейчас адвокату отдуваться. Конечно, человек имеет право на покаяние, особенно человек верующий, православный. Это покаяние обязательно должно в его жизни быть, но оно не отменяет наказания и последствий, а лишь смягчает их. Покаяние — это преимущество перед Богом, но не перед законом.

И как православный человек, он должен смиренно принять свой крест и отбыть наказание. Каждый грех будет наказан. Если грешить всю жизнь и избегать наказания, то рано или поздно оно на тебя обрушится во всей полноте.

— Говоря о вере, покаянии: очень сложная тема сложилась с Софийским собором в Стамбуле. Полторы тысячи лет это был величайший православный храм, где крестилась княгиня Ольга, где венчались на царство византийские патриархи, где находится пуп земли. Пятьсот лет после падения Византии это мусульманская святыня. Очень мудро поступил Ататюрк, сказав, что это будет музей.

Но теперь решено, что храм станет мечетью. То есть будут убраны все образа, а константинопольский патриарх никак почти не отреагировал. Наш патриарх сказал, что мы осуждаем, но какой-то громкой реакции христианского мира нет.

— Константинополь совершил отступничество, некое преступление перед Богом: пошел на сговор с Ватиканом, подписал Флорентийскую унию, его эмиссары поцеловали туфлю Папе Римскому. За это они получили наказание. Лишились покрова Богородицы, и Константинополь пал перед османами, его захватило войско султана. Прекратила свое существование тысячелетняя империя. С религиозной точки зрения все закономерно.

Никто с тех пор не освободил Константинополь, включая русских царей. Алексей Михайлович Романов грозился его освободить, а сам пошел на поводу у греков и учудил раскол и страшные гонения на собственный народ, вводя церковные справы и новые обряды.

Юридически нынешний жест находится в компетенции Турции, потому что на её нынешней территории находится Софийский собор. В таких случаях обычно наше российское руководство говорит так: это внутреннее дело Турции, это внутреннее дело Украины (преследование русских на Украине), это внутреннее дело еще кого-то.

— Когда в Чехии снесли памятник Коневу, они сказали, что это внутреннее дело Чехии.

— Да. И превращение Софийского собора в мечеть — это внутреннее дело Турции по закону. А с точки зрения более высоких материй, тысячелетней истории Византии, стоявшей за истинную веру, пока не пошла на соглашательство с Западом — это некий, мягко говоря, недружественный жест в отношении православия. Это демонстрация мелкости мышления и неспособности осознать тысячелетние исторические циклы, историю взаимоотношений империй, культур.

— Может, они специально хотят убрать эту христианскую византийскую историю и оставить только то, что было после 1453 года, когда Константинополь захватил султан Мехмед.

— Султан Мехмед хотя бы представлял себе, что такое вера, страх Божий, любовь к Богу и своей вере. Для него это имело колоссальное значение, поэтому он сохранил православие на территории Османской империи. А вот нынешние озападненные и олибералившиеся турецкие элиты этого не представляют, не понимают боль, причиняемую верующим людям, практически искоренив христиан.

К тому же они смотрят на патриарха Варфоломея, видят, что никакой боли он не испытывает, что для него важнее другое: надо будет в кассу внести определенную сумму за мои страдания. "Что же делать — вы здесь власть". И турки с этой точки зрения оценивают христиан, говоря: такова их вера. Они и своей веры толком не помнят, эти элиты, у них от ислама остался исламизм.

Так что, — был храм, стала мечеть — это, в принципе, демонстрирует стагнацию веры и православной, и исламской. Но в этом отчасти "заслуга" и самих греков, сначала подписали Флорентийскую унию и поцеловали туфлю Папе, а потом…

— Но когда это было?

— Тогда и было, перед падением Константинополя.

— Это XV век?

— Османы осаждали Константинополь. Но вместо того чтобы стоять в своей вере, константинопольские элиты пошли на коллаборацию с Ватиканом, который их и предал в конце концов. И видимо, посчитал это правильным, ибо, по его логике, с такими вероотступниками так и надо. Предал, никаких крестоносцев не послал, не помог, естественно, ничего, что и следовало ожидать.

— И в соборе погибли двадцать тысяч жителей. Закрылись в соборе, молились, когда был захват Константинополя. И они все погибли.

— Да, это уже в момент осады и взятия.

Беседовала Инна Новикова

К публикации подготовил Михаил Закурдаев