Нелегал: разведчики становятся знамениты при аресте - Новости о разведчиках

Провал — это самое страшное для разведчика. Хотя в этой профессии знаменитыми становятся именно те, кто провалился. Так прогремела на весь мир Анна Чапман. А о самых лучших мы ничего не знаем. Остаться в безвестности и продолжать тихо работать предпочла бы и наш собеседник.

Об этом генеральному директору "Правды.Ру" Инне Новиковой рассказала разведчик-нелегал с 20-летним стажем, полковник Службы внешней разведки в отставке и автор книги "Женщина, которая умеет хранить тайны", Елена Вавилова.

Читайте начало интервью:

Елена Вавилова: женщина и тайна — такое возможно только в разведке

История разведчицы: в гольф и женский клуб за гостайнами

Будни разведчика: как стать своим среди чужих

Елена Вавилова: "Жизнь шире, чем профессия "разведка"

Дети нелегалов: чужие среди своих

— Елена, в книге вы писали, что когда 27 июня 2010 года вас арестовали, вы не сопротивлялись (это было бесполезно). Когда стучали в дверь, вы уже знали, что это провал?

— Нет, конечно, мы не знали. Сопротивляться было поздно, когда я открыла дверь с улыбкой, предполагая, что это соседи или друзья сына, у которого было 20-летие. Было такое совпадение. Когда с улыбкой я открыла дверь, у меня даже не было времени и возможности разобраться, но они сразу ворвались.

— А муж тоже был дома?

— Да. Мы все были дома, отмечали день рождения. Люди, которые зашли, сразу объявили нам, что мы арестованы.

— И не объявили, за что?

— Не объявили. В тот момент нет. У них были наготове наручники, которые они на нас надели, убедившись, что это мы, и нас "пригласили" проехать с ними в здание ФБР, И все. Конечно, нам все стало понятно, хотя в тот момент было не понятно, почему вдруг это случилось.

— Но ведь это могло случиться просто из-за оговора каких-нибудь соседей…

— Конечно, все могло быть. В том-то и дело, что еще была некоторая надежда, что все это недоразумение и мы быстренько сможем выкрутиться. Самое плохое, что это происходило на глазах наших мальчиков и нам как родителям было страшно видеть, что у них полное недоумение и шок. В течение последующей пары дней все стало ясно.

— Обращались с вами корректно?

— Да. Ничего не могу сказать плохого. Было отношение профессионалов к профессионалам, потому что такие истории происходят и могут случиться со всеми. Время от времени мы меняемся ролями. У нас кто-то арестован, наши спецслужбы арестовывают их разведчиков, и бывает наоборот. Получилось так, что мы оказались в числе жертв.

— Ситуация, конечно, ужасная. И, кроме всего прочего, внезапно исчез ваш руководитель, всех десятерых разведчиков, которые были арестованы, Александр Фатеев.

— Да. История вообще очень непонятная, запутанная. И нет никаких сведений. Мы все были с ним как-то связаны, потому что он был нашим руководителем. Естественно, руководитель имеет возможность знать тех, кто работает. Мы с супругом с ним лично были знакомы.

— А вы знали остальных восемь человек?

— Нет, мы не знали никого, потому что основное правило нелегалов, особенно людей, которые работают под другими именами, — не общаться между собой, чтобы не было никакой связи. Поэтому впервые я увидела всех остальных только перед заседанием суда, на котором как раз было объявлено решение об обмене.

— А что было сначала — сразу же после того, как вас только арестовали?

— Как только арестовали, ничего не было ясно. Мы все были в разных тюрьмах, но, как оказалось, арестованы все мы были одновременно, в один и тот же день, хотя находились в разных городах и штатах. И нас отправили в разные тюремные учреждения. Потом нас всех привезли в одно место в Нью-Йорке.

Там происходило последнее заседание суда, на котором мы выполнили необходимые условия обмена. Оно заключалось в том, что мы признались в том, что мы являемся русскими и назвали свои русские имена. Об этом мне объявил наш представитель российского посольства еще в тюрьме за несколько дней до окончательного заседания.

То есть в целом мы прошли через несколько заседаний суда. На самом первом нам предъявили обвинение. Потом были еще другие суды, можно сказать, в индивидуальном порядке. И вот потом уже дошли до такого общего судебного заседания, где мы впервые встретились и познакомились и все вместе появились, предстали перед судом.

— Когда вы увидели остальных, какие были ваши ощущения?

— Были какие-то чувства, конечно, просто несколько непонятные. По идее, мы не должны были никогда встречаться вообще. Мы должны были работать и никогда друг о друге не знать. И тут вдруг такая ситуация, что мы все вместе. Это, конечно, было необычно. Сначала мы, естественно, все даже говорили на английском языке, потому что мы даже не предполагали, что можно так быстро перестроиться.

— Между собой говорили на английском языке?

— Да, мы все говорили на английском языке еще довольно долго после этого, потому что так мы привыкли, так было легче. И, конечно, видеть людей, которые выполняли примерно те же задачи, — это не каждому разведчику выпадает. Это было непонятно и необычно, ну и обидно, конечно, что так получилось… Я бы, например, предпочла продолжать работать и не знать о других. Но так повернулась судьба…

— Такая работа — знаменитыми становятся те, кто пережил провал. Анна Чапман сразу стала звездой мирового масштаба.

— Это верно, да.

Беседовала Инна Новикова

К публикации подготовил Юрий Кондратьев

Читайте продолжение интервью:

Как меняют разведчиков на предателей

Елена Вавилова: как разведчику снова стать русским

Разведчик-нелегал: как не оказаться "под колпаком"

Разведчик: родной язык мы забываем сознательно

Как происходит вербовка в разведке

Елена Вавилова: "Разведчик в тебе сидит всегда"