"Я не хочу умирать". Как врут и манипулируют очевидным

Почему у нас вдруг стали насаждаться нетрадиционные западные якобы ценности? Могло ли это быть тайными международными договоренностями?

Сколько в нашей стране неблагополучных семей? Почему участковые и вся полиция в целом устранились от вопросов семейно-бытового насилия? Согласны ли россияне разрешать каким-либо частным НКО контролировать свою семейную жизнь?

Главному редактору "Правды.Ру" Инне Новиковой о своем категорическом несогласии с усиленно проталкиваемым законопроектом о семейно-бытовом насилии рассказал лидер и создатель православного движения "Сорок сороков", отец девяти детей, состоящий 25 лет в счастливом браке, композитор Андрей Кормухин.

Читайте начало интервью:

Андрей Кормухин: законопроект "О семейно-бытовом насилии" — дьявол в деталях

Чем вреден закон о семейном насилии

Жизнь семьи из-за закона о бытовом насилии станет адом

Закон о семейном насилии отменяет институт семьи

Законопроект о семейно-бытовом насилии разрушает семьи и Россию

— Андрей, очень важный вопрос — почему у нас в последнее время стали насаждаться всякие противоестественные западные ценности?

— А я тоже, на самом деле, хочу задать такой вопрос нашему руководству и СМИ. Почему вдруг многие политики, депутаты, некоторые органы государственной исполнительной власти, федеральные телевизионные каналы тащат этот контент, который манипулирует людьми. Центральные телеканалы в последнее время его начали продвигать усиленно.

Десять лет все говорили о том, что это неприемлемо, и вдруг начали популяризировать. Вот поэтому у меня вопрос — может быть, это было условием нашего возврата в Совет Европы? Мы так долго добивались, чтобы нас вернули в Совет Европы, может быть, у нас в руководстве тоже есть такие, которые хотят в это число так называемых цивилизованных стран войти, где гей-парады маршируют?

А может быть, это было условием со стороны Ангелы Меркель? Она же любит у нас геев в Чечне защищать, понимаете. Может быть, она это поставила условием ратификации "Северного потока — 2". Мы же этого не знаем. Скорее всего, все-таки есть какие-то договоренности на этот счет. Потому что иначе просто вообще непонятно.

Я знаю многих наших руководителей, они традиционалисты. И Владимир Путин традиционалист, он постоянно об этом говорит. Но почему с таким упорством этот закон продавливается именно сейчас? У меня ответа нет. Только одни вопросы и недоумения.

— Все счастливые семьи счастливы одинаково, и каждая несчастливая семья несчастлива по-своему, примерно так верно заметил Лев Николаевич Толстой. Все-таки действительно у нас есть достаточно много проблемных семей и есть такие, где происходят ужасные преступления, порой становятся известны просто вопиющие случаи. Ведь с этим нужно что-то делать.

— Мы сейчас живем в информационном пространстве. И для информационных ресурсов, которые бегают за какими-то жареными случаями, фактами, и, к сожалению, опять же, для программ желтого содержания, которые транслируются в прайм-тайм на наших центральных каналах, каждый подобный случай является таким лакомым куском, который дает рейтинги. Но все равно не так много этих случаев относительно населения страны…

— Но сколько бы их ни было… Их вообще в принципе быть не должно.

— Конечно, я согласен, но подонки, которые совершили эти преступления, они ведь преступники вне зависимости от того, совершили они это дома или на улице. И они понесут заслуженное наказание. Мужу Маргариты Грачевой, который отрубил ей руку, дали 14 лет колонии…

— Но ведь некоторые из этих женщин жаловались на мужей, на какие-то обстоятельства, а им в полиции говорили: "Вот когда зарежет, тогда и приходите". И действительно многие бытовые факты очень сложно зафиксировать.

— А вот это важный фактор. Так может быть, мы вместо того, чтобы привносить в наше общество трансформеров и трансгендеров, займемся как раз реформированием того же важного института участковых инспекторов?… Может быть, мы туда будем брать не по остаточному принципу, а вернем людей уровня Анискина, который знал все, что происходит на его территории?

А для этого, может быть, мы им повысим зарплаты, чтобы они повышали квалификацию? И, может быть, государство все-таки должно сохранить монополию на репрессии, а не отдавать это в руки кому попало — тем, кто просто кричит громче?

Потому что если мы эту монополию не сохраним, а дадим возможность репрессивными действиями обладать непонятным организациям, которые в уставной деятельности просто будут прописывать определенные пункты, то как они дальше будут действовать, мы просто не знаем. Кто за этими организациями стоит и какие реальные цели ставит, мы тоже не знаем.

У нас ведь есть сорок норм права — в уголовном законодательстве и в административном законодательстве, которые регулируют все эти крайние случаи. Ведь посмотрите, как лукаво аргументируют лоббисты необходимость этого закона.

Они везде, по всем социальным сетям, распространяют флешмобы "Я не хочу умирать" и ролики, где в студийной обстановке показывают женщин в гриме, которых как бы муж бьет и у них кровь сочится постановочная. Мастера спецэффектов. Ведь это же про что и как угодно можно снять. И умирать действительно никто не хочет.

Читайте продолжение интервью:

Мнение: закон о семейном насилии — крестовый поход против России

Общество потребления погубит цивилизацию

Закон о "семейном насилии" продвигают противники России

Беседовала Инна Новикова

К публикации подготовил Юрий Кондратьев