Кто воюет в ополчении Донбасса?

Координатор движения "Доброволец.орг" Михаил Полынков побывал в прямом эфире видеоканала Pravda.Ru. Активист рассказывает о том, кто идет в добровольцы на Юго-Восток и какие требования к этим добровольцам предъявляются. При этом Михаил развеивает ряд мифов, которые гуляют по интернету и которые активно использует в своей пропаганде Киев.

— Что это за движение, которое вас объединяет? Чем вы занимаетесь?

— Объединила общая беда, трагические события. Когда сожгли ребят в Одессе, многие решили поехать туда, и мы решили им помогать как-то добираться. ВКонтакте группу организовали, потом — сайт. Определили свои требования к добровольцам. Не только мы отправляем туда людей, но, в отличие от других, у нас — жесткие требования. Например, мы не берем молодых — младше 25 лет, не служившие в армии тоже сразу отсеиваются, ну и еще есть много требований. Поэтому попадают из всех обратившихся всего лишь процентов 10.

— А как это происходит? На сайт, в группу вам пишут люди, что хотят поехать на войну?

— Да, но с разных слов начинают. Те, кто служили, сразу видно, что они четко отвечают на вопросы, сразу присылают краткое резюме: где служил, сколько лет, что умеют делать. А некоторые, конечно, просто: "Хочу воевать. Что делать? Пустите добровольцем". Многим приходится отказывать, как я уже сказал, хотя просят довольно сильно. — Сколько сейчас молодежи жалеют, что не служили в армии!

— Люди, которые не хотели служить, видя, что творится на Украине, хотят взять в руки оружие и поехать воевать?

— Да. В основном хотят взять в руки оружие и защищать Новороссию, но есть люди, которые хотят туда просто поехать помогать, чем могут: окопы рыть, восстанавливать. Хороший человек, краснодеревщик, у меня был, сказал: когда моя помощь потребуется, позвоните мне, пожалуйста, я приеду и буду восстанавливать церкви и все остальное.

Читайте также: В армию не хотим, но воевать готовы

— Сколько времени ваш проект уже работает?

— С конца февраля, примерно, идея возникла. Практическая работа началась позже.

— И сколько людей уехало?

— На Юго-Восток, я думаю, порядка 500 человек уехало.

— Эти люди, чем они там занимаются?

— Мы занимаемся формированием групп первой интербригады Юго-Востока. Это не целое отдельное подразделение. Группы из ее состава есть в "Призраке", "Оплоте", Славяно-Семеновском полку, в диверсионной группе Рязани и в других отрядах. Например, группа наших ребят, 17 человек, они первыми захватили Саур-могилу — стратегически важную точку. И эти 17 человек держались против целого батальона — там было 400 человек и около 50 единиц бронетехники.

— Каков процент людей не c Украины?

— Довольно-таки большой. Мы же в России находимся.

— Как на практике происходит отбор и отправка?

— Мы собираем данные у обратившихся, проводим собеседования, убеждаемся в том, что они соответствует нашим требованиям и отправляем их в Ростов.

— А в Ростове что происходит?

— В Ростове собирается группа, происходит какое-то первичное боевое слаживание. Потом они уже отправляются дальше.

— То есть, они пересекают границу, которую контролируют ополченцы? А как было раньше, когда там были украинские пограничники?

— Я не знаю тонкостей и не вникаю каким образом они пересекают, это уже не мое дело. Я знаю, где они потом будут находится, могу следить за ними, поддерживать связь. В печальных случаях нужно их будет забирать, когда они 300 или 200. Это самое негативное этой практики.

Читайте также: Украина: насилие, казни, трансплантологи

— А погибшие из этих людей есть?

— Конечно. Из всей нашей интербригады — где-то порядка 35 человек. Людей, с которыми лично я проводил собеседование, хорошо знал — четверо. Основная группа, большинство из этих 35-ти погибли или получили ранения еще в мае, при штурме аэропорта. Про эту историю много говорили.

— А какой состав, обобщенный портрет записывающихся в ополченцы людей? Кто чаще к вам обращается?

— На Фейсбуке чаще обращаются менеджеры среднего звена, ВКонтакте — это студенты… Трудно вычислить группу, дать какой-то обобщенный портрет. В целом менеджеров не очень много. Были, конечно, и риелторы, но парни, которые от сохи в риелторы пришли. Есть люди с двумя высшими образованиями, есть студенты, некоторые в 18 лет просятся. Прежде чем начать разговор с человеком, я же смотрю фотографию, его страницу, потом задаю вопросы, чтобы понять, что это за человек. Может быть хипстер хипстером, но в тоже время, он готов отдать жизнь за Новороссию, за то, чтобы освободить ее от фашистов.

— Война на Украине тоже стала в каком-то смысле интернет-трендом. Вот хипстер и молодой человек по этим хэштегам находит вашу группу и, соответственно, пытается пойти туда.

— Естественно. Поэтому и проводится собеседование, чтобы понять, зачем он хочет поехать туда, насколько представляет, что там происходит. Поэтому люди, которые полны романтики боев, или которым хочется, чтобы их виртуальная игра в войнушку стала реальной, конечно, не проходят собеседование. Или романтики, которых девушка бросила, и они говорят "хочу умереть с пользой" — тоже не попадают.

— Мы видели примеры, когда приезжают люди из разных стран Европы, Азии, даже Америки… Но украинские власти говорят, что ополчение — это не добровольцы, которые встали и которые пошли защищать Донбасс, а регулярные российские войска.

— Там регулярной армии нет. Воюет ополчение из добровольцев — шахтеры, учителя, люди разных мирных профессий. Естественно есть какая-то часть добровольцев более подготовленных, бывших сотрудников различных силовых структур. Как я говорил, мы отбираем людей с опытом боевых действий, с опытом контрактной службы, военных специалистов.

— Насколько вы этих людей понимаете? Вы сами были готовы поехать?

- Да. Я был готов к этому. Но у меня не подошла военно-учетная специальность. — Я служил в советской армии, строил позиции зенитно-ракетных комплексов на бульдозере. Я человек из советского времени, мне это понятно. Движение души добровольца мне понятно. И всем людям, которые вышли из Советского Союза, это тоже абсолютно понятно, потому что Украину до сих пор не считают чужой страной, тем более Юго-Восток.

Я, например, жил в Магаданской области, на Колыме, в шахтерском поселке, и там, наверное, больше половины было с юго-востока Украины. То есть шахтеры приезжали на заработки на Колыму. И почти все, с кем мы там жили, потом вернулись в Донбасс. Сейчас кто-то уже уехал туда, естественно, кто-то воюет, кто-то прячется в подвалах. Это все мои друзья, мы с ними росли с детства. Как я могу считать эту землю чужой страной?

— Украинские и западные власти и СМИ говорят, что там воюют не добровольцы, а регулярная российская армия. Никаких подтверждений до сих пор нет. А главный аргумент — что эти люди успешно, умело и четко воюют. Что можно на это ответить?

— Понятно, что люди туда попадают неслучайно. Я же объясняю, что мы берем только специалистов, они знают, что делать. Там очень опытные люди. Я отправлял туда и из высшего офицерского состава людей, которые находятся при штабе. Нет таких, которые просто "подметал пол, в армии не служил, и опочки — оказался там". С самого начала, конечно, когда все это началось, границы были абсолютно дырявые, туда хлынуло очень много разного народу, в том числе и не очень хорошего, мягко говоря, авантюристов всяких…

Там нужны опытные люди, но несмотря на это ДНР и ЛНР не нужна армия, которая отвоюет и уедет домой. Нужны люди, которые воспринимают эту землю как Родину, останутся жить в Новороссии, примут присягу и будут все время находиться там.

Читайте также: Киев запретил протестовать против войны

- Военные действия рано или поздно закончатся, потребуется восстанавливать хозяйства. Но уже сейчас, в чрезвычайной обстановке, именно на силах ополчения лежит задача по обеспечению населения продовольствием и условиями жизни. Кто это происходит?

— Там строится государственность, налаживается работа органов власти. У них же были гражданские специалисты, водопроводчики и инженеры есть. Ведь не все пошли сейчас воевать с оружием. Действительно, задач много. Каждый нужен на своем месте. Есть работники, которые по-прежнему занимаются своими обязанностями: пожарные тушат пожары, скорые помощи выезжают на место, забирают потерпевших. Медиков, конечно, не хватает, мы их тоже берем. То есть набираем специалистов, которые сейчас требуются в первую очередь. Если потребуются ассенизаторы, то будем посылать ассенизаторов.

- На какие средства это возможно?

— Я надеюсь, что найдется меценат или спонсор, потому что мы не официальная организация, нас никто не субсидирует. У нас есть счета, на которые добродушные люди переводят деньги для конкретных целей. Например, помочь какому-нибудь ополченцу сделать операцию. Мы делаем объявление, собираем деньги ему на операцию. Если были бы постоянные какие-нибудь вливания было бы гораздо проще.

Сейчас мы формируем поисково-спасательный отряд "Медведь". Он создан для того, чтобы забирать оттуда наших ребят — раненых, убитых, оказывать помощь на месте. Пока он в стадии формирования, потому что не стало финансирования.