Интервью Вадима Андреева, военного корреспондента, фронтового оператора, кавалера ордена "За личное мужество"

Войну воспринимают так, как ее показывает телевидение. А телевидение показывает то, что снял оператор. Видимо, по этой причине каратели юго-востока Украины так ненавидят российских журналистов, особенно телевизионщиков, и устраивают на них настоящую охоту. О прессе на войне Pravda.Ru рассказал военный корреспондент, фронтовой оператор, кавалер ордена "За личное мужество" и многих других наград Вадим Андреев, который много времени провел в горячих точках.

Военкор — мирная профессия войны. Как работать журналистам на войне

— Журналист, который работает в военном издании, имеет погоны, называется военный корреспондент. А так как начались войны последнего времени, то и операторов называют уже военными операторами. На мой взгляд, более правильно охарактеризовать их как фронтовой оператор.

— Вы работали в Афганистане, Карабахе, Чечне, Южной Осетии. Насколько там было опасно для журналистов? Вам позволяли нормально работать враждовавшие стороны или преследовали?

— Вообще, на операторов ловли не было. У воюющих просто были свои задачи: разбить город, скажем, гостиницу или еще какие-то определенные объекты противника.

— Как они к вам относились?

— Хорошо. Они нас нормально воспринимали. Они же — гостеприимные люди, и те, и другие. Между ними война была, но вот к нам, к журналистам, и та и другая сторона относилась хорошо. Мы снимали по обе стороны. Независимо от того, что только что были у противника, приходили на противоположную сторону, и нас нормально принимали. Нас не подозревали и не преследовали, не говорили: вот вы продались этим, вас подкупили. Нет, такого не было. Гостеприимный народ и тот и другой. В Цхинвали вообще была интересная история. На одной кривой улице находился штаб командования Южной Осетии, а на другую сторону перейти — штаб грузинской армии. Там у грузинов и свинина жаренная была, и шашлыки постоянно. Грузинские военные более обеспеченные  были. И все это было как-то так по-мирному. Между собой они говорили, нас угощали, с обеих сторон нам рассказывали что и как происходит. Осетины нас привели, например, в одно место, рассказывали про зверства грузинов. Но это было не постоянно. Какая-то такая странная была война. Она очень быстро завершилась, и сейчас про нее вообще ни слова.

— А в Афганистане какая была обстановка? Душманы вообще не очень гостеприимные люди. И вам, как к представителям противника, наверное, не были очень гостеприимными?

— Нет, нормально. Мы были и нормально работали у душманов. У них было понимание, что мы — журналисты и гости. Заранее как-то там договаривались через местных жителей. Я уже не помню в деталях, как дело было. Но ехали, снимали. Они за нами даже на машинах приезжали. Мы выезжали, выбирали себе тему, делали сюжет в программу "Время". Обычно это занимало целый день. Смотря, какие расстояния и сложность темы. Потом, когда ушли наши войска, уже было по-другому, еще проще. Я еще 5 месяцев там был после вывода войск. И там уже воевали духи и типа зеленые, которые нас пригласили, и мы их поддерживали.

Читайте также: На Украине царит дезинформация

— На вас были каски, бронежилеты, опознавательные знаки?

— В Афгане нет. Этого не надо было делать. Они точно в нас не стреляли. Это — железно.

— В Чечне убивали и брали в плен журналистов. Они сначала активно рассказывали нашим журналистам, что они берут в плен людей для того, чтобы добиться независимости. Так?

— Да, в Чечне убивали операторов. Хотя мы, конечно, находились вместе с федеральными войсками. У них могли получить любую информацию. Только благодаря федералам мы куда-то добирались, летали с ними на вертолетах, ездили с каким-то подразделением на БТРах. В этом плане все нормально было.

— Вы встречались с боевиками? Брали у них интервью?

— Они специально нас отлавливали и помогали нам, машины давали, чтобы мы съездили, куда им надо. Они тоже помогали нам, потому что хотели в информационной войне быть первыми. И они, кстати, это сделали.

— Они пытались вас задобрить и донести свою точку зрения?

— Не то чтобы задобрить, а чтобы это просто было видно. Понимаете, они нас не контролировали даже. Они действительно по-честному к нам относились. Нас сопровождали, обычно, как я думаю, офицеры их КГБ. Один такой представительный был, всех озадачил, направил, куда надо, обеспечил нас машиной. Они нас возили, и действительно, мы снимали, что хотели. Каких-то установок, условий они не ставили.

— И на позициях боевиков, что хотели, то и снимали?

— Нет, боевиков, нет. Но в 1994-95-м годах ездили по Грозному. Город практически все покинули, разъехались по родственникам. Оставшиеся прятались по подвалам. Вот, идешь по Грозному — ну, просто мертвый город, нет никого. Изредка там какой-то "Жигуль" или "Запорожец" проедет с белым флагом, старушки какие-то тележки провезут. И все, больше никого. Мертвый город. А мы обычно рассекали на БТРе.

Читайте также: Донбасс: война не оружием, но... волей

— Вы не боялись, что будет бомбежка?

— Ну, это же не всегда было, а нам надо было снимать. Да мы долго там и не могли находиться. Потому что потом надо было ехать в очень дальний путь во Владикавказ, чтобы передать, в этот же день перегнать материал в Москву. А в 6 утра мы уже уезжали опять в Грозный, чтобы быстрее там быть.

— В то время у нас было много американских советников, нам американцы писали законы, и у нас была такая проамериканская политика. А сейчас тоже на Украине? И мы там равняли жилые города с землей, как происходит сейчас на Украине. То, что сейчас делает Киев, Порошенко в Новороссии, на ваш взгляд, подобно происходившему в Чечне?

— Ну, не совсем…

— А в чем разница? Если тогда нам американцы насоветовали, что надо бомбить Грозный. А сейчас они украинские власти подстрекают бомбить Донецк, Луганск.

— На Украине говорят, что там засилье террористов. Но это — не так. А в Грозном это действительно где-то была правда. Там мирные граждане прятались по подвалам. Если разобьешь дом, где засели боевики, скорее всего, уничтожишь снайпера. Это точно совершенно. Такие действия где-то были оправданы.

— Оставшиеся местные жители все по подвалам сидели?

— Эти — по подвалам. Но в то время даже рынок работал. В общем, как-то непонятно, откуда-то люди брались. К тому же, в основном бомбили Белый дом. Не было такого, чтобы действительно, как на Украине эти равняют с землей. В Грозном была цель, не просто так бомбили. Цель была.

Читайте также: В инфовойнах много раненных в голову

— Сейчас в зоне военных действий нужна аккредитация, хотя не совсем понятно для чего. Вы получали аккредитацию, что она может дать во время военных действий?

— Вот мы приезжаем, предположим, в Моздок. Там совершенно потрясающая, очень сильная военная база. По нашей аккредитации нас пропускают на КПП. Мы идем в пресс-службу, и там нам на основании аккредитации из Москвы выдают свою аккредитацию. Теперь мы допущены на базу, можем на вертолете куда-то отправиться. А вот у кого нет аккредитации, тот не допущен, не имел возможности. И за него уже наши военные не отвечали, если пропал или что-то еще случилось. Погибали там люди. Пропадали журналисты. Они сами, в общем-то гуляли, где хотели. Мы 100 долларов в день получали, а стингеры, работавшие на западные агентства, по 1,5 тысяч. Там у некоторых операторов просто была как бы специфика снимать именно на той стороне. Боевики были не против того, что о них снимают. Нужна информация с обеих сторон, чтобы было объективно. Вот и были довольно хорошие, интересные сюжеты. Надо же, чтобы и на той стороне тоже съемки были.

— Надо еще не забывать, что нынешнее правительство Киева захватило власть путем переворота. Фактически эта власть изначально преступна. Наверное, поэтому они не дают нормально работать журналистам, установили цензуру, хотя кричат о свободе слова. Как вы оцениваете то, что киевские власти закрыли там российские каналы, не показывают другую информацию и противоположное мнение?

— Ну, в принципе, со своей позиции они правильно делают, чтобы они могли все освещать, преподносить так, как им надо. А если люди будут смотреть московские каналы, слышать другую информацию, они уже не смогут показывать и рассказывать по своему, влиять на массы в нужную им сторону. Из-за этого и отключили. Да, ради Бога, пускай врут. Вы слушайте, но ведь и думать надо. Вы же знаете, что на самом деле происходит. А они просто исключили доступ к информации, что даем мы. А у нас действительно и на прошлых войнах были документальные съемки прекрасные и сейчас есть. Операторы, журналисты хорошо, профессионально работали и продолжают делать свое дело. Давайте пожелаем всем нам больше хороших новостей, которые не скучно смотреть. И чтобы без войны.