Семейные распри из-за имущества: квартир, домов, земли

"Моя мама уже два года не разговаривает со своей мамой, моей бабушкой", — почти с гордостью сообщила мне новая знакомая. "А что так?" — интересуюсь. "Бабушка решила свою с дедом квартиру оставить маминому брату, а маму и еще одного ее брата лишить их части имущества. В общем, хотела их обмануть, но мама с братом подали на бабушку в суд и выиграли".

Фото:

Выяснилось, что младший брат жил с матерью, находящейся вполне себе в добром здравии, и другой жилплощади не имел. Зато мама моей знакомой и другой ее брат имели по квартире и по даче. Спрашиваю, зачем же они стали судиться с матерью и младшим братом, у которого больше нет ничего, а у них вроде как есть. На это мне собеседница ответила: "Ну своего же упускать не хочется…"

В общем, не упустили. Стрясли с матери и "бесквартирного" младшего брата деньги соразмерно стоимости причитающихся им квадратных метров. Облегченно вздохнули. Два брата и сестра — теперь враги и друг другу, и живым родителям. Много ли, мало ли они денег на дележке стандартной городской даже не "монолитной" квартиры заработали и сильно ли разбогатели — я не спросила. Своего не упустили — и для них это главное. Это неправда, что все счастливые семьи счастливы одинаково. Счастье — оно у каждого свое, маленькое.

Вообще квартирный вопрос в России, а особенно в Москве, давно уже встал в разряд самых самых остросюжетных. Такие завороты сюжетов, такие страсти, такие образцы любви и верности, предательства и благородства, подвига и глупости, что какие-нибудь голливудские сценаристы мозги сломают такое сочинять. А у нас вот оно, под окном: и жизнь, и слезы, и риелторские агентства, которые чего только не видели.

Как сказал юморист. Что такое увидеть Париж и умереть! Ты вот попробуй приехать в Москву и прописаться.

Как-то пошла к нотариусу на Ленинском проспекте и была поражена, увидев перед собой в очереди высокого, еще статного деда с яркими голубыми глазами, с выправкой, которую никакие невзгоды гражданской жизни не смогли убить. Дед был в военной форме с погонами полковника, с орденскими планками и при этом на ногах — синие домашние войлочные тапки. Его привели к нотариусу и твердо завели под руки в кабинет два хорошо одетых господина кавказской наружности, очень заботливые и предупредительные, явно не родственники.

Почему-то мне показалось, что поводом для визита к нотариусу в престижном районе стал тот же пресловутый квартирный вопрос. Уж не знаю, в какой форме и что именно дед доверял, дарил или продавал этим людям. Но ясно было одно, что старик, в прошлом явный любимчик судьбы и женщин, теперь одинок, и близких людей, которые бы о нем заботились и помогали ему, сейчас рядом с ним нет.

Только что в СМИ прошла новость, что наследником всего движимого и недвижимого имущества актера Александра Пороховщикова, скончавшегося полгода назад, стал его сводный брат из Грузии Шалва Барабадзе. Прихоть всепонимающей судьбы в том, что этого человека актер, так боящийся аппетитов орды потенциальных наследников и претендентов на свою бесценную собственность, никогда в жизни не видел. Уж не знаю, кого это больше волновало — самого актера или нашего брата журналиста, что буквально за год до смерти 71-летний актер делал заявления для прессы, что его первоочередная задача — родить ребенка, чтобы у него был собственный наследник и чтоб имущество никому чужому не досталось. Не успел, да и не мог, наверное, в силу создавшихся семейных обстоятельств.

А когда случилось несчастье, родственники — близкие, дальние, "совсем кисельные" и даже "кисельные вдвойне", кого не было рядом ни в трудную минуту, ни даже в минуты радости и славы, ринулись на штурм чужих богатств, которые есть шанс "не упустить". Не думаю, что судьба кого-то из них чему-то полезному в данном случае научила. Скорее, посеяла еще большую вражду, ненависть, обиды.

Зато сводный брат уже приехал из Тбилисиипообещал отвоевать у администрации Москвы землю под особняком, который находится в 49-летней аренде, и сделать там музей актера. Время покажет искренность обещаний новоиспеченного победителя конкурса наследников.

Вообще таких историй великое множество. И происходят они с людьми разными и по уровню образования, и по уровню доходов, и по уровню известности в обществе или среди соседей. Накал страстей не зависит от квадратуры, одинаковые по силе смертельные страсти могут кипеть и вокруг семикомнатной квартиры с видом на Кремль, и вокруг комнаты в коммуналке. Ну разве что число претендентов может различаться, потому что аппетиты у всех разные.

Читайте также: Пешеход, не пугай нас "мягким телом"

На 5-м курсе факультета журналистики МГУ меня отправили от молодежной приемной газеты "Правда" в командировку в маленький молдавский городок Кагул, который славился своими виноградниками (а дело было в октябре, как раз моя командировка пришлась на сбор урожая). История, одна из участниц которой и написала письмо в тогдашнюю главную газету страны, случилась в относительно небольшой деревеньке под Кагулом. Жили-были дед с бабкой и было у них восемь детей, семь сыновей и одна дочка. Бабка умерла. Дед, в общем-то вполне еще самостоятельный и сильный, остался одиноким женихом. И дети страшно испугались, что его окрутит какая-нибудь "молодуха", ну деду уж крепко за восемьдесят было, значит и молодухи вокруг его хаты гуляли соответствующие, тогда еще таких возрастных мезальянсов, как сейчас, не было.

И семь сыновей и дочка решили тогда хату деда продать и деньги поделать поровну. А дед пусть живет тоже у всех детей по очереди, по частям, так сказать. Зачем одному деду такой большой дом с тремя комнатами и летней кухней! Юристов в деревне, подозреваю, отродясь никто не видел. Так что оценить грамотность решения было некому.

И дом детки чуть не продали. Да имущественные планы подпортила дочка, предательница слабохарактерная, которой — несмотря на ее собственные заботы, детей, огород, корову, виноградник — вдруг показалось, что есть в этом решении что-то неправильное. Война в семье по поводу судьбы дома (даже не деда) была на всю деревню. Надо понимать, что и у сыновей свои семьи тоже были, и их жены-дети-тещи тоже принимали участие в артподготовках, обстрелах, засадах, партизанских войнах, диверсиях и любых попытках морально подавить противника. Дед по молодости тоже был хорош, обижал жену, детей, соседей, в общем, где-то такое поведение детей было обусловлено его собственным характером. Другое дело, что мстить начали больному и уже беспомощному старику.

К моменту моего приезда в это село от огромной семьи остались руины. Перессорились и враги, и единомышленники. Мне было тогда 23 года и жизненного опыта было маловато, чтобы все это понять и оценить. А люди восприняли меня как корреспондента большой газеты и рассказывали мне про свою беду даже не для того, чтоб я про нее написала, а для того, чтоб сказала им, как им-то быть, чтоб научила, посоветовала, как им развести такую большую беду, в которой они по глупости и жадности оказались. Ведь пути назад друг к другу у них вроде как и не было.

Я тогда написала большую статью "Отец и дети" и в статье призналась в том, что я не знаю, как им помочь. Но только хочу пожелать им всем неодинокой старости. Я и сейчас не знаю, что им можно было умного тогда посоветовать. Думаю, у каждого свой путь остаться человеком.

Наверное, и у вас, дорогие читатели, перед глазами много подобных историй. Как раньше писали в газетах, присылайте свои письма в редакцию, рассказывайте о них в комментариях. Мы готовы об этом писать. Может быть, такие истории кого-то чему-то хорошему научат или уберегут от неверных шагов.

Инна Новикова в "Клубе главного редактора"

https://www.facebook.com/novikin