Вечная память павшим, ведь мы - живы - День Победы

Сейчас часто журналисты и публицисты из либерального лагеря грешат на то, что празднование Дня Победы сильно изменилось. Даже придумали злобный термин "победобесие". Подразумевается, что нынешняя власть слишком много внимания уделяет этому дню, и все это похоже на милитаристский угар. Особенно бешенство у этой либеральной публики почему-то вызывают дети, одетые в гимнастерки, в какое-то подобие военной формы времен Великой Отечественной.

На самом деле здесь, мне кажется, имеют место совсем другие причины. Их раздражение коренится в политических разногласиях с кремлевским руководством, в неприязни к той политической модели, которая сложилась в России, а вовсе не в том, что как-то иначе стал праздноваться День Победы.

В годы моего детства, в 60-е, я впервые увидел ветеранов и помню, спрашивал матушку: "Мама, кто это такие?" И она объясняла мне, что была большая война и что наших погибло гораздо больше, чем фашистов, а это те люди, которые спасли нас. Но они тогда были еще молодыми совсем, многим чуть за сорок, красивыми, полными сил. С каждым годом их становилось все меньше.

И потому праздник этот был всегда со слезами на глазах — песня Тухманова и Харитонова точно отразила его суть и поэтому пришлась так по душе всем поколениям, в том числе и самим фронтовикам.

Я помню, как в 1982 году водил болгарскую девушку к Большому театру, и она, дочь крупного номенклатурного сановника, уже побывавшая в свои 20 лет во всех странах соцлагеря и в Париже, чувствовавшая себя европейкой, была очень удивлена, что память о войне столь жива. Что юные девушки приглашают ветеранов на танец и молодые парни поют "Землянку" и "Темную ночь", люди плачут, обнимаются. Еще бы! Ведь ее страна, по сути, не знала войны…

Наверное, для того чтобы понять все это, надо родиться и вырасти в нашей стране, в СССР, где этот праздник всегда был объединяющим все поколения, примиряющим все разногласия. И даже после распада страны он во многом продолжает оставаться таким — единственной ценностью, которая разделяется практически всеми гражданами, населяющими просторы бывшего СССР.

Я родился через 15 лет после войны и чувствовал ее дыхание, потому что мы постоянно слышали о найденных неразорвавшихся снарядах, об арестованных военных преступниках, затаившихся где-то под маской обычного советского человека, мы видели живых ветеранов и слушали их рассказы. Мы в 60-е и 70-е годы прошлого столетия выросли в культуре, где фильмы о войне были интегральной частью нашего детского бытия. Когда мы играли в войну, никто не хотел быть "фрицем". Мы кидали жребий, и кому-то приходилось побыть "фрицем", чтобы потом, конечно же, снова стать "нашим" и обязательно побеждать.

Как сказал мне один коллега-оператор, "мы почти воевали". Это, может быть, звучит немного кощунственно, но мы во многом жили этой памятью.

Мы ведь жили в период фактического замалчивания имени Сталина.

И когда впервые на просмотре "Освобождения" в качестве верховного главнокомандующего на экранах кинотеатров впервые появился Сталин, в их залах раздавались аплодисменты. Не потому, что кто-то тосковал по репрессиям, а потому, что все знали, что именно Сталин был верховным главнокомандующим тогда, когда мы победили в страшной войне, равной которой не знал мир.

В связи с этим выглядят нелепыми попытки спрятать Мавзолей за фанерными щитами. Не важно, как и кто нынче относится к Ильичу. Но важно, что с трибуны Мавзолея Иосиф Сталин обращался к войскам. уходившим в ноябре 1941 года на защиту Москвы. И именно к подножию Мавзолея были брошены фашистские штандарты и знамена во время парада Победы.

Увы, все меньше и меньше ветеранов остается в живых, уходят последние, и даже самым юным, которые призывались в конце войны, в 1944–1945 годах, сейчас уже по 95 лет. Поэтому, конечно, праздник меняет свой облик, он не может его не менять, потому что меняется эпоха. Те, кто праздновал сразу после войны, в 40-50-е годы, вообще не били в барабаны, не испытывали радости, как сейчас. Там были большей частью слезы. Люди рассказывали, как они пели, пили, сдвигали столы во дворах и горевали.

Сейчас осталось лишь воспоминание, о том, что "нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой, и глаза молодых солдат с фотографий увядших глядят".

Труднее нам будет без уходящего "великого поколения".

Острота боли притупилась, и молодому поколению нужно что-то иное, чтобы помнить об этих событиях, чтобы идти вперед, чтобы осознавать, что чудовищная 27-миллионная жертва — это не абстракция. Это наш позавчерашний день. Это деды и прадеды, многие из которых еще лежат на полях не похороненные, ибо их были миллионы погибших и не было просто сил завершить все это.

Потому, как бы ни праздновался День Победы, важно, что об этой дате помнят, она существует и любые формы ее празднования не являются милитаризмом. Они оправданы, если это помогает ощутить свою связь с тем временем, с этими реальными живыми людьми, которых я лично хорошо помню.

Со многими из ветеранов я разговаривал, приходя из года в год к Большому театру. Один полковник, Герой Советского Союза, рассказывал, как он горел в танке под Сталинградом. Женщина рассказывала о том, что она была в том же истребительном отряде, где были Леля Колесова и Зоя Космодемьянская. Это было в 80-е годы. Этих людей сейчас с нами уже нет, но нам, послевоенному поколению, надо передать это нашим детям, внукам. Они должны помнить об этом.

Наверное, какие-то локальные войны неизбежны. Но человечество должно избежать такой же чудовищной по масштабу войны. И потому, нравится это кому-то или нет, и сегодня "помнит мир спасенный, мир вечный, мир живой, Сережку с Малой Бронной и Витьку с Моховой". И потому мы будем праздновать День Победы так, как можем, каждый по-своему. Кто-то с большей скорбью, кто-то с победным чувством, кто-то с радостью и фанфарами, — но всех нас это будет объединять. "Бессмертный полк", который проходит от Владивостока до Вашингтона и Торонто, по всему миру, не говоря уже о столицах наших постсоветских государств. Значит, память о победе жива.

Читайте также:

Ответ либералам: мы — дети Победы

Как вспоминают о Второй мировой в Германии

Карен Шахназаров о фильмах про ВОВ: новому поколению — новое кино