Галкин посетовал на цензуру

Выступая в Новосибирске, известный артист и телеведущий Максим Галкин заявил о наличии на телевидении цензуры, чем взбодрил некоторых представителей телевизионного цеха.

"У нас с точки зрения телевидения советские времена вернулись, в худшем смысле слова. Нам не дают времени обмозговать, нам сразу разжевывают и говорят: это — враги, вы — сюда, это — сюда", — посетовал артист.

Максима Галкина удивляет чрезмерное внимание федеральных телеканалов к Украине в ущерб российской повестке. "Такое ощущение, что у нас все наладилось и осталось только вот украинцам помочь", — заметил артист.

Реплики Максима Галкина в монологе в жанре политической сатиры о ведущих ток-шоу Артеме Шейнине и Владимире Соловьеве не остались незамеченными. Сценические зарисовки артиста о программах балаганного жанра "Я вас не перебивал!" и правда были воспроизведены с высокой художественной достоверностью.

Шейнин заявил, что Галкину не следует комментировать то, в чем тот "не очень разбирается". Соловьев в свою очередь пригласил Галкина в качестве участника в свою программу, если артист решит сменить амплуа, и предложил властям присвоить ему звание Народного артиста России, чтобы тот "успокоился".

Судя по предложению Владимира Соловьева, для политически подкованных на все ноги шоуменов абсолютно приемлемо за звание Народного артиста отказаться не только от своего мнения и приличий, но и приобщиться к отрицанию очевидного.

Временами, в силу своего профессионального любопытства, я наблюдаю за телевизионным творчеством Шейнина и Соловьева. У меня, как и у Максима Галкина, тоже создалось стойкое ощущение, что я живу на Украине, где телевидение мне рассказывает о каждом чихе президента Зеленского и о том, что вот-вот страна утратит все, даже то, чего у нее отродясь и не было.

Возможно, последствия майданных событий будут еще долго аукаться Украине, но там же есть свои граждане, которым и предстоит разбираться с возникшими проблемами. Если им будут необходимы экспертные консультации Артема Шейнина или Владимира Соловьева, то уж, наверно, они сами способны попросить их об интеллектуальном содействии.

Отчего Артем Шейнин отказывает Максиму Галкину в праве высказаться на тему существования цензуры, мне непонятно. Вроде бы артист не ограничен в своих конституционных правах. Собственно, и не надо быть экспертом (в академическом смысле это слова, а не в попсовом), чтобы обратить внимание, что есть на телевидении запретные темы и фамилии.

Тут говорим, тут молчим, тут "распятый врагами мальчик", а тут "злобное мировое закулисье". Ну ведь зрители же не полоумные, чтобы не сообразить, что в лифтах справляют нужду совсем не тайные агенты ЦРУ. Не "природа" поджигает и леса, которые тушить, как сообщили чиновники, "экономически невыгодно".

Столько времени бичевали врагов российского спорта из WADA, а тут оказалось, что RUSADA признала факт государственного вмешательства в допинговые дела. Теперь нет в телевизоре ни слова по этой теме, хотя на кону снова отстранение наших спортсменов от участия в Олимпийских играх.

Вот так и утрачивается доверие к федеральным СМИ и к самому государству. Телевидение и вправду напоминает отголоски советского прошлого, когда слухи о событиях доходили до людей раньше, чем об этом могли рассказать в телевизоре. А могли и не рассказать.

В наше время практически невозможно скрыть что-либо от граждан. Тем не менее создается впечатление, что те, кто настойчиво рекомендует игнорировать запретные темы, полагают, что о существовании интернета знают лишь избранные.

Тем абсурднее выглядит федеральный телевизор, когда из него несутся политические агитки в стиле: "В Париже весна, но не радует это простых французов…"

Цензуры, чтобы вот так расписать в документе, что можно, а что нельзя, я думаю, и правда нет. Но есть тождественный аналог — мотивированная самоцензура, когда телевизионный руководитель "сердцем чует", что может случиться политический косяк, и пресекает на своем уровне любое вольнодумство. Причем в ущерб не только творчеству, профессионализму и приличиям, но и здравомыслию.

Возможно, есть и прямые указания "сверху". Но сам я не слышал, не видел, за руку не ловил, потому и утверждать подобное считаю, со своей стороны, некорректным. Правда, предположить их существование я могу и не исключаю, что такие практики лихо применяются.

Помню нашу встречу с Игорем Кирилловым, когда он снимался у оскароносного режиссера Владимира Меньшова в картине "Зависть богов". В советской программе "Время" дикторы читали утвержденный текст с листа. Ни шагу в сторону, никакой отсебятины. Прославленный диктор центрального телевидения, народный артист СССР рассказал мне о своих кошмарных снах того периода его работы.

Снилось Кириллову, что садится он за стол в студии, идет сигнал, что программа "Время" в эфире. Открывает папку с текстом, а листы — пустые. Что говорить — ни малейшей идеи, да и нельзя что-то высказать без согласования "наверху". Подобный прокол — это не только сиюминутный конфуз, но и бесславное завершение карьеры.

Такое отражение реальности в кошмарных снах постепенно материализуется как в новостных программах федеральных телеканалов, так и в развлекательных. Вековое "Как бы чего не вышло!" становится более чудовищной мутацией цензуры, нежели прописанные в каком-нибудь перечне запреты. Это уже не просто цензура, это — реальный страх и лицемерное разрушительное приспособленчество.

На это и сетует Максим Галкин, который увеличил свои шансы быть объявленным эдаким медийным разбойником Пугачевым и войти в число отлученных от федерального телевидения. Если такое произойдет, то будет досадно, ведь его детская программа и правда — лучше всех.